— Влад, сколько у тебя до объекта?

— Около двух километров.

— Приборы исправны?

— А в чем дело?

— Только что мы связывались с Ианом. Его приборы показывают, что объект прямо около меня. Совсем близко, метрах в сорока.

— А ваши приборы?

— По моим объект в полутора километрах.

— Что это значит?

— Если бы я мог объяснить.

— Тогда... Может быть, у Иана барахлят приборы?

— Один прибор может барахлить. Но все?

Эфир некоторое время молчал. Потом я услышал вздох:

— Вот что, Влад. Думаю, дело здесь не в приборах. Это тот самый парадокс. Ты ближе к ракетолету, поэтому немедленно возвращайся.

Но...

— Пререкаться не время. Возвращайся к ракетолету и сразу же поднимайся в машину. Включи ближний пеленг и накрывай объект. Парализующим. Ты понял?

— Связь с вами держать?

— Обязательно. Особенно когда поднимешься на борт. И с Ианом тоже, непрерывно. Понял?

Я еще не знал, что слышу голос Щербакова в последний раз.

Окончание следует

Из книги Ж. Блона «Флибустьерское море». См. главу «Охота за галеонами» в № 8.

В глазах высокородных господ флибустьеры, несмотря на все громкие военные успехи, оставались чернью, плебейскими выскочками. Особенно рьяно поносили морских разбойников при французском дворе. Наиболее язвительными замечаниями по адресу флибустьеров отличался аристократ по имени Жан-Бернар-Луи Дежан, барон де Пуэнти. Он носил звание капитана первого ранга французского королевского флота, часто появлялся в Версале, где имел влиятельнейшие знакомства и связи. Хотя слухи облетали двор мгновенно, мало кому было известно, что в конце 1694 года де Пуэнти после предварительной беседы с морским министром Поншартреном предложил королю лично снарядить экспедицию против испанцев в Вест-Индию.

В июле 1696 года Людовик XIV принял особые условия, на которых де Пуэнти был согласен принять участие в походе. Французское правительство передавало де Пуэнти суда в хорошем состоянии, «со всем снаряжением, снастями, такелажем, якорями, пушками и огненными припасами, достаточными для девятимесячного плавания», а также выделяло морских офицеров и матросов для экипажей означенных судов. Барон, в свою очередь, обязан был выплачивать им жалованье и обеспечивать пищевым довольствием из своего кармана. Что касается солдат десантных войск, то король сохранял за ними казенное жалованье, а кормить их должен был де Пуэнти.

Добыча распределялась следующим образом. Пятая часть отчислялась королю. Офицерам и экипажам судов в совокупности причиталась десятина от чистой прибыли после вычета всех расходов при условии, что доход не превысит миллион ливров. Сверх этого миллиона им полагалась лишь тридцатая часть добычи. Ну а все остальное после возмещения затрат предназначалось, как и во всех операциях подобного рода, вкладчикам «товарищества», снарядившего поход. Таким образом, Людовик XIV предоставлял барону собрать начальный капитал, львиную долю прибыли от которого он намеревался забрать себе. Знаменательный факт: король-Солнце, полтора десятилетия подряд преследовавший своенравную и недисциплинированную флибустьерскую вольницу, теперь повелел возобновить разбойный промысел в Вест-Индии...

Жан Дюкас, или Дю Кае, назначенный в 1691 году губернатором Санто-Доминго, писал к концу срока своего правления: «Остров Тортуга являет собой недоступный утес, где торговли происходит едва на семь тысяч экю в год. Этот остров был первым французским владением, а засим сорок лет служил прибежищем флибустьерам. Сейчас же он ни на что не пригоден».

4 марта 1697 году Дюкасу доложили, что флотилия барона де Пуэнти из пятнадцати кораблей прибыла накануне в бухту Кап-Франсэ. Кавалер де Галифе, комендант тех мест, получил приказ достойно встретить сиятельного главу экспедиции. 6 марта барон посетил Дюкаса, и между ними состоялась следующая беседа.

Пуэнти: Я вне себя от негодования. Меня обнадежили сообщением, что ваш остров даст мне, по крайней мере, две с половиной тысячи человек, а их оказалось всего восемьсот, среди коих я вижу черных рабов. Весьма странный оборот! Возможно, мне лучше не мешкая вернуться во Францию и доложить обо всём королю.

Дюкас: Я полагал, месье де Галифе сообщил вам, что, помимо этих восьмисот человек, моими стараниями собраны для вашей экспедиции шестьсот флибустьеров, находящихся ныне в порту Пти-Гоав. Я смог убедить их участвовать в вашей экспедиции, лишь пообещав, что добыча будет разделена согласно их правилам, то есть подушно.

Де Пуэнти позарез были нужны флибустьеры, собственных сил у него явно недоставало. Поэтому он сразу же дал задний ход:

— Прекрасно. Передайте флибустьерам, что они не останутся на меня в обиде, ибо я намерен совершить много походов. Даю слово, что добыча будет поделена согласно их обычаю, то есть подушно, наравне с экипажами королевских судов.

На следующий день эскадра де Пуэнти соединилась в бухте Пти-Гоав с флибустьерами.

Столпившись на палубах своих судов и на причалах, джентльмены удачи разглядывали прибывшие корабли. Лица их не выражали особого восторга, а замечания по поводу маневров и отдачи якорей были весьма колкими: уж в чем-чем, а в тонкостях морского ремесла эта братия знала толк. Первые контакты с сошедшими на берег солдатами и матросами получились довольно натянутыми. Но когда на причал сошли офицеры и, презрительно раздвигая тросточками оборванцев, двинулись к поселку, в толпе флибустьеров послышались угрожающие выкрики. Дюкас предупредил Пуэнти, что дело может принять дурной оборот. Версальский придворный лев в ответ расхохотался: