Бизнес-план для аспирантки

Аннотация

Ирма из повести «Бизнес-план для аспирантки» и не помышляла о бунте против обыденности. Но однажды ее работа показалась ей тюрьмой, и она решила круто изменить свою жизнь. По протекции подруги она устроилась на фирму, предоставляющую выставочные услуги. Первый же крупный заказ вывел ее на охранную контору бывшего возлюбленного, который когда-то порвал с ней отношения без видимой причины...

Бизнес-план для аспирантки Глава 1 Очень даже. Вполне… Да, кажется, нормально. Может, пиджак лучше расстегнуть? Тогда он меньше обтягивает грудь… Ирма вздохнула: расстегивай не расстегивай — никуда ее не денешь. Немногочисленные подруги вслух всегда восхищались: «У тебя бюст как у Памелы Андерсон», но Ирма не была кинозвездой, а потому к своему имуществу относилась с плохо скрытой досадой. И стеснялась и смущалась, особенно когда ловила на себе восхищенные взгляды мужчин. И одеваться предпочитала в свободные свитера. Но сегодня это невозможно. Теперь она — бизнесвумен. То есть пытается ею стать. Поэтому пришлось разориться на деловой костюм. Надо сказать, костюм достался ей почти даром. Танька привезла его два года назад из Парижа, один раз надела, а потом он висел в шкафу: хозяйка носила малыша, рожала, кормила, потом худела. Но… Видно, не судьба. Когда Ирма заехала к ней в гости, Танька с плохо скрытой завистью посмотрела на подругу и распахнула шкаф: «Отдам все за копейки, только мужу не говори и пообещай, что поищешь нормальную работу». Так аспирантка с грошовой зарплатой лаборантки существенно пополнила свой гардероб. Кое-что пришлось чуть перешить — выпустить вытачки на груди, а так — просто здорово. Ирма еще раз оглядела себя со всех сторон: шоколадного цвета брючный костюм и кремовая шелковая блузка сидели как влитые. Туфельки, конечно, не самый писк — но, в конце концов, это классика, а классика всегда актуальна, и черные лодочки неплохо подошли к костюму. Светлые вьющиеся волосы Ирма собрала в тугой узел. «Так, что еще? Ах да, надо накраситься. Не люблю я этого, но что делать? Лариска сказала, что отсутствие косметики может быть воспринято как неуважение к клиентам». Ирма аккуратно наложила тени; сначала бронза, потом перламутр, накрасила бледно-розовой помадой губы. Пожалуй, хватит. Уж сколько она билась, подбирая тушь и румяна, но в конце концов отказалась и от того и от другого. Стоило щекам порозоветь, а ресницам обрести насыщенный темный цвет, как из зеркала на нее смотрела кукла Маша: круглое личико, губы бантиком, зеленые глазки хлоп-хлоп. Так что лучше уж совсем без румян и туши. Что-то еще забыла? Честно взглянув на свое отражение, Ирма поняла, что просто тянет время. Еще чуть-чуть, она опоздает, и новая работа испарится в голубой дали. А ей не хватит мужества снова обзванивать подруг и знакомых и просить подыскать что-нибудь… И через две недели, когда кончится отпуск, она вернется на свою кафедру работать лаборанткой и писать диссертацию о милых ее сердцу, но абсолютно не актуальных сегодня тайных обществах восемнадцатого — девятнадцатого веков. Ирма вздохнула. Что и говорить, кафедра — это тихая гавань, где ее все знают и почти все любят, защита наверняка прошла бы на ура, ей дали бы курс и студентов, через некоторое время подоспела бы и докторская… Но иногда Ирме казалось, что она монахиня и жизнь ее — словно послушание. Эта мысль посетила ее не так давно. Просто однажды утром девушка, как обычно, спешила в университет. Был промозглый день, без солнца и света. Прохожие неслись мимо, лица у всех были сосредоточенные и какие-то вчерашние. Ирма двигалась в общем потоке, стараясь держаться подальше от края тротуара, спасаясь от брызг проносящихся мимо машин. Куртки, сумки, зонты — мокрые, противные. Ирма поежилась и поправила капюшон. Отчего-то хотелось плакать. Может, от одиночества. Так, надо сосредоточиться на делах. Сегодня она допечатает главу и сдаст ее научному руководителю. Наверняка набралась куча документов на кафедре — опять придется возиться с текучкой… Придет Салманов и, небрежно помахивая изящной кожаной папкой, будет рассказывать, как он ездил на Мальту искать документы о тех членах ордена мальтийских рыцарей, что родом из России. Интересно, как там, на Мальте… Ирма вынырнула из троллейбуса и, проверив сумку, с облегчением вздохнула: кошелек на месте, документы тоже. В прошлом году у нее вытащили и то и другое, и теперь она во всех поездках судорожно сжимала сумку в руках, не желая пережить прошлогодний кошмар: абсолютное отсутствие денег и всю процедуру восстановления документов. Вроде дождь кончился. Откинув капюшон, Ирма взглянула на серую громаду здания, куда ее привычно несли ноги, и вдруг высотка показалась не убежищем и пристанищем, а мрачным замком. Узилищем, где ее заточили и где ей суждено провести всю оставшуюся жизнь. Кем суждено? Глупо как-то. Кроме нее, и решать некому… И посоветовать теперь, после смерти тетушки, тоже некому… В тот же вечер она с изумлением спрашивала себя, что это на нее нашло, но утром, едва войдя в библиотеку кафедры, девушка взяла лист бумаги и написала заявление с просьбой предоставить ей месячный отпуск по семейным обстоятельствам. Завкафедрой, пораженный, нерешительно поглядывал на нее поверх очков. Похоже, никому в голову не приходило, что в жизни Ирмы вообще могут быть какие-то обстоятельства. — Ну что вы, деточка, почему же за свой счет? Вы ведь в этом году не были в отпуске? — Она и в прошлом не была, — вставила замзавкафедрой. — Ну, вот видите. Так что отдыхайте, погуляйте… С бухгалтерией только не знаю, как вы… Они не любят, когда срочно. — Как-нибудь, — прошептала уже напуганная своей смелостью девушка. И весь день она сидела как на иголках, мучительно переживая даже не неприятный разговор с бухгалтером, а удивленные взгляды коллег и наличие столь привычной, но уже какой-то чуждой суеты вокруг. «Вот странно, — думала Ирма, — меня всегда успокаивало это место — толстые деревянные стеллажи с книгами, запах старой бумаги и мастики, вид из окна на памятник и вечный огонь… А сегодня мне душно и все кажется каким-то нереальным. И все это потому, что решила — я здесь больше не работаю. Пока не работаю. В смысле — я должна буду работать где-нибудь еще, чтобы не умереть с голоду. Домой не поеду — исключено. Родители решат, что я рехнулась». Тут на пороге библиотеки появилась замзавкафедрой, которая одновременно являлась научным руководителем Ирмы, и думать стало некогда. — Вы мне ничего не хотите объяснить? — поинтересовалась Светлана Максимовна, вопросительно приподняв аккуратно выщипанные брови. Прежний научный руководитель Ирмы перешел на работу в какой-то политический фонд, а начинающую аспирантку передал Светлане Максимовне со словами: — Оставляю вам, радость моя, подлинное сокровище. Девчонка работоспособна, безответна, но не глупа… В плане науки то есть. Что касается личной жизни — то, думаю, так и просидит синим чулком на кафедре до пенсии. Но зато будет писать, защищаться, преподавать. — Что же вы не хотите ее с собой в фонд взять? — поинтересовалась Светлана Максимовна. — Говорю же: наша Ирма — овца овцой. Абсолютно неспособна на интригу. И очень порядочная. Как ни парадоксально это звучит, но такие люди в политике только мешают. Гибкости, так сказать, не хватает. Надо сказать, что Ирма целиком оправдала характеристику своего бывшего шефа. Она тихо сидела в библиотеке, писала статьи и готовила диссертацию, умудряясь оставаться в стороне буквально от всех кафедральных интриг. Претензий к аспирантке у замзавкафедрой не было, но беззлобность и какая-то неопределенность девушки ее раздражали. И вот вам пожалуйста, верно говорят, что в тихом омуте черти водятся: девчонка собралась куда-то с пугающей внезапностью. Ирма чувствовала себя негодяйкой и предательницей, но держалась, как партизан на допросе: «Мне нужен отпуск по семейным обстоятельствам. Я должна съездить к родителям. Пока больше ничего сказать не могу». Светлана Максимовна не преминула напомнить, что кое-кого взяли в аспирантуру для того, чтобы кафедра поскорее приобрела нового сотрудника, способного писать монографии, учебники и вести преподавательскую работу. Далее последовал туманный пассаж о неблагодарности и прочем, но Ирма упорно смотрела в стол и даже не плакала. Сбежала она сразу после обеда. Зато уж дома наревелась всласть. Маркиз ее жалел, терся теплым боком и хрипло мяукал: старый кот по-своему пытался утешить молодую хозяйку. В конце концов Ирма напилась чаю и дрожащей рукой принялась набирать подряд все телефоны, не понимая, почему ни одной подруги нет дома. Дозвонилась только Таньке, которая, выслушав, сказала: — Ну, ты, мать, как всегда. Все же на работе, одна я тут своего Чапая пасу (сын, названный Васькой, заработал прозвище за неукротимый нрав). Приезжай, а? Поболтаем… Ирма поехала. Поболтать удалось не сразу. Сначала они поволокли Чапая по магазинам, потому что «в холодильнике у нас мышь удавилась, а мой благоверный, вместо того чтобы свозить меня на рынок, опять поехал охмурять какого-то клиента». Васька магазин перенес стоически, но потом домой идти отказался. «А тепей Сяпай идет катася», — сказал он и пошел на детскую площадку. Ирма, мало знакомая с детьми, была поражена, насколько упрямым и самостоятельным может быть малыш, которому нет еще трех лет. Он был не просто самостоятелен. Скорее — самодостаточен. Мальчик точно знал, куда ему надо идти и чего он хочет. Честно сказать, хотел он туда, где маленьким детям было не место. Самая крутая горка, самый высокий турник и немыслимая металлическая конструкция из колец, похожая на спаривающихся в экстазе гусениц. Ирма сочувственно смотрела на подругу. Танька взмокла, пыхтела, но самоотверженно пробиралась меж гусениц, страхуя юного каскадера. — А нельзя его в песочницу посадить? — Ирма кивнула на детишек, мирно копавших песочек рядом. — Не пойдет. Такой у нас период — везде лезть. А останавливать боюсь. Пусть учится — потом меньше падать будет. Ничего, уже весна, слава тебе господи. Уеду на дачу. У нас там забор высокий — никуда с участка не денется. А осенью сдам негодяя в садик. Она ловко поймала на руки сорвавшегося мальчишку и тоном зазывалы из сетевого маркетинга сообщила: — А я видела, как там БМВ приехал переобуваться. Пойдем смотреть? Васька кивнул, и они двинулись в сторону дома. Однако, как выяснилось, светлая цель в виде обеда и уютной беседы была еще далека. Троица затормозила у ближайшего автосервиса. БМВ там не обнаружилось, но зато имелся симпатичный «крайслер», и Васька, присев на корточки, принялся заглядывать под днище, с важным и понимающим видом качая головой. Механик, колдовавший над колесом, усмехнулся, снял грязную перчатку и протянул мальчишке руку: — Здравствуй, Василий. Помогать пришел? Чапай кивнул и солидно пожал протянутую ладонь. Женщины стояли в сторонке, наблюдая, как Васька перемещается от одного колеса к другому, то и дело обмениваясь с механиком какими-то загадочными фразами на тему дисков, ниппелей и прочих анатомических особенностей автомобилей. Слава богу, у машины всего четыре колеса, подумала Ирма, наблюдая, как механик меняет последнее. Тут, к их с Танькой ужасу, подъехал новенький спортивный БМВ и приготовился занять место «крайслера». — Все, больше не могу, — пробормотала Танька и, подхватив упиравшегося и издававшего возмущенные вопли Чапая, двинулась домой. Ирма, нагруженная сумками, шла следом. Когда они вернулись домой, Василий неожиданно замолчал, позволил вымыть себе руки, сел за стол и, стукнув кулаком, сказал: — Мать, кусать давай! — Сейчас-сейчас… Татьяна быстренько разогрела суп, потом робко предложила: — Давай мама тебя покормит. — Неть, — решительно сказал молодой человек, — Вася сам. Женщины в почтительном молчании наблюдали, как Василий ест суп. Только тут Ирма поняла, почему подруга налила малышу полную тарелку. В рот попала от силы половина. Остальное ровным слоем распределилось по рубашке и штанам. Потом Татьяна отволокла уставшего и осоловевшего, но все еще вяло сопротивляющегося Ваську в детскую. Переодела и уложила спать. Вернувшись, она села и грустно сказала: — Сейчас, минуточку посижу и сделаю нам с тобой поесть. — Я сделаю, ты отдохни. Подруга посопротивлялась, но больше для вида. Следуя ее указаниям, Ирма быстренько приготовила салат и рыбу в пароварке — Татьяна сидела на диете. Они поели, и только тут Ирма рискнула рассказать, что в ее жизни грядут перемены. — Просто не знаю, что на меня нашло, — говорила она, ломая руки, — а вдруг я не найду работу. Да и что я умею? В школу можно бы — у меня диплом с правом преподавания… — Не смеши меня! Да тебя в школе съедят! Нынче детки, знаешь, — о-го-го! Да и платят там мало, особенно если стажа нет. Черт, даже не знаю, что тебе посоветовать… Обзвони наших девчонок, может, что и найдется… Только не торопись возвращаться на кафедру! Оттуда уже не выберешься. Это как болото. Ну что ты головой мотаешь? Старики одни — даже улыбнуться некому. Наука — это хорошо, но у женщины должна быть личная жизнь. Кстати, приходи в эту субботу — у нас гости будут. Ваську бабушка обещала взять на денек, так что приезжай пораньше — оторвемся! Потом Татьяна потащила ее к шкафу. — Знаешь, даже если я всю оставшуюся жизнь буду есть одну траву, все равно уже не дохудею до сорок шестого. Да и муж, ты не поверишь, выдал тут недавно. Материнство, говорит, тебе пошло на пользу. Ты так расцвела. Так что придется цвести дальше. Забирай это барахло. И ради бога, помни, что говорила твоя тетушка, царство ей небесное… Она всегда хотела, чтобы ты жила как человек, чтобы у тебя была семья. Ладно, ладно, не дергайся. Ну все-таки ты же женщина! Уже поздно вечером Ирма рискнула позвонить второй самой близкой подруге — Маринке. Та тоже ваяла диссертацию, правда на другой кафедре. Марина отступничества Ирмы не одобрила: — С ума сошла! Ни в коем случае нельзя этого делать. Ну что тебя укусило? Написала бы кандидатскую, защитила на ура — и побежала на все четыре стороны. Все же не просто дурочка бежит, а кандидат наук. А сейчас? Тот же Сергей Александрович, бывший твой научный руководитель, с руками бы тебя оторвал. Где он сейчас? В том же фонде? — Да, — пискнула Ирма, раздавленная неодобрением подруги. — Так что не вздумай. Раз уж заявление написала — отпуск отгуляй. Ну, там, к родителям, что ли, съезди. А лучше куда-нибудь еще. И давай обратно — на галеры, веслами махать. То есть диссер писать… И все-таки Ирма сделала по-своему. Ухватилась за предложенную работу и рискнула круто изменить свою жизнь. Ирма вздохнула еще раз, подхватила сумочку и выскочила за дверь. Добравшись до нужного павильона в «Экспоцентре», она почувствовала, что руки ее похолодели от волнения. Вообще-то она была уже формально принята, но сегодня ей должны поручить конкретное дело. Если бы Ирма не была так погружена в науку и имела хоть какое-то понятие о том, что творится на рынке труда, то поняла бы, что ей просто сказочно повезло, когда уже через несколько дней одна из подруг, бывшая однокурсница, позвонила и сообщила, что им как раз нужны люди и завтра надо прийти на собеседование. Лариса работала в «Экспоцентре» и занималась организацией выставок. Они договорились встретиться в «Макдоналдсе» на Беговой. Ирма всякие чизбургеры и пирожки не ела: вбитые мамой принципы здорового питания сделали свое дело — она питалась в основном йогуртами и винегретом. Нет, здоровое питание не отрицало хорошую отбивную, но вот доходы лаборантки таких деликатесов не предусматривали. Так что она взяла рожок с мороженым и села за столик. Скоро пришла Лариса. Оглядев Ирму — бесформенный свитер, юбка ниже колен, коса и отсутствие косметики, она покачала головой: — Эй, подруга, ты же не в библиотеке работать собираешься. Я тебя расписала уже нашей Царице Тамаре, а ты… Ты ведь недалеко отсюда живешь? — Далеко, — пролепетала растерявшаяся Ирма. — Где? Ленинский? Да, черт, не успеем. Давай я тебя хоть подкрашу и причешу. Пытаясь хоть как-то усовершенствовать внешность кандидатки на рабочее место, Лариса ворчала: — Я от тебя такого не ожидала. Чем ты только думала? Это приличное место. Ты будешь встречаться с людьми — разными. Отморозков хватает, как везде, но можно и солидного человека встретить. Спонсора там… или даже замуж выйти. А что ты дергаешься? Сейчас жизнь такая… неоднозначная. Иной раз одним мужиком и не обойдешься. Вот, например, у меня есть приятель — то, что называется, для души. Он прикольный, веселый, в постели — просто зверь, но — кроме постели нас ничто не связывает, понимаешь? Я не хочу за него замуж, а он, думаю, не собирается на мне жениться. Но сейчас нам хорошо, так почему бы и нет? А среди клиентов попадаются очень солидные люди. Вон у нас Галка замуж вышла — он, между прочим, зам губернатора. Приехал на выставку — что-то их область тут представляла, и он шефу и себе пиар делал. И понравилась она ему. Вот так — каждая может почувствовать себя Золушкой, надо только головой крутить и не зевать, и принц рано или поздно нарисуется. А не нарисуется — так и фиг с ним, — жизнерадостно закончила Лариса, критически оглядывая подругу. — Хоть денег заработаем. Ну, пошли, горе мое. И вот уже Ирма предстала пред светлые очи Тамары Павловны, которую девушки за глаза называли Царицей Тамарой (она об этом прекрасно знала и даже немножко гордилась). Невысокого роста, худенькая, с тщательно уложенными седыми волосами и волевым лицом женщина разглядывала свою новую сотрудницу прозрачными голубыми глазами с нескрываемым неудовольствием. — Вы не смотрите, что она так одета, Тамара Павловна, — бойко трещала Лариса, — ей по семейным обстоятельствам пришлось ехать на кладбище, а там, сами понимаете… Завтра с утра придет как положено. Глядя в светлые холодные глаза, Ирма вдруг почувствовала, как взмокли ладони. Так же неуверенно она себя чувствовала под взглядом замзавкафедрой: Светлана Максимовна, прочитав очередную главу будущей диссертации, разглядывала девушку так же холодно и с некоторым недоумением. Сначала Ирма просто пугалась и считала себя полной дурой, но, опубликовав пару статей и получив очень неплохие отзывы, стала чувствовать себя увереннее. «Так и сейчас, — уверяла она саму себя, стараясь не мигать и стоять ровно. — Я привыкну, докажу свою профпригодность и все будет нормально». И вдруг Ирма поняла, что ужасно, просто до слез, хочет получить эту работу. Да, она будет нелегкой: из серии волка ноги кормят. Но Ирма будет встречаться с людьми, принимать участие в выставках… Ей вдруг нестерпимо захотелось стать частью того суетного и яркого мира, который был все время где-то рядом и от которого она последние годы так успешно пряталась. И она сможет заработать нормальные деньги. Не очень большие, но по сравнению с ее нынешней зарплатой доходы обещали быть просто царскими. — А вы что скажете? — спросила начальница. — Я… — Ирма сглотнула комок в горле. — Извините. Действительно, так глупо получилось… Но я поняла, что требуется, и завтра приду в костюме. И я очень хочу у вас работать. Опять воцарилось молчание. Фактурная девушка, размышляла Тамара Павловна, но вот потянет ли… Ну, не потянет, найдем другую. — Лариса, — мягко сказала она, — идите и оформите вашу подругу на работу. Испытательный срок — ближайшая выставка. Что у нас там? Так, «Безопасность бизнеса и личности». Вот завтра и приступим. Вы свое дело уже знаете неплохо, будете ее контролировать и, соответственно, отвечать за результаты. Завтра утром зайдите, я дам вам список клиентов. А сейчас до свидания. Девушки вышли в коридор, и Лариса потащила Ирму в свой кабинет. Это была крошечная комнатушка, скорее просто закуток, отгороженный офисными перегородками, но, обведя его рукой, Лариса сказала гордо: — Это мой кабинет. И я пять лет бегала и вкалывала, чтобы получить это повышение. Теперь я могу себе позволить покупать одежду в приличных магазинах, а продукты — в супермаркете и отпуск на югах два раза в год. Послушай, что я тебе скажу. Царица Тамара баба железная и дерет три шкуры. Но и платит она больше, чем другие. Поэтому, если я увижу, что ты не работаешь — не можешь или не хочешь, не важно, — ты уж не обижайся, но покрывать я тебя не стану. Поняла? Ирма кивнула. — Вот и договорились. Придя домой, Ирма долго слонялась по квартире, не зная, куда себя деть. Потом села с ногами на диван, взяла на колени кота и постаралась успокоиться. Как жаль, что поговорить не с кем. Как же ей не хватает тетушки. Девушка посмотрела на фото, стоявшее на секретере, и заплакала. Нет, она вовсе не сирота. У нее есть отец и мать, живут они в славном городке неподалеку от Питера и регулярно присылают ей открытки на Новый год и день рождения. Просто так получилось, что они не смогли найти общий язык друг с другом. Сколько Ирма помнила, она всегда чувствовала себя дома не на месте и не к месту. Мама — высокая и красивая, родом из Литвы, — была похожа на вечно юную актрису Кондулайнен. Она прекрасно пела под гитару, танцевала и занималась спортом. Отец тоже был спортивным, увлекался КСП и походами на байдарках. Им хотелось иметь бойкую, кокетливую дочку, которая разделяла бы их интересы. И они с недоумением и жалостью смотрели на Ирму, которая в детстве была настоящей пышечкой, очень медлительной и страшно застенчивой. Больше всего она любила читать книги, и если ее вдруг начинали теребить и тащили в поход, то она совсем терялась и доставляла всем одни неудобства. Танцевать она не любила, петь не умела, в машине и на катере ее укачивало. И постепенно родители сочли за лучшее оставить девочку в покое. Она просто стала им неинтересна. Ирма ходила в школу, училась на одни пятерки и по мере сил справлялась со своими проблемами сама: вызывала врача, когда болела, покупала туфли и готовила обед. Но когда из Москвы приезжала папина сестра — тетя Нина — о! Тут начиналась совсем другая жизнь! Именно в тетушке она нашла родственную душу, словно они были мать и дочь — даже внешне сходство было заметно. Тетя была полновата, круглолица, только глаза у нее были карие. А у Ирмы мамины — зеленые. Они вместе тайком от родителей пекли пирожки, ходили в кино и по магазинам. — Зайчик, как тебе костюмчик? — спрашивала тетушка, поворачиваясь перед зеркалом в магазине. — По-моему, как чехол на танке. Не мой стиль, — объясняла она продавщице. — Но вот Лизоньке из моего отдела такой подойдет. У вас тут иены такие симпатичные, после Москвы просто глаз отдыхает. Так что я костюм возьму, только на размер меньше и хорошо бы бирюзовый. И завороженная Ирма с удивлением наблюдала, как вечно недовольные и неприветливые продавщицы улыбаются и бегут на склад за бирюзовым костюмом и объясняют, что вон там, за углом, к нему можно подобрать такую чудную блузочку, и совсем недорого. «И на вашу девочку платьица там миленькие». От этих слов тетушка расцветала. И, целуя Ирму в макушку, шептала ей: «Моя девочка». Муж тетушки умер рано, детей ей Бог не дал, и всю нерастраченную любовь она отдавала Ирме. Когда приходило время возвращаться в Москву, тетушка всегда плакала. Они с Ирмой чуть не каждый день писали друг другу длинные письма. И, закончив школу с золотой медалью, Ирма собрала вещи, оставила родителям записку, села в поезд и уехала в Москву. Отец приехал за ней на следующий день. Ирма, сжавшись комочком в кресле, слушала, как он ругается с тетей Ниной. Но она знала, что не вернется в тот холодный, ветреный город. Как вообще могло случиться, что она жила там так долго? Нет, дом ее здесь, в большой, шумной Москве, полной приезжих и странно одетых людей, городе кривых улочек, зеленых бульваров, которые ведут с холма на холм. Ей даже казалось, что москвичи чаще улыбаются, глупость, наверное, но здесь она чувствовала себя спокойно. В конце концов отец уехал один. Они договорились, что Ирма поживет пока у тети, устроится на работу и потом попробует поступить в институт. Тетушка устроила ее работать в библиотеку при университете. Ирма давно увлеклась девятнадцатым веком. Она часто мечтала, как было бы уютно ей в ту эпоху — на балах, в длинных платьях, среди цветущих дам, которые, судя по репродукциям в книгах, отнюдь не изнуряли себя диетами. Она много читала о том времени и знала о нем больше, чем о том, в котором жила сама. В университет она влюбилась. Он казался ей обособленным миром, где свой народ, свои законы, и деятельность местного населения представлялась ей исполненной глубокого смысла. Это был храм науки, и больше всего на свете Ирме хотелось стать одной из его послушниц. К немалому удивлению родителей, через год она поступила на исторический факультет. Студенческие годы пролетели быстро и весело. Вообще, это было самое счастливое время. Наконец у нее появился теплый и уютный дом, где всегда пахло пирогами, где тетушка встречала ее по вечерам, с интересом выслушивала рассказы о том, что произошло за день, и с готовностью принимала и кормила любое количество гостей. Ирма даже влюбилась… И была так счастлива… Но потом что-то не сложилось. Он вдруг взглянул на нее холодными глазами, и Ирма вновь почувствовала себя нескладной, ненужной и сразу зажалась, замолчала и отошла в сторонку, как делала всегда. Это было на последнем курсе. Ее оставили в аспирантуре при кафедре, дали место лаборантки — после того как ей исполнилось двадцать, родители перестали присылать деньги, и жить на тетину зарплату стало трудно. Год прошел как во сне, а потом умерла тетя Нина. Сердце у нее всегда было слабое. Ирма думала — это оттого, что слишком доброе. Она вечно устраивала чью-то личную жизнь, переживала за своих «девчонок», с которыми проработала много лет в каком-то богом забытом научном институте, оберегала и баловала Ирму. Зимой она подхватила грипп, потом началось осложнение, и как-то очень быстро тетя сгорела. Отец приехал на похороны, был неожиданно ласков с Ирмой и, к ее удивлению, даже плакал на кладбище. Девушка только теперь поняла, что и тетя Нина и ее отец — брат и сестра — были очень похожи. Следующая мысль — очень простая и оттого еще более удивительная — поразила девушку еще больше: она вдруг осознала, что похожа на отца. Должно быть, он стал мудрее, а Ирма — старше и спокойнее, и теперь они уже не казались друг другу чужими. После похорон они проговорили всю ночь — как двое незнакомцев, облегчающих душу в купе поезда и знающих, что пути их завтра утром разойдутся. Нет, одернула себя девушка, недовольная таким сравнением. Как родственники, у которых есть прошлое и, что еще важнее, будущее. Уже стоя у двери, отец смущенно сказал: — Если что — возвращайся. Ирма кивнула, но оба знали, что она не вернется. И вот теперь она жила одна в тетушкиной квартире — гнездышке, заполненном безделушками, пуфиками, старым котом Маркизом и воспоминаниями. Жила по привычке до вчерашнего дня. Но завтра все изменится. К добру ли, нет… Но разве не стоит хоть раз попробовать, какая она — другая жизнь, та, что кипит вокруг стен ее университета-монастыря. Глава 2 И вот он настал — ее первый рабочий день. Ирма вышла пораньше, хоть и простояла черт знает сколько перед зеркалом в прихожей. Метро и толпа спешащих на работу людей поглотили девушку, вселяя в нее чувство защищенности: здесь она чувствовала себя одной из множества спешащих на работу женщин и тоже спешила, и лицо ее приобрело столь же отстраненное, чуть замкнутое выражение, свойственное тем, кто пережидает время, съеденное транспортом. Лариса, которая прибежала к двери Царицы Тамары на две минуты раньше начальницы, оглядела Ирму и, удовлетворенно кивнув, пробормотала: — Ох, молодец, совсем другое дело. Я еле успела, чертовы пробки… Тамара Павловна перемену во внешности Ирмы тоже заметила, но комментировать не стала. Протянув Ирме несколько листов бумаги, сказала: — Это список клиентов, которые являются потенциальными участниками выставки. Ваша задача — встретиться со всеми и так или иначе обеспечить их участие. В зависимости от финансовых возможностей и желания, это будут стенды разной величины — прайсы у Ларисы, присутствие на семинарах и конференциях и так далее… Чем больше услуг им потребуется, тем больше денег мы получим, поэтому одна из ваших задач — грамотно объяснить людям, почему они хотят заплатить нам эти деньги. Вы поняли? — Да. — Посмотрите бумаги. Список первый — просто фирмы в алфавитном порядке с адресами и телефонами. Список второй — те, кто принимал участие в прошлогодней выставке. Там указано, какие услуги им предоставлялись, площади стендов и так далее. Хорошо бы в этом году показатели не стали ниже, хотя много зависит не от вас, а от их собственных финансовых проблем, но все же. Лариса покажет вам, как заполнять контракты, анкеты и так далее. Будут возникать вопросы, самодеятельностью не занимайтесь, лучше посоветуйтесь — с ней или со мной. Вскоре аудиенция была окончена, и остаток дня Ирма провела в крошечном Ларискином кабинете, постигая науку заполнения многочисленных бумаг и то, как надо вести себя с потенциальными клиентами. Под конец инструктажа Лариса глотнула из стаканчика остывший кофе, сморщилась и задумчиво сказала: — Вроде ничего не забыла. Впрочем, вопросы будут возникать, это неизбежно. Так что, пожалуйста, звони мне в любое время, не задумываясь. Мобильник подзаряжай регулярно. Увидев, что Ирма растерянно хлопает глазами и теребит край пиджака, подруга быстро спросила: — В чем дело? — У меня нет мобильника. — Как это? — Ну… так. Он как-то был не нужен. На работе я каждый день… а девочкам звонила вечером из дома. — С ума сойти! Деловая женщина не может обойтись без мобильного! Хорошо хоть сказала! Как представлю круглые глаза клиентов, если бы ты начала лепетать: «Простите, можно от вас позвонить…» О-о, лучше даже не думать. Пошли. — Куда? — Купим тебе мобильный. — Э-э, понимаешь, меня в бухгалтерии рассчитают только в конце недели, тогда и деньги получу. — Горе мое… Куплю на свои, отдашь с зарплаты. И не вздумай возражать! Для тебя телефон — не прибамбас, а рабочий инструмент! Так что двинули… Нет, стой-ка. Еще визитки. Именные визитки сотрудникам заказывают после прохождения испытательного срока, а пока вот. — Лариса достала пластиковый пакетик, где помещалась толстенькая пачка визиток. — Это карточки компании. Напишешь вот здесь свой телефон, имя и фамилию. Заготовь несколько штук заранее, чтобы всегда были под рукой. Поняла? Теперь пошли. Лариска завела Ирму в один из многочисленных салонов связи. Минут пять она пыталась выяснить у подруги, какая именно фирма ей нравится и какой цвет и какой набор функций она считает необходимым. Ирма лепетала что-то невразумительное и с ужасом косила глазом на цены. В конце концов Лариса устала и заявила: — Так, я выберу тебе аппарат на свой вкус. Например, вот этот серебристый. Смотри: он недорогой, небольшой, у него есть вход в Интернет, записная книжка, диктофон, камера… если купить чип памяти, будет работать как плеер. Но нет блютус, и это хорошо. — Чего нет? — Такой функции беспроводной связи. У нас ею в основном пользуются, чтобы залезать в чужие мобильники и знакомиться с девушками. Так что обойдешься. Если хочешь, можешь навешать на него брелочки или зверюшку мягкую. Когда девушки выпали из салона, Лариса устало заявила: — Ну все, куплю ужин, и домой. Сниму, наконец, эти чертовы туфли на каблуках, задеру ноги выше головы и полежу! Она юркнула в стеклянную дверь, и Ирма потянулась за ней, пытаясь вспомнить, что именно осталось на полках холодильника и не надо ли хоть кефира купить. Однако попали девушки не в универсам, как ожидала Ирма, а в кулинарию при китайском ресторане. Высокий парень за прилавком заулыбался: — Лариса! Здравствуйте! Вам как обычно? — Ну да! — Лариска метнула на Ирму быстрый взгляд, движением бровей купируя излишнюю приветливость продавца. Тот погасил широкую улыбку и быстро принялся накладывать что-то в бумажные коробочки. Ирма сделала вид, что не заметила обмена взглядами, понимая, что это, видимо, и есть тот вариант для души, о котором говорила подруга. Парень, на ее взгляд, был совершенно не похож на китайца. Скорее уж кореец или — она вспомнила однокурсников — казах, может быть. Высокий, хорошая фигура, светлые волосы на фоне смуглой кожи и темных миндалевидных глаз — юноша смотрелся как картинка. Ирма торопливо принялась разглядывать витрину. Ой, мама, сколько всего: кальмары в чем-то там, утка по-пекински, рис по-тайски, спаржа такая, сякая и еще какая-то. — Это все съедобно? — шепотом спросила она подругу. — Это очень вкусно! — ответила Лариса. — Вот подожди, получишь зарплату, я тебя свожу сюда пообедать. Тут есть очень недорогой, но совершенно потрясный шведский стол. Домой Ирма вернулась с гудящей от впечатлений головой. Весь вечер она изучала инструкцию мобильного телефона и не без труда, но все же освоила аппарат. Ночью ей приснился бестолковый, но удивительно яркий сон, в котором было все — и ее научный руководитель Светлана Максимовна, и утка по-пекински, и тот симпатичный смуглый продавец. За следующие несколько дней Ирма перевидала людей больше, чем за два предыдущих года. К вечеру она уставала так, что падала в кровать и засыпала, не успев поужинать. Несколько раз она забывала даже покормить бедного Маркиза — и утром просыпалась от его громкого голодного мява. Лариса жестко контролировала ее, требуя подробного отчета о каждой встрече, проверяя заполнение документов. Ирма не обижалась, наоборот. Была благодарна, прекрасно понимая, что право на самостоятельность надо заслужить, а она еще слишком неопытна. Среди множества советов, которые давала подруга, был и такой: — Никогда не принимай подарков от клиентов. Максимум — ручка с логотипом фирмы или такой же пустячок. И не соглашайся на предложение пообедать или еще чего… Не делай такие глаза. Люди встречаются разные, и попасть можно элементарно, тем более такой… неопытной, как ты. (Она хотела сказать — дурочке.) Связь с клиентом — стопроцентное увольнение. И ты не представляешь, какие чудаки бывают… расскажу как-нибудь… Жизнь, как обычно, следовала сценарию — готовься к худшему. На следующее утро Ирма, отзвонив и подтвердив встречу, отправилась в очередную компанию. Просмотрев имеющиеся в «Экспоцентре» данные, девушка выяснила, что фирма занимается установкой охранных сигнализаций. Она запомнила ФИО генерального и менеджера по маркетингу, который занимался также рекламой, и адрес компании. На полях документа красным фломастером написана была буква «К» с восклицательным знаком. Ирма хотела спросить Ларису, что бы это значило, но та была «в поле на охоте», а беспокоить Царицу Тамару девушка не рискнула. Компания располагалась на Нахимовском, и ехать туда было черт-те сколько. Поплутав по дворам, где самозабвенно цвела сирень, она все же нашла нужный дом и нажала на кнопку вызова рядом с тускло отблескивающей табличкой. — Кто? — прохрипело из динамика. — Я из «Экспоцентра», мне назначено, — пискнула Ирма. Загудел замок, и девушка с трудом открыла тяжелую металлическую дверь. В холле, куда привел Ирму недлинный коридор, обреталось человек пять молодых людей с огромными сумками. Они весело гомонили. Увидав девушку, на секунду примолкли, но потом кто-то присвистнул, и со всех сторон понеслись комментарии: — Девушка, как вас зовут? — Неужели это новая сотрудница? Ребята, я передумал увольняться! — Девушка, скажите, что вы любите байкеров! Хотите, я вас сегодня вечером покатаю? — А я могу в клуб сводить! — А я сразу с мамой познакомлю и завтра готов жениться! — А я… — Молчать! Ирма буквально подпрыгнула на месте, ребята тоже притихли и разочарованно завздыхали. Невысокий дядька с солидным брюшком и недовольной миной оглядел молодых людей и резко сказал: — Чего резвитесь, жеребцы? Задание получили? Брысь отсюда. И если клиенты будут недовольны, штрафы увеличу, ясно? — Куда больше-то… — раздался чей-то голос. — Не нравится — гуд-бай, дружок. — Ладно, пошли… прощайте, девушка… не поминайте лихом… вот черт жадный. — Ворча, молодые люди покинули приемную, и мужик уставился на Ирму: — Вы кто? — Я из «Экспоцентра» по поводу предстоящей выставки… К Льву Георгиевичу. — Идемте. — Дядька провел ее куда-то в глубь конторы и толкнул дверь с вывеской «Маркетинг». В комнате трудились трое, но никто из них не поднял головы от компьютера, а мужик двинулся дальше, и в глубине помещения обнаружилась еще одна дверь. Там, во вполне презентабельном начальственном кабинете, и нашелся Лев Георгиевич, начальник отдела маркетинга. Среднего роста, с военной выправкой, седыми висками и широкой улыбкой, он быстро выпроводил пузатого дядьку и, прикрыв дверь, вполголоса сказал: — Вы не пугайтесь нашего Петра Михалыча, милая девушка. У него должность такая — пасет молодых сотрудников, тех, что устанавливают оборудование клиентам. Надо отдать должное: дисциплину ввел — как в армии. Иначе, к сожалению, нельзя: большое количество молодых рас… э-э… разгильдяев — угроза стабильности. Вы не представляете, что сначала было! Как мы с ними мучились. В туалете чистоту поддерживать не умеют, опаздывают, с заказчиками лаются. Но теперь трудности в прошлом — слава Петру Михайловичу! Да что это мы все о нем? Вам удобно? Ирма, которую заботливый маркетолог успел устроить на диванчике у низкого столика, кивнула. — Хотите кофе, чаю, водички, шампанского? — Нет, спасибо. — Итак, давайте начнем. — Мужчина опустился в кресло напротив. — Я Лев Георгиевич, а вы? — Ирма. — Уже привычным жестом девушка вытащила визитку, где от руки были дописаны телефон и ее ФИО. — Вы должны были получить наш проспект с ценами и перечнем предлагаемых услуг. Если вы уже определились с выбором — прекрасно. Если еще нет и хотите посоветоваться — я вас слушаю. — Она улыбнулась, стараясь смягчить официальные слова. — Правда? — Лев Георгиевич буквально расцвел. — А скажите, вы давно работаете в «Экспоцентре»? — Нет. — Ирма решила не уточнять, сколь минимален ее опыт. — Но я вполне владею материалом. Итак. — Она вытащила из аккуратной папочки копию брошюры, разосланной клиентам. — Что бы вы хотели? — Я хотел бы пригласить вас куда-нибудь поужинать. — Что? — Ирма от неожиданности чуть не уронила папку. — А почему бы нет? Дверь кабинета распахнулась, и на пороге возникла девушка с пышными формами, с огромным подносом в руках. Приоткрыв рот, Ирма наблюдала, как секретарша споро расставляет на столе фужеры, ведерко со льдом, из которого торчала бутылка шампанского, блюдо с крошечными сандвичами и блюда с крошечными, но совершенно потрясающими на вид пирожными. Дверь за секретаршей еще не успела закрыться, а Лев Георгиевич уже журчал, широко улыбаясь: — Знаете, может, это покажется вам сибаритством, но ведь уже не девять утра, а все одиннадцать, да и живем мы один раз. И вообще, я свято верю, что нет ничего лучше, чем бокал холодного шампанского с утра — очень тонизирует. А эти сандвичи — вы можете не поверить, но попробуйте и убедитесь сами — именно такие подают в Англии на файф-о-клок. Они с огурчиком и тончайшей ветчиной. Просто пальчики оближешь — и никакого вреда фигуре! Впрочем, что я говорю — ваша фигура столь совершенна, что ей ничто не может угрожать. Взгляд его скользнул по девушке и — как Ирма и предвидела — задержался на ее груди. «Господи, — в который раз вздохнула она, — ну почему у меня не нулевой размер бюста?» Впрочем, нулевой — это, конечно, перебор, а вот с первым или вторым жить было бы куда проще. Она вздохнула и с тоской подумала, что же ей делать с этим прилипчивым типом. — Лев Георгиевич, — собрав всю свою выдержку, сказала Ирма. — Давайте все же попробуем заняться делами. Я не пью шампанское по утрам и вообще сижу на строжайшей диете… по медицинским показаниям (тьфу, тьфу, не дай господи), а потому пирожные и сандвичи тоже позволить себе не могу. Я вам очень благодарна за столь радушный прием, но… — Ай-ай-ай! — Лев Георгиевич всплеснул руками и переместился на диванчик поближе к ней, девушка ощутила волну запаха — кажется, «Гуччи», сладкого до одурения. — Неужели гастрит? Знаете, как человек с опытом рекомендую водочку. И ничего кроме! Есть такие сорта, считаются лечебными… Ирма в ужасе покосилась на дверь, ожидая появления секретарши с бутылкой водки на подносе, но дверь осталась закрытой, а маркетолог, чуть понизив голос, продолжал: — Но водочку все же лучше принимать ближе к обеду. Как вы насчет небольшой лечебной сессии? У меня есть свой столик в чудесном ресторане… — Лев Георгиевич! — Да? — Мы будем заниматься выставкой? — Ну, милая, что же вы так нелюбезны с выгодным клиентом? — Мужчина покачал головой. — Мы всегда берем очень хорошие площади и большой пакет услуг, так что начальство вас не одобрит. Давайте-ка не упрямьтесь и соглашайтесь на обед. Там, в спокойной обстановке, все и обсудим. Девушка растерялась было, но потом быстро ответила: — Знаете, упрямство здесь совершенно ни при чем. Мой день, к сожалению, расписан по минутам — перед выставкой у нас много работы. И на посиделки… даже с таким приятным человеком, — она покривила душой, ибо Лев Георгиевич, так же как и запах «Гуччи», ей активно не нравился, — времени нет совершенно. Может, мы все же обсудим хотя бы какие-то общие моменты? Какие площади вы хотели бы арендовать? Знаете, в этом году участников будет намного больше, чем в прошлом, и выгодные места — в центральном проходе, например, — расходятся очень быстро. Согласитесь, от места расположения стенда на выставке тоже немало зависит, поэтому взгляните, что у нас есть… Но маркетолог не желал видеть ничего, кроме молоденькой дурочки с потрясающим бюстом, которую — он дал себе торжественное обещание — он завалит непременно. Сколько бы она ни кочевряжилась. Шеф лопнет от зависти. Это будет реванш за ту стриптизершу из клуба, которую он увел. Да еще какой реванш! Это же не девчонка, а мечта — блондинка, глаза зеленые в темных ресницах, рот такой свежий… а уж грудь! Почувствовав, как нарастает возбуждение, Лев Георгиевич решил перейти к кавалерийскому натиску и придвинулся вплотную. Ирма прижалась к подлокотнику, понимая, что встать не удастся — вплотную к ее коленям был придвинут чертов столик. Она лихорадочно пыталась сообразить, что ей делать: заорать или двинуть этого типа по голове папкой… когда дверь распахнулась. На пороге возвышался здоровенный мужик, облаченный в роскошный летний костюм. Его то ли светлые, то ли седые волосы были тщательно подстрижены. Под расстегнутым воротом рубашки виднелась массивная золотая цепь. Несколько недолгих секунд он рассматривал сидящих на диване, потом, широко улыбаясь, подошел и протянул маркетологу руку: — Ну, здравствуй, Лев Георгиевич, не виделись еще с утра. — Здравствуйте, Юрий Александрович. — Маркетолог с кислой миной встал, чтобы пожать протянутую длань начальства. — А кто это у нас тут? — Юрий Александрович с интересом взирал на Ирму, которая, напрягшись изо всех сил, сдвинула-таки тяжеленный столик и встала, тихо радуясь, что оказалась на свободе. — Это представитель «Экспоцентра», по поводу предстоящей выставки, — неохотно пояснил Лев Георгиевич; по блестящему взгляду шефа было понятно, что девчонки ему не видать, уж начальство постарается. — А! Как удачно! — воскликнул Юрий Александрович. — Идемте, как вас? Ирма? Чудесно! У меня как раз есть небольшой промежуток до следующей встречи, и вы покажете мне ваши… проспекты. — Подхватив Ирму под локоть, он повлек ее из кабинета Льва Георгиевича. Девушка едва успела подхватить папку и вздохнула было с облегчением, но, проходя мимо уткнувшихся в компьютеры сотрудников, поймала сочувственный взгляд некрасивой бледненькой девушки. Насторожившись, Ирма взглянула на шагавшего рядом с ней мужчину — на лице шефа было написано то же плотоядное выражение, которое она видела пару минут назад у Льва Георгиевича. Ирма, сообразив, что начальство о выставке тоже говорить не захочет, принялась изо всех сил тормозить. Перед ними открылся просторный холл, а в глубине его уже нарисовалась дверь с золотой табличкой — это была очень солидная дверь, за столом у двери вместо секретарши сидел секьюрити, от которого помощи не жди. — Идемте, идемте, — продолжал подталкивать ее Юрий Александрович. — У нас не так много времени. — Простите. — Ирма решительно ухватилась за край ближайшего стола, ибо противостоять направляющему движению шефа было непросто. — Мое время вышло и… Очень кстати в сумочке заверещал телефон. Она выхватила его и быстро сказала: — Да-да, простите, я уже еду. — Ирма? — Голос Ларисы вырвался из телефона, и не услышать его было невозможно. — Ты где? — Я в компании, которая устанавливает сигнализации, но, к сожалению… — Какой черт тебя туда одну понес? Быстро выбирайся от этих козлов! Если что — ори погромче и грози милицией — Тамара нас поддержит, слышишь? Ирма подняла взгляд на стоящего рядом Юрия Александровича. Лицо мужика краснело, принимая — как раньше говорили — апоплексический цвет. Серые глаза стали вдруг прозрачными и бездумно-страшными. Девушка попятилась к двери и, лепеча: «Простите, я опаздываю на другую встречу, я перезвоню и подъеду в другой день…» — выпала в прихожую. Там на нее налетел все тот же сердитый пузан — Петр Михайлович. — Ну, закончила? — грозно хмурясь, спросил он. — Да, спасибо, — пробормотала Ирма. — Тогда до свидания. — Дядька быстро довел девушку до двери, и Ирма, по-прежнему прижимая к уху истошно вопящий телефон, оказалась на улице. — Ирма, Ирма, — надрывалась Лариска, — ты где? Эй, не молчи! Черт! Ирма! — Да, я здесь. — Девушка, почувствовав, как дрожат ноги, села на лавочку. Потом, испуганно покосившись на окна первого этажа, явно принадлежавшие компании Юрия Александровича, вскочила и неровной походкой направилась в метро. — Все нормально, я выбралась. — Чего тебя туда вообще понесло? — Ну как же, они были следующими в списке. — Но я же… черт, я не сказала? Я виновата… Ирмочка, ты как? — Нормально, честно. Ты вовремя позвонила. — Слава богу! Давай приезжай домой… в смысле в офис. — Сейчас не могу. — Прижав трубку плечом, Ирма расстегнула папку и заглянула в ежедневник. — У меня в этом районе еще две встречи. Или я тебе срочно нужна? — Да нет, раз ты ничего… то давай, работай. Только прежде чем идти с докладом к Тамаре, найди меня, ладно? Еще раз заверив подружку, что она в норме, Ирма решила, что прежде, чем отправляться дальше, надо успокоиться и хоть немного начать соответствовать этой самой норме. Похоже, еще немного, и ее изнасиловали бы там же. Вот это да! Может, попросить у Царицы Тамары прибавку за вредность? Она выбрала у метро небольшую, но симпатичную кафешку, поморщилась при виде цен и пообещала себе сегодня и завтра не обедать. И заказала большую чашку кофе со сливками и кусок шоколадного торта. Шоколад плюс кофеин — и Ирма вполне успешно провела две следующие встречи. Вернувшись в офис, она юркнула в Ларискин закуток. Подруга, что-то быстро печатавшая на компьютере, пулей вылетела из кресла. — Ирма! Господи, я… ну ты даешь! Вернее, это я виновата, забыла тебя предупредить… или все-таки нет? — О чем? О Юрии Александровиче и Льве Георгиевиче? — Эти два козла — частный случай, но, к сожалению, один из самых тяжелых. Вот, смотри. — Лариса достала с полки папку с документацией, которую Ирма перечитывала утром. — Видишь красную букву «К» на полях? — Ну да, я хотела Тамару спросить, что это, да постеснялась беспокоить по пустякам. А тебя не было. А что это значит? — Это значит, что в данной компании работает козел. Или кобель. Как хочешь назови, суть одна. Обычно в такие фирмы мы ездим вдвоем или посылаем кого-нибудь из наших немногочисленных мужчин. Ну, если поканючить и взять какой-нибудь муторный заказ у черта на куличках, то поменяться всегда можно. — Понятно. Теперь буду знать. — Ты Тамаре ничего не рассказывай, ладно? Это такая… тонкая материя. Вроде как клиентам надо угождать, но не до такой же степени, правда? Если втянуть ее в разбирательства, то она, скорее всего, примет нашу сторону, но, пока суд да дело, достанется всем, да и клиент может утечь куда-нибудь. Мы сами потихоньку разбираемся. Это вот я сегодня… лопухнулась. Не выдавай меня, ладно? — Да ну что ты, Ларис, я никому ничего не скажу. Только… с договором-то как быть? Второй раз туда ехать как-то мне не хочется. — И не надо! Раз вина моя — я и улажу. Договорюсь с кем-нибудь из мужиков. Все, не бери в голову. — Лариса тряхнула волосами, возвращая себе прежний апломб. — Давай-ка лучше рассказывай, как остальные встречи. И помни — никаких шашней с клиентами. Только деловые отношения. Напуганная Ирма старалась вести себя как можно осторожнее. Ей и в голову не пришло спросить, как наставления подруги об исключительно деловых отношениях с заказчиками сочетаются с тем, что говорила ей Лариса раньше — о возможности найти мужа или спонсора среди клиентов. В субботу утром девушка проснулась в холодном поту: само собой, ей приснилось, что она проспала назначенную встречу. Она спрыгнула с кровати, схватила органайзер и принялась лихорадочно листать… Потом тупо уставилась на пустой, без записей лист. И только прочтя сверху дату и ниже слово «суббота» красными буковками, сообразила, что спешить некуда. Позавтракать, правда, не удалось: холодильник был пуст. Пришлось выпить пустого чая и бежать на оптовку — у Маркиза на завтрак тоже ничего не было, и он голодно урчал и даже не разрешил себя погладить, дернул хвостом и ушел на балкон. Придя с рынка, девушка накормила страдальца, позавтракала, прибрала квартиру, вымыла голову и, завернувшись в большой тетушкин махровый халат, улеглась с книжкой перед телевизором. Зазвонил телефон. — Ирма! Давай приезжай! — Танька кричала в трубку, пытаясь заглушить музыку. — Что случилось? — Как что? Сегодня гости, помнишь, я тебя звала на прошлой неделе. Ваську только что забрали, а мне еще салаты порезать надо. Приезжай скорее! Народу будет куча, потанцуем… — Не знаю… Но то ли Танька не расслышала, то ли не приняла нерешительность подруги всерьез, только, крикнув еще раз: «Давай по-быстрому!» — она повесила трубку. Ирма в растерянности стояла около телефона, но потом любопытство и что-то еще (может, жажда приключений) взяли верх. Она решительно распахнула платяной шкаф. У нее есть чудесное платье, которое давно уже не было случая надеть. И вот теперь Ирма торопливо сунула ноги в туфельки, натянула платье и, захлопнув шкаф, строго всматривалась в свое отражение. Этот наряд сшила несколько лет назад тетушкина подруга, которая работала к каком-то суперателье. Плотная, бронзового цвета ткань обтягивала фигуру и подчеркивала русый цвет ее волос. Спереди шла вставка, узкая внизу, она расширялась и охватывала грудь и плечи — из узорной парчи, где в кажущемся беспорядке переплетались бронзовые, золотые и зеленые нити. «Ах, детка, — говорила тетушка, — ты просто русалка, увидев тебя в этом платье, нельзя не влюбиться». Последний раз она была в нем… Первый и последний раз она была в нем на выпускном балу в университете. Сердце сжалось. Нет-нет, рана зажила, она забыла свою любовь и того, кто был ей так дорог. И вообще глупо было доставать это платье. Кто сейчас в таком ходит на вечеринки? Ирма медленно сняла платье, аккуратно расправила на плечиках и повесила на место. Все в шкаф. И воспоминания тоже. Так, теперь быстрее: джинсы, свитер — и вперед. Распахнув дверь и оглядев подругу, Татьяна издала какой-то полузадушенный вопль. Следующий час они резали салаты и ваяли мясной пирог на горячее. Причем все это время Татьяна пилила Ирму за то, что она «опять оделась как синий чулок. Даже не чулок — чулки, между прочим, очень даже сексуальны, как не знаю что. Кошелка. У тебя такие глаза, такая фигура. А ты…». Вскоре раздался звонок — компания была уже у ближайшего метро и интересовалась, что купить. Дав инструкции, Татьяна швырнула трубку и потащила Ирму в спальню: — Так. У нас есть десять минут. Где мое платье? И где, собственно, мой муж, хотела бы я знать? Сказал — отвезу ребенка маме и вернусь — и два часа нет… Так, снимай этот свитер… Снимай, говорю, а то скажу, что ты моя родственница из деревни. Глухонемая. Через пять минут Ирма была одета в черный эластичный топ без бретелек («Ну, мать, как тебе повезло с фигурой, а! А у меня после кормления вообще… Даже не грушки вместо грудей, а просто финики какие-то») и прозрачную красную блузку («Что значит узка — а ты не застегивай»). Слава богу, хоть джинсы разрешила оставить, думала Ирма, привычно сутулясь и искоса поглядывая на себя в зеркало. Танька поспешно красила ногти. — Так. — Растопырив пальцы, она придирчиво оглядела себя, потом Ирму и пообещала: — Будешь сутулиться — при всех получишь по спине, поняла? О! Звонят! Ну, побежали. Ирма добралась до дома выжатая как лимон, словно действительно пробежала много километров. Но в общем и целом вечер, пожалуй, прошел неплохо. Пришло слишком много народу, так что поговорить можно было только на лестничной клетке или в ванной, а так как, кроме хозяев, она никого толком не знала, то и необходимости уединяться не было. Зато много танцевали. И еще муж Татьяны — тоже Василий, между прочим, — приволок классную игру. Игра называлась «Твистер» и предоставляла молодым людям возможность сближаться в неформальной обстановке. Большое игровое поле стелилось на пол. На нем ряды разноцветных кружочков. Играющие встают ногами на крайние кружочки. Ведущий вертит стрелочку на специально расчерченном циферблате и говорит: «Первый игрок — правую руку — на синий кружок. Второй игрок — левую ногу — на красный». И так далее. Кто первый упадет — тот проиграл, кто последний удержался на ногах — соответственно выиграл. Через несколько минут тела на поле принимают совершенно немыслимые позы, переплетаясь друг с другом самым причудливым образом. Раздаются визг и хохот. Что еще надо? Сама Ирма, правда, не играла, но хохотала не меньше других. Домой ее провожал очень милый молодой человек. Он всю дорогу что-то рассказывал, усталая Ирма, даже не пытаясь вслушиваться, время от времени вставляла какие-то междометия. Ей было неловко, во-первых, потому, что ее сто лет никто не провожал, а во-вторых, потому, что она не знала, как зовут этого молодого человека. Конечно, Танька ее со всеми перезнакомила, но музыка тогда уже гремела вовсю, и Ирма просто не расслышала. У подъезда, когда она, улыбнувшись, с нескрываемым облегчением сказала: «Ну вот я и пришла, спасибо вам», он весело спросил: — А телефончик мне дадите? Ирма заколебалась: «Вообще-то он ничего: высокий, симпатичный, улыбка прямо-таки голливудская — в тридцать два зуба. Но я даже не знаю, как его зовут». Вслух она сказала: — Думаю, это лишнее. — Я все равно узнаю — у Татьяны. Она мне по секрету сказала, что вы просто очень одиноки и нуждаетесь в заботе и нежности. Я готов все предоставить… Можно прямо сейчас. «Убью Таньку, — подумала Ирма, — что за манера сватать за глаза». — Прямо сейчас я очень устала и хочу спать. А телефон узнавайте сами, раз такой шустрый. — И она торопливо нырнула в подъезд. На следующий день она таки позвонила Таньке и устроила ей разнос. — Ой, ну и ладно, не дам я твой телефон, не переживай. Хочешь помереть старой девой — флаг тебе в руки. — Тань, ты не обижайся. Но я не могу… так. — Как так? Ну как так? А где ты собираешься знакомиться с мужчинами? На улице? — Не знаю. Но все равно… — Ой, ладно, слушай, что вчера отколол мой Чапай… Воскресенье прошло спокойно, если не считать звонка Маринки. Звонок случился утром, и непроснувшаяся Ирма взяла трубку и сонно протянула: — Да-а. — Привет, ты что, еще спишь? — Марина пылала праведным гневом. — Одиннадцать утра! Ты же всегда была жаворонком! — Ну понимаешь, я вчера так поздно пришла и выпила к тому же… — Ирма прикусила язык, но было поздно. — Что-о? Ты где это была? — Да у Таньки. — А-а, ну это ладно еще. Слушай, ну ты пришла в себя? Я про уход с кафедры и прочий бред? — Э-э, если честно, я уже вышла на новую работу. Дальше разговор выдался нелегким. Подруги испытывали друг к другу искреннюю привязанность, но Марина была не в состоянии понять, как можно решиться на такой безумный шаг — оставить универ. — Господи, о чем ты думала? Да люди годами поступают или обивают пороги с просьбой принять в аспирантуру. У тебя же все катилось как по маслу: статьи вышли, диссертация наполовину написана. Защитилась бы в следующем году. Измученная Ирма, не выдержав нравоучений подруги, высказалась в том смысле, что некоторым хорошо говорить, когда приятель не бедный и денег на подружку не жалеет, то можно и диссер писать. — А я? Мне тоже жить хочется, и одеваться хорошо, и за границу съездить. — Ах вот оно что! Мирских благ захотелось! И не смей меня упрекать! Что, интересно, мешает тебе найти такого приятеля? — Ничего, просто я так не могу. — Как так? Я, по-твоему, кто? Содержанка? Проститутка? Если хочешь знать, я замуж собираюсь! Он меня звал! Ирма, искренне обрадованная новостью, бросилась поздравлять подругу, но расстались они все же не совсем довольные друг другом. «Ничего, — утешала себя девушка, — Маринка поскандалить любит, но она девушка отходчивая, помиримся». Она прибрала квартиру, сварила «вегетерианский» супчик из замороженных овощей и пораньше легла спать. В понедельник Ирма побежала на работу вполне отдохнувшая. На работе случился аврал: две сотрудницы не вышли: одна позвонила и сказала, что у нее температура тридцать девять и ангина, а вторая — что она выходит замуж и больше не вернется на эти рабские галеры. Тамара Павловна вызвала к себе всех и распределяла между сотрудниками клиентов, которых должны были посетить выбывшие. — Вам, Ирма, как новенькой, поручаю только одну фирму. Это крупная компания и важный клиент. Даю их вам только потому, что там очень толковый менеджер по рекламе — Павел. Он сам все сделает, мы с ними работаем уже несколько лет, и проблем быть не должно. Но если что — вопросы, проблемы, — обращаться непосредственно ко мне… Ирма, вы меня слышите? Ну что ты будешь делать с этой девчонкой. Всю неделю работала прилично, выглядела подобающим образом, а сейчас стоит белая как привидение и, полуоткрыв рот, таращится в бумаги. Что с ней, интересно? — Ирма! — Да? — Девушка с трудом оторвала глаза от листа бумаги. — Вы все поняли? — Да, конечно. Начальница еще несколько секунд сверлила ее взглядом, но потом перешла к следующей жертве. А у Ирмы было такое чувство, что она сейчас упадет в обморок: ладони и лоб стали влажными, в ушах шумело. Она не осмеливалась еще раз прочитать ту строчку. Может, ей показалось… Дождавшись разрешения идти, она опрометью вылетела из кабинета, но от Ларисы уйти было не просто. — Зайди ко мне. Вместе просмотрим документы. — Я… Мне надо в туалет. — И Ирма почти побежала по коридору. Закрывшись в кабинке, она принялась медленно перечитывать документ, повергший ее в такое смятение. ООО ЧОП «Тигры». Логотип красивый: готовый к прыжку тигр — передние лапы в воздухе, оскаленные клыки — на фоне неизбежного щита и меча. Адрес… вот: генеральный директор Максим Николаевич Леков. Конечно, это Макс, не может быть полного совпадения имени и фамилии. У Ирмы закружилась голова. Что же делать? Разом нахлынули воспоминания: знакомство на одной из студенческих вечеринок, их бурный роман, то, как она была счастлива, и вдруг — его непонятная холодность и резкость, и как все оборвалось. Сейчас не время и не место. Она взрослая и справится с какими-то глупыми девчачьими воспоминаниями. И плакать не будет: от слез у нее моментально краснеют глаза, да и все лицо, а нос так просто распухает. Что делать? Пойти к Царице Тамаре и сказать… Что? «Знаете, в этой компании работает мой бывший возлюбленный, поэтому я туда не поеду — очень страшно с ним встречаться». Да-а. Тут-то ее и выкинут с работы. Черт возьми, это несправедливо: она всего несколько недель назад выползла в мир из своей кельи, неужели надо было сразу столкнуть ее с призраком прошлого, который до сих пор гремит цепями в дальнем уголке ее души? Ну почему, почему она должна идти подписывать контракт с человеком, который разбил ей сердце и до сих пор снится по ночам? Наверно, потому, что такова жизнь. Се ля ви. «А кто сказал, что будет легко? Ну нет, я не впаду в истерику и не откажусь от встречи. Надо просто успокоиться и все обдумать. А сейчас — бегом, а то Лариска решит, что я тут утопилась». Выяснилось, что в агентство надо ехать завтра с утра, и весь вечер Ирма занималась аутотренингом. Она вытащила фото Макса, некоторое время таращилась на него, доказывая себе, что может смотреть и не плакать. Потом принялась продумывать разные варианты разговора. Так и заснула, бормоча что-то про стенды и рекламные буклеты. Утром она собиралась, стараясь, чтобы все было как обычно — не накраситься больше, не причесываться тщательнее — все как всегда. В этом спасение и возможность сохранить спокойствие и достоинство. Прошло два года. Теперь они абсолютно чужие люди. Он, должно быть, довольно богат — Тамара ведь сказала, что они уже несколько лет участвуют в выставках, и с крупными заказами. Возможно, он женат и у него дети. Двое. И он растолстел и носит на шее золотую цепь, перстень на мизинце и шелковый костюм. И пальцы держит веером. Короче, бандит из сериала. Ей удалось собраться довольно быстро, вот и привычная толчея метро. Девушка вышла на «Чистых прудах» и углубилась в старые кривые московские переулочки. Но чем ближе была ее цель, тем медленнее становился шаг, а сердце билось все быстрее. Наконец она остановилась посреди тротуара и уставилась в стеклянную витрину какой-то кафешки. Так, это надо прекратить. Дышим глубоко и ровно. Как там в старом фильме — его очень любила тетушка. Там еще играли Муравьева и Васильева. Смотришь на себя в зеркало и говоришь: «Я самая обаятельная и привлекательная…» Ирма улыбнулась. Решив, что получилось так себе, улыбнулась еще разок. Солнце, выйдя из-за большого и мягкого облака, ударило в стекло, заставив девушку зажмуриться. Когда через секунду Ирма открыла глаза, то вдруг увидела, что по другую сторону стекла, внутри кофейни, сидит молодой человек и с интересом ее разглядывает. Она смутилась — щеки залила горячая волна. Развернувшись, скорее заспешила прочь. Это же надо, наверное, он давно там сидел и думал, что она ему улыбалась. Ой, стыд какой! Так и есть, позади послышался голос: — Девушка, подождите! Конечно, она только ускорила шаг. В конце переулка Ирма обернулась. Парень не пошел за ней, но по-прежнему стоял, глядя вслед. Это происшествие, дурацкое и не способствующее душевному равновесию, тем не менее отвлекло Ирму от мыслей о Максе, и она оказалась у дверей симпатичного двухэтажного особнячка в стиле московского классицизма в довольно бодром расположении духа. Охранник спросил: «Назначено?» — и, сверившись с каким-то журналом, проводил наверх. Ирма шла, с любопытством оглядываясь по сторонам. Она уже побывала в нескольких охранных агентствах на прошлой неделе, но это, несомненно, было самым крутым. Никакого бетона и хромоногих стульев. Сплошь ковры, стенные панели натурального дерева, деревянная же мебель. На стенах — гравюры, изображающие разные виды оружия и доспехов, были и сцены единоборств. В приемной на втором этаже за обширным столом, уставленным всеми мыслимыми образцами оргтехники, сидела симпатичная черноглазая девушка. — Вы по поводу выставки? — спросила она. В речи угадывался легкий малороссийский акцент. — Павел Сергеевич скоро придет и примет вас. — Павел Сергеевич? — Да, менеджер по рекламе. Присядьте и подождите, пожалуйста. Ирма опустилась в кресло в углу прихожей и взяла в руки журнал с резного столика. Мысли ее неслись вскачь. Какая же она дурочка — почему-то решила, что Макс ее чуть ли не ждет. Царица Тамара тоже ведь говорила про менеджера по рекламе. Да и сама могла бы сообразить, что генеральный директор вряд ли занимается вопросами организации выставки, тем более что это для них не первое подобное мероприятие. «Так что, может, я его сегодня и не увижу…» Честно сказать, Ирма даже не могла понять, что чувствует по этому поводу — облегчение или разочарование? Пока она раздумывала над этим вопросом, в приемную вошел мужчина. Секретарша улыбнулась ему и прощебетала: — Здравствуйте, Павел Сергеевич. — Здравствуйте, Катенька. Вы сегодня чудесно выглядите. — Спасибо… А вас ждут. — Это хорошо. Я люблю, когда меня ждут. Надеюсь, это симпатичная девушка? — Это из компании по организации выставок, — на этот раз несколько суховато отозвалась Катенька. И махнула рукой в сторону Ирмы. Девушка, полускрытая шикарной разлапистой пальмой, поняла, что делать нечего — надо выходить. Хотя щеки ее опять горели. И уши тоже. И больше всего на свете ей хотелось провалиться сквозь землю. Она узнала менеджера по рекламе. Это был тот самый парень из кофейни, который смотрел на нее с той стороны стекла и потом пытался с ней познакомиться. — Ага, — с нескрываемым удовольствием сказал Павел, увидев перед собой Ирму, — как интересно. Здравствуйте и пройдемте в мой кабинет. Он пошел вперед, Ирма, как барашек на веревочке, за ним. Кабинет у Павла оказался не слишком большим, зато светлым — окно занимало почти всю стену. Всюду стояли и висели образцы рекламной продукции с логотипом «Тигров» — календари, плакаты, блокноты, просто фигурки тифа. — Немного похоже на зоопарк, да? — весело спросил молодой человек. Потом, предложив девушке сесть, добавил: — Знаете, вам все же придется мне объяснить, что произошло сегодня утром. Я просто не смогу заниматься делами, если не узнаю. Ну поставьте себя на мое место: мне лучезарно улыбается красивая девушка, а как только я улыбаюсь в ответ, она дико пугается и убегает. Может, мне пора к стоматологу? — Ну что вы! Я просто… Это так глупо! — Но, глядя в его веселые серые глаза, она вдруг перестала смущаться и тоже засмеялась. — Я ужасно волновалась перед встречей с важными клиентами и решила порепетировать шикарную улыбку. Я не видела вас… А потом, конечно, растерялась… — О! Чудесно! Мне нравится быть важным клиентом, только обещайте больше не убегать от меня. — Не буду. — Ну и хорошо! А как вас зовут? — Ирма. — Необычное имя Ирма, — задумчиво повторил он. — Ну что ж, Ирма, давайте посмотрим, насколько Тамара Павловна подрастила цены с прошлого года… Около часа они провели в плодотворной работе, обсуждая, как будет выглядеть стенд, где он будет, сколько это все выйдет в наших неродных зеленых деньгах и т. д. Затем Павел, посмотрев на часы, извинился: — Ирма, к сожалению, у меня назначена встреча, на которую я не могу опоздать. Мы успели обсудить далеко не все… Давайте продолжим вечером. — Вечером? — с недоумением переспросила девушка. — Ну да, в менее формальной обстановке. Ирма сразу вспомнила Ларискин совет, и, должно быть, что-то в ее лице изменилось, потому что Павел быстро сказал: — Я не серый волк, честно. Я менеджер по рекламе довольно крупного охранного агентства, и для работы мне не хватает восьми рабочих часов. Мне просто хотелось немножко скрасить сверхурочные. И потом, что дурного в том, чтобы пригласить красивую девушку в ресторан? Или вы замужем? — Нет. — Это хорошо. Тогда я буду продолжать делать вам комплименты, не боясь получить в нос от разгневанного супруга… Ну, раз уж вы настроены трудиться как Ленин в Разливе… Так, давайте посмотрим… — Он пошуршал страничками настольного блокнота. — Завтра я могу развязаться с делами к пяти часам. Приедете? Думаю, за час-полтора мы утрясем все детали. — Хорошо, — сказала Ирма, — завтра я приеду к пяти. На том они и расстались. Тамаре Павловне Ирма честно сказала, что поскольку Павел хочет не стандартный контракт, а довольно много дополнительных услуг, то нужна будет еще встреча. Начальница кивнула: — Все, что захочет. Глава 3 Так на следующий день Ирма вновь оказалась в той же светлой комнате. В распахнутое окно влетали шум города и ветерок, пахнущий бензином, в Москву неожиданно рано пришло лето. Стояла середина мая, а казалось, что это конец июня. Слышались гудки машин и визг детишек с детской площадки. В этот раз встреча, несмотря на то что проходила в офисе, действительно получилась какой-то неформальной. С Павлом вообще было трудно держаться официально — он оказался милым и веселым малым. Среднего роста, худощавый. Русые волосы, круглое лицо, на котором при ближайшем рассмотрении обнаружилось изрядное количество веснушек, смешливые морщинки вокруг серых глаз — все в нем располагало к доверию. И вскоре Ирма с искренним интересом слушала его поучения и хохотала над забавными историями, которые он рассказывал. Павел тоже явно получал удовольствие. Девушка ему нравилась. Она мила и совершенно невероятно наивна. Имеются кое-какие комплексы, но ничего из ряда вон выходящего. А у кого сейчас нет комплексов? Павел в этом отлично разбирался: хотя он закончил престижные курсы специалистов по рекламе и связям с общественностью в Европе, но базовое его образование составлял психфак МГУ. И был он в компании не просто менеджером по рекламе. Генеральный доверял Павлу Сергеевичу, и тот в обязательном порядке беседовал с людьми, которых собирались принять на руководящие должности, проводил тестирование персонала и следил за тем, чтобы между сотрудниками не возникало затяжных конфликтов. У него имелись двое подчиненных, которые и выполняли основную часть рекламной работы. Во время переговоров Макс представлял Павла как своего зама. В задачу Павла Сергеевича входила оценка личности клиента. Это не было прихотью или данью моде. Предпринимательские риски в России высоки, в том числе и за счет большого количества не совсем адекватных личностей, занимающихся самым разным бизнесом. Порой верный прогноз поведения партнера или сотрудника в той или иной ситуации спасал не только деньги. Ирма не являлась важным клиентом, поэтому сейчас Павел старался исключительно для собственного удовольствия, контролируя свой взгляд, заставляя себя не смотреть на роскошную грудь девушки, сохраняя ровный тембр голоса и самый нейтральный лексикон и с удовлетворением видя, что она чувствует себя в его присутствии все более свободно. За приятной беседой время летело незаметно, и, обнаружив, что уже почти восемь, Ирма ойкнула. Павел стал рассыпаться в извинениях: — Вы уж меня простите, что так долго. Но мы с вами славно поработали. Завтра я пошлю проект договора Царице Тамаре. Думаю, она останется довольна. Конечно, окончательно она успокоится только после того, как договор будет подписан и пройдет первая оплата. Но тут уж придется подождать. — Почему? — Подписывает-то генеральный, а он в отъезде. — О-о! — В голосе Ирмы прозвучало разочарование. Все-таки она надеялась, она желала этой встречи. А его и в Москве нет, оказывается. Павел истолковал ее чувства по-своему: — Вам не стоит беспокоиться: за все время нашей совместной работы он ни разу не завернул мой проект. Я, знаете ли, очень осторожный. Поэтому сюрпризов не будет. Надо только чуть-чуть подождать. А сейчас позвольте я подвезу вас домой. Ирма согласилась. Как-то вдруг расхотелось идти до метро, опять ехать в качающемся вагоне, испытывая принудительное чувство локтя своих сограждан. У Павла оказался серебристый «пежо» с кондиционером. Отгороженные от внешнего мира, они всю дорогу мило проболтали. Наконец, повинуясь указаниям девушки, Павел свернул во двор и затормозил у подъезда. — Ну что, Красная Шапочка, я опять к вам с предложением разделить со мной трапезу. Как насчет завтрашнего вечера? Я знаю одно местечко: там не слишком шумно, но можно послушать неплохую музыку и вкусно покушать. Соглашайтесь, а я обещаю не есть вашу бабушку. — У меня нет бабушки, — ответила Ирма, торопливо соображая, как быть. Согласиться? А как же Ларискины советы и предупреждение? Если начальница узнает, могут выгнать с работы. Но ведь ей не обязательно знать. Ирма вдруг подумала, что в последний раз она была в ресторане не так давно — в прошлом году. Отмечали защиту коллеги. Это было ужасно. Понятно, что ученые люди далеко не богатые, а потому такого рода мероприятия, как правило, отмечались тут же, в одной из многочисленных университетских точек общепита. Но вот поди ж ты, коллега захотел в ресторан. Впрочем, заведение больше тянуло на кафе: чистенько, но мебель самая простая, посуда тоже, ассортимент из разряда заливное — оливье — селедка. А уж атмосфера! Первый тост за диссертанта, поднятый научным руководителем. Второй тост — за научного руководителя, поднятый диссертантом. Дальше все происходящее сильно напоминало выездное заседание кафедры. И девушке вдруг очень захотелось пойти в ресторан с молодым человеком, видеть красиво одетых людей, слушать приятную музыку и говорить о чем угодно, кроме истории России и факультетских интриг. И она сказала: — Хорошо, только нельзя, чтобы Тамара узнала. — Само собой, — подмигнул Павел. — У нее не забалуешь. Значит, договорились, я заеду за вами в шесть. На следующий день Ирма была одета (в то самое русалочье платье) и причесана к половине шестого. Надо сказать, что с прической она помучилась. Ее мягкие светло-русые волосы неплохо поддавались укладке, и длина — до лопаток — позволяла проявить фантазию. Но как это ни смешно, до сегодняшнего дня девушка делала только четыре нехитрых варианта прически — коса, хвост, строгий пучок и распущенные волосы. Сегодня, перепробовав все, она осталась недовольна. Закусив губы, Ирма смотрела на себя в зеркало. Ну, красавица, и что мы будем делать? Не ходить на бал? Фигушки вам. Она побежала к соседке-парикмахерше. Долго звонила в дверь, и, когда недовольная тетка с сигаретой в зубах появилась на пороге, Ирма выпалила: — Здравствуйте, Марь Иванна. Помогите, пожалуйста. Мне нужна современная прическа, у меня свидание. А деньги отдам в конце месяца, потому что зарплату на новой работе я еще не получала. Тетка некоторое время молча разглядывала ее, потом усмехнулась и сказала: — Заходи давай. Таким образом, в половине шестого Ирма стояла у зеркала, глядя на себя с непривычным чувством удовлетворения. Платье в порядке. Волосы уложены в пышный узел, открывающий нежную шейку. Из украшенного невидимками со стразиками узла волос торчали в разные стороны прядки. Что-то похожее Ирма видела по телевизору и теперь была в полном восторге. — Как здорово, Марь Иванна! А как это называется? — Статуя Свободы. Хотя, по-моему, у той бабы, ну, знаешь, статуя у американцев такая — совсем другая прическа. Ну, не я называла… Шпильки не потеряй — они денег стоят. Вообще лучше ничего не трогай. Танцевать будешь? — Н… не знаю. — Лучше не надо: если будешь прыгать как коза — растреплешься. Тогда вообще все вынь и просто расчешись. Вроде как покрасовалась, и ладно. — Спасибо, Марь Иванна. — Спасибо занесешь в конце месяца, а шпильки — завтра, только не с ранья — я во вторую смену. Серебристый «пежо» стоял за углом. Павел приехал на пятнадцать минут раньше, чему сам искренне удивился. Теперь он просто сидел, слушал музыку и предвкушал хороший вечер. Без двух минут шесть он завел мотор и объехал дом, чтобы стать у подъезда, а Ирма закрыла дверь и побежала вниз по лестнице. Вечер вполне оправдал ее надежды. Небольшой ресторан с уютными столиками, на каждом горела свеча и стояла роза в хрустальном бокале. На маленькой эстраде — просто на ступеньку приподнятый угол зала — играл пианист, потом пришли еще саксофон и гитара. Невысокая худенькая женщина в длинном блестящем платье пела русские романсы и французский шансон. Они много разговаривали. Павел смешил ее рассказами о своей юности. — В то время когда я учился в старших классах, меня не пустили бы в подобное заведение. — Почему? — А я был хиппи. — Ой, правда? — Честно-честно. Самый натуральный. У меня были длинные волосы, тщательно протертые и порванные джинсы, и я плел лучшие фенечки в нашей компании — знаете, всякие такие кожаные с бусинками и прочим штучки. Мои родители — интеллигентные люди — совершенно не понимали, как можно так одеваться и разговаривать. Ведь хиппи полагалось говорить на жаргоне, слушать музыку и никогда ничего не делать. Мама даже одно время думала, что у меня крыша поехала. Она пригласила к нам какого-то профессора психиатрии под видом гостя. Я случайно услышал разговор по телефону. Сначала хотел ее разыграть, прикинуться шизиком, но побоялся — у мамы слабое сердце. Профессор пришел вечером: солидный такой дядька, у него в кармашке жилета были золотые часы луковичкой и висела такая золотая цепочка — я думал, так ходили во времена Чехова. Но в этом был стиль и определенный шарм. Конечно, я ему сразу сказал, что знаю, кто он такой. Профессор оказался интересным мужиком. Что я удручающе нормален, он понял быстро. Но ужин у мамы был вкусный, уходить он не торопился и рассказал мне много интересного и неожиданного. Даже домой пригласил — посмотреть библиотеку. И я пошел. Книги у него по тем временам были редкие, ведь и Карнеги у нас купить нельзя было. И мне стало некогда плести фенечки и ничего не делать. Так и не получилось из меня настоящего хиппи. — Значит, вы увлеклись психологией? — Да. Профессор мне здорово помог в выборе профессии, да и в личной жизни. — При чем тут личная жизнь? — Дело в том, что он был голубым. Некоторое время он терпел мои посещения, а потом сказал, что если я хочу и в дальнейшем пользоваться его библиотекой и другими благами жизни — он был человек не бедный, — то я должен проявить к нему благосклонность. Я, будучи на тот момент еще девственником, растерялся. Идея мне не нравилась, но и альтернативного варианта пока не намечалось. — И? — Рот Ирмы даже приоткрылся от удивления. Она, конечно, не была ребенком, но на кафедре отечественной истории, где средний возраст сотрудников выше пятидесяти, разговоры велись все больше о науке. Поэтому ей было ужасно интересно. — И здоровые инстинкты взяли вверх. Я понял, что это не мое… Наверно, вашим родителям было проще. Девочки менее склонны к независимости. — Да… Но вы сказали, что увлеклись психологией, а стали менеджером по рекламе. — Ну и что? Знание психологии помогает в любом деле. У вас наверняка тоже были какие-то хобби, не связанные с выбранной профессией. Вот скажите, чем вы увлекались в детстве? С точки зрения Павла, вечер прошел неплохо. Они много разговаривали, смеялись, даже немного потанцевали. Но он с удивлением вынужден был констатировать, что узнал про девушку удручающе мало. Наоборот, к собственному удивлению, поймал себя на безудержном распускании хвоста. Он говорил, говорил и просто не мог остановиться. Внимательный взгляд зеленых глаз завораживал Павла. Вечерам, стоя под прохладным душем — а что еще остается здоровому молодому человеку после первого свидания, — он думал об этих зеленых глазах, нежной коже и замечательной фигуре. И танцует она хорошо. Чувство ритма у нее прекрасное. Чувство ритма… Черт. Воду надо сделать похолоднее. Между тем дни шли. Ирма съездила в аспирантуру и забрала документы. Завкафедрой долго качал головой: — Что же вы, деточка? Ведь ваша кандидатская почти готова. — Я… мне нужно… время. — Не могла же она сказать, что ей вдруг просто захотелось жить, чтобы кругом было шумно и интересно, что университет из любимого и безопасного дома превратился в тюрьму, полную призраков и воспоминаний. — Я понимаю. — Он внимательно посмотрел на Ирму поверх очков. — Вы похорошели. — Спасибо, — едва слышно ответила девушка. — Ну что ж, надумаете — возвращайтесь. Восстановиться можно и через несколько лет. Разговор со Светланой Максимовной вышел куда более тяжелым. Та расценила уход аспирантки как предательство и дала понять, что лично она сделает все, чтобы в университет Ирма больше не попала. Сердце девушки сжалось от страха, в голове заметались панические мысли. «Боже, что я делаю? А если не получится на работе? Куда я денусь? Ведь здесь прошло столько лет… и впереди была совершенно четко намеченная карьера, а я… Что я наделала?» Она огляделась. Вот помещение кафедры. Большой стол посередине, стеллажи с книгами и вещами сотрудников. У каждого свое место на полке, и там приклеены бумажки с именами. Здесь преподаватели держат папки с бумагами, лекции, книги, курсовики студентов. «Скоро и у меня появилась бы здесь своя полка. И наклеечка с фамилией». Вон в том шкафу прячется чайный набор, и в ее обязанности как лаборантки входило наливать воду и следить, чтобы чай всегда был горячим, и мыть чашки за некоторыми особо ленивыми. И печатать кучу материалов, и вести документацию кафедры… Здесь ей не нужен будет мобильник, потому что ей никто никогда не звонит. Ну, то есть звонят, конечно, но домой. Маринка и Танька. И родители иногда. «Нет, — сказала себе Ирма. — Сейчас я так не хочу. Хочу жить. Двигаться, спешить, общаться. А насчет диссертации… там посмотрим. Светлана Максимовна еще не завкафедрой, и неизвестно, станет ли ею вообще». Ирма получила первую зарплату на новой работе. Сумма, которая представлялась лаборантке огромной, вдруг оказалась неадекватной накопившимся потребностям сотрудницы «Экспоцентра». Потребности пришлось срочно пересматривать и обуздывать. Прежде всего Ирма отдала долг Лариске, потом закупила побольше кошачьих консервов и пообещала себе, что обязательно сходит в тот китайский ресторан, где работает Ларискин приятель. А с одеждой она решила повременить: Татьяниных одежек — костюм, брючки и строгое черное платье — пока вполне хватало, и надо отдать долги и кое-что отложить, потому что осенью придется покупать куртку или плащ. И сапоги. Но благими намерениями вымощена дорога в ад. Лариска, услышав про ресторан, радостно закивала, а потом, оглянувшись, сказала: — Сегодня смоемся пораньше — ты уходи в пять, вроде как на встречу. А я минут через пятнадцать. Встретимся в торговом центре. Я помогу тебе кое-что из одежды выбрать. Шопингнем по чуть-чуть — и ужинать. Ирма не рискнула спорить, тем более что до пяти оставалось совсем немного, а дел еще было полно. Каким-то чудом ей все же удалось управиться к пяти и осесть в кафешке ближайшего торгового центра в ожидании подружки. Лариска явилась минут через двадцать и, радостно блестя глазами, воскликнула: — Вперед, по коням! То есть по магазинам. — Ларис, я хотела кое-что отложить, — залепетала Ирма. — Вся необходимая одежда у меня сейчас есть… — Да? А кто сегодня пришел в той же блузке, что и вчера? — Увидев несчастное лицо Ирмы, она торопливо добавила: — Я понимаю, что денег у тебя немного. Поэтому — только самое необходимое. Шикарное белье оставим на следующую зарплату. Можешь о нем пока помечтать. Вперед! Деморализованная Ирма дала увлечь себя в прохладу и пестроту магазинов и магазинчиков. Среди самого необходимого оказались: льняной костюм («А ты так и собираешься в темном париться? С ума сошла, да ни один дезодорант не спасет!») и пара кофточек. И светлые туфли к костюму. Лариска, исходя из того, что нужен не просто костюм, а «боекомплект», пыталась настоять и на светлой сумочке — нашла премиленькую, надо сказать. Но Ирма, взглянув на ценник, почувствовала такое отчаяние, что глубина ее мук, видимо, отразилась на лице, и подруга дала задний ход: — Ладно, не хочешь — не надо. В конце концов, лето только началось. Да и все равно ты с папкой ходишь. Оставим на следующий месяц. Ужинать идем? В ресторане было столько народу, что Ирма решила — ужинать ей сегодня дома, в компании с Маркизом. Ни одного свободного столика в пределах видимости не было. Но тут рядом чудесным образом возник тот самый светловолосый парень, улыбнулся Ирме, окинул Ларису горячим взглядом и поманил их за собой. За черной колонной и красной с золотом ширмочкой нашелся уютный столик. Парень смахнул табличку «столик заказан» и жестом пригласил девушек устраиваться. Потом пришел официант и разложил перед ними папочки с меню, но прежде, чем Ирма успела им поинтересоваться, Лариса заявила: — Нам по бокалу домашнего вина. Ты какое больше любишь? Я буду розовое. Хорошо, тогда берем бутылку… Да ладно тебе, неужели мы бутылку не усидим? И две тарелки для разового подхода. Официант кивнул и отбыл. Вскоре он принес тарелки и вино. Девушки дождались, пока он откупорил бутылку, немного налил в бокал Ларисе. Та попробовала и кивнула. Тогда молодой человек наполнил два бокала и ушел. — Ну что, подруга, за тебя. За начало! — Лариса подняла бокал. — Давай сначала за тебя, мою наставницу, — не осталась в долгу Ирма. Девушки рассмеялись, чокнулись и дружно пригубили вино. Лариса осушила бокал почти залпом, Ирма пила маленькими глотками, пытаясь решить, нравится ли ей напиток. И решила, что очень нравится. Прохладное, не слишком терпкое, но и не сладкое вино освежало, и вкус у него оказался приятным. Ирма вдруг с удивлением подумала, что ни разу в жизни не пила розового вина. Белое — да, красное — да, а розовое как-то не попадалось. Она решила, что это хороший знак. «Теперь в моей жизни будет много нового и интересного», — сказала она себе. — Эй, не спи! — Лариса подхватила тарелку и встала. — Пошли за ужином. Некоторое время они бродили вдоль многочисленных столов, выбирая, что бы попробовать. Ирма не поддалась на уговоры подруги и не стала брать блюда, внушавшие опасение одними названиями. Например, кальмары с яблоками. Или кролик с перцем и лапшой. Она набрала всего понемножку, отказалась от супа в пользу мороженого, и девушки вернулись за столик. Видя, как Лариса ловко орудует палочками для еды, Ирма сделала попытку последовать ее примеру, но быстро сдалась. Она взяла вилку и принялась пробовать незнакомые блюда. Кое-что оказалось очень вкусным — например, рис по-тайски и свинина с ананасами. Кое-что — например, спаржу с грибами — она есть не стала. Но в целом ужин прошел весело. Вино прекрасно сочеталось с пряными блюдами, и вскоре девицы дружно хихикали, обсуждая Льва Георгиевича и Юрия Александровича. — Да, подруга, это еще те перцы, — заявила Лариса. — Отстой, да? Старперы! Впрочем, не в возрасте дело, — тут же поправилась девушка. — Среди немолодых тоже попадаются мужики — дай бог. Но эти — козлы конкретные. И вообще, лучше крутить с молодыми или со своей ровней. И ничего не просить. Вот я так решила — сама заработаю. А мужики пусть будут для удовольствия… А ты? — Что я? — Ирма так удивилась, что стало понятно, что тема мужиков и удовольствия от нее далека. Но Лариса все же уточнила: — У тебя есть кто-нибудь? — Нет… сейчас нет. — Совсем? — Ну да. — Слушай, ты чего, в универе не могла себе аспиранта найти? Или кандидата? Ирма вспомнила последнее приобретение кафедры — аспиранта Мишу. Высокий и страшно сутулый молодой человек взирал на мир робкими глазами сквозь толстые стекла очков. При разговоре он наклонял голову, словно стараясь оказаться ближе к собеседнику, и еще пощипывал редкую поросль на подбородке, которую, видимо по рассеянности, именовал бородой. Ирма представила Мишу в роли своего ухажера, нервно хихикнула и честно ответила: — Знаешь, у нас на кафедре с этим как-то не очень. — Да-а, ну ладно, не расстраивайся. Думаю, скоро кто-нибудь подвернется. Тут Ирма вспомнила о Павле. А вот интересно, подумала она. Павел, он как? Можно ли считать, что он… ну, скажем, начало романа? Или нет? Так и не разобравшись толком в этом вопросе, она вернулась к пустой болтовне, и вечер потек дальше. Павел позвонил и пригласил в театр. Теперь она согласилась не раздумывая. Утром забежала к Марь Иванне. Та усмехнулась: — Садись скорее, у меня времени тоже не вагон. Куда с утра с хахалем-то собралась? — Нет, я вечером иду в театр. Не будет времени заехать переодеться… И он просто приятель. — Все они поначалу просто… — Ловкие пальцы уверенно орудовали феном и щеткой. — Ты смотри, береги себя. Тетки-то нет больше, и присмотреть некому. Все мы, пока молодые, глупые — сначала согрешишь, а потом маешься с дитем. Вон Мариэлена тоже. И «он меня любит», и то и се. А он хвостом раз — и ушел к Рахили… Опешившая Ирма не сразу сообразила, что соседка плавно перешла на пересказ любимого сериала. Но это было лучше, чем выслушивать нравоучения. Поэтому она вовремя спросила; «А что Рахиль?» — и до окончания укладки просидела в блаженном молчании, думая о своем. На работе все бегали в два раза быстрее обычного, то есть со скоростью, близкой к световой. Это означало, что у Царицы Тамары настроение хуже, чем всегда. Ирма тихо радовалась, что с докладом ей надо к Ларисе. Но дверь кабинета начальницы была открыта, и проскользнуть незамеченной не удалось. — Ирма! Зайдите ко мне. Чувствуя, как ладони становятся влажными, девушка вошла и остановилась перед заваленным бумагами письменным столом. — Где договор с «Тиграми»? — Сухие губы казались тоньше, чем обычно, а голос так просто скрипел, как у Бабы-яги. — Их генеральный еще не приехал. Но Павел Сергеевич сказал, что мы можем начинать монтаж стенда. Он собирался сам с вами поговорить. Я думала, он звонил. — Нет. Ирма молчала, глядя в пол. — Что такая нарядная сегодня? — Вечером иду в театр… Подружка взяла билеты в Ленком. Черт, какой у нее взгляд. Рентген просто. Ирма спокойно посмотрела в глаза начальницы. И даже не покраснела. Но, едва выйдя из кабинета, она пулей понеслась в Ларискин закуток к телефону. Оглядываясь через плечо и стараясь говорить негромко, она позвонила в агентство и попросила Павла. — Как вас представить? — Ирма. — Что? Черт бы побрал эту Катю. — Скажите, что звонит Ирма. — Минутку. — Да, я слушаю. Ирма? Что у тебя случилось? — Павел, меня только что вызывала Тамара. Она такая злая сегодня. Я сказала, что генерального вашего нет. И еще сказала, что ты собирался ей позвонить вчера… — Хорошо, я сейчас отзвоню и извинюсь. Скажу — замотался вчера и забыл. Это все? Ты так нервничаешь… — Она… спросила, куда я иду сегодня. У нее такой взгляд — словно она все знает. Я сказала, что иду в театр с подругой. — Ну и молодец. Слушай, успокойся. Может, ей просто нездоровится. Печень, наверное… На самом деле генеральный приехал. Я постараюсь сегодня же все подписать и, если получится, пришлю договор с курьером. Идет? — Да, это было бы здорово. Они распрощались. Ирма опустилась на стул, издав громкий вздох облегчения. И только тут сообразила — значит, Макс вернулся. Она несколько раз порывалась спросить у Павла, где он: отдыхает или по делам, в России или за границей, — но побоялась. Вдруг это будет выглядеть странно — с какой это стати рядовой сотрудник рекламной фирмы интересуется передвижениями его начальника. Теперь он опять в Москве. Ну что с того? Павел подпишет бумаги — и все. Так она его и не увидит. Хотя, может, оно и к лучшему. — Что ты тут делаешь? — влетела запыхавшаяся Лариса. — Извини, я зашла позвонить. — Тамара тебя уже поимела? — Да. А тебя? — Блин. А то как же. Ладно, переживем. У тебя как дела? — Вот. Это договор с… И работа закипела. Павел положил трубку. М-да, характер у Тамары Павловны и впрямь не улучшается. Обычно ему без труда удавалось очаровывать бабку, но сегодня она просто превзошла саму себя. Пожалуй, надо действительно подписать этот чертов договор, а то как бы она не отыгралась на бедной девочке. Он собрал бумаги и пошел к генеральному. Макс был на месте, то есть сидел в своем кабинете на широком деревянном подоконнике, и смотрел в окно. Он выслушал Павла, кивнул и, доставая ручку, спросил: — А чего ты так долго? Я уже три дня здесь, подписал бы сразу, чтоб не злить бабку. — Да, понимаешь, дело не в ней. Мне понравилась девочка, которая привозила бумаги, — она у них новенькая. Нужен был предлог, чтобы завязать отношения. Она не очень еще разбирается как что, и вместо того, чтобы достать прошлогоднюю версию договора из компьютера и за какой-нибудь час все исправить, я прошел с ней по всем пунктам и все подробно обговорил. Тянул сколько мог. Но ей это пошло только на пользу — получился своего рода практикум. — Ах ты, поросенок. — Ну да. Нет, честно, я давно так не западал. Знаешь, она похожа на русалку — зеленые глаза, русые волосы. И у нее нет счетчика. — Что? — Ну, знаешь, у многих девиц бывает такой взгляд: они тебя сразу оценивают и подсчитывают, сколько ты стоишь сейчас и что можно получить в перспективе. Терпеть этого не могу. — За это ты и не любишь Валерию? — И за это тоже. Но Ирма совсем другая… Ручка замерла над бумагой. Потом отодвинулась, так и не нарисовав подпись. Макс опять повернулся к окну. Павел, ничего не замечая, продолжал говорить: — Необычное имя, правда? Если хочешь знать, она вполне подходит под определение шикарной женщины: блондинка, зеленые глаза, а какая грудь! И она такая ранимая — мне в первый раз в жизни захотелось от чего-то оберегать женщину… — И как далеко ты уже продвинулся в охмурении девушки? — Что за выражения! Если хочешь знать, все солидно и строго: были в ресторане и сегодня идем в театр. И я не собираюсь устраивать кавалерийскую атаку. Это не тот случай. Она действительно очень милая девочка. — Я тебе верю. Повисло молчание. Что-то наконец насторожило Павла. Теперь он заметил, что Макс напряжен: плечи чуть приподнялись, челюсть вперед, взгляд исподлобья. От него исходило ощущение физической опасности, и Павел подавил инстинктивное желание сделать шаг назад. Макс выше, шире в плечах и физически намного сильнее его. Прирожденный лидер, он умел командовать и хорошо справлялся с людьми. И, как правило, прекрасно владел собой. Чужой не заметил бы перемены, но Павел за два года работы хорошо изучил шефа. Чем-то он был озабочен. И расстроен. И даже зол. — Макс, что-то случилось? — Нет. Опять молчание. Теперь Павел просто ждал. Наконец шеф сказал: — Бумаги оставь, я посмотрю. На завтра пригласи свою девушку подписывать договор. И опять уставился в окно. Павел повернулся и вышел. «Вот это да. Что его укусило? Может, я напортачил с договором? Нет. Там все нормально. Нет денег? Тоже вряд ли — сегодня дают зарплату». И он видел, как с утра привезли оборудование для клуба — фирма спонсировала детский спортивный центр. Значит, шеф решил посмотреть на Ирму. «Но почему? Потому что я расхвалил?» Глупо — в женщинах у шефа недостатка не наблюдалось. Эта его краля расписная Валерия лезла на стену, пытаясь женить Макса на себе, но он не поддавался. Решил отбить? Не такой он человек. Так психолог и не смог придумать подходящего объяснения. Вечером Павел, как ни старался, не мог отвязаться от мыслей о сегодняшнем разговоре и предстоящем подписании документов и потому был не в духе. Ирма, наоборот, была весела и даже не спросила про чертов договор. Она надела черное платье — из разряда «маленьких» — эластичная ткань обтягивала фигуру от горла до колен — чуть выше колен, если быть точным. Вещь перекочевала к ней из Танькиного гардероба, но казалась слишком вызывающей, и сверху Ирма, прячась от взглядов, накидывала тетушкину русскую шаль. В принципе желто-красный узор на черном фоне смотрелся неплохо, но, с точки зрения Павла, платок был лишний. Павел, любуясь ею, решил не портить девушке вечер. Они с удовольствием посмотрели спектакль, в антракте выпили шампанского в буфете. И только по дороге домой Павел сказал, стараясь, чтобы голос звучал легко и спокойно: — Знаешь, шеф захотел сам послушать, что мы с тобой придумали к выставке. Может, у него есть свои идеи… Сегодня не получилось толком поговорить — он был очень занят. Так что приезжай завтра с утра: торжественно подпишем договор в твоем присутствии. Он смотрел на дорогу, да и темно уже было, поэтому молодой человек не заметил, как побледнела Ирма. — Что ты ему сказал? — тихо спросила она. — Да я толком и не успел ничего сказать, — так же легко продолжал Павел, стараясь не напугать ее, — он убегал на какую-то встречу. Не нервничай, вот увидишь — все будет тип-топ. Но она нервничала, и еще как. Больше всего Ирме хотелось знать, известно ли Максу, кто приедет подписывать договор. Но она так и не рискнула спросить. Ночь прошла так себе. Ирма забралась в постель, позвала Маркиза. Урчание кота, довольного прикосновением ласковых рук хозяйки, всегда быстро успокаивало девушку и навевало сон. Но сегодня это не помогало, и она долго лежала, вспоминая свой роман с Максом. Они познакомились на одной из многочисленных студенческих вечеринок. Он был на два курса старше и заканчивал юрфак. Большой, сильный и удивительно надежный молодой человек понравился Ирме. Он уже отслужил в армии и помогал дяде налаживать работу в частном охранном агентстве. Это накладывало большую ответственность, и он выглядел старше и серьезнее, чем был на самом деле. Иногда даже казался мрачным — темные волосы, карие глаза, плотно сжатые губы, взгляд исподлобья — многие его просто побаивались. Расслабиться удавалось не часто, и Ирма была поражена, увидев в один прекрасный день совершенно мальчишескую улыбку и услышав звонкий смех. Она и не заметила, как влюбилась, и Макс стал смыслом ее жизни. Вернее, жизнь обретала смысл, только когда он был рядом. И тетушка его полюбила. — Деточка, я так рада за тебя, — говорила она Ирме, — ты у меня такая непрактичная, а с ним будешь как за каменной стеной. Нынешние мальчики все больше как дети, и встретить настоящего мужика — это такая удача. Ирма только смеялась: она не думала о других мальчиках и о том, повезло ей или нет, она просто растворялась — в Нем, сияла — для Него. Это и была жизнь. Но потом что-то случилось. Макс всегда был немногословен, а становился все молчаливее. Может, она что-то проглядела, в который раз спрашивала себя Ирма. Шел пятый курс, нужно было достойно защитить диплом, чтобы получить место в аспирантуре. И она занималась, не вылезая из библиотеки и благодаря Бога, что ей достался такой внимательный научный руководитель, Сергей Александрович. Он, в свою очередь, писал докторскую и собирался переходить в какой-то фонд, но все же находил время помогать девушке, помог составить библиографию, вычитывал главы, заставлял что-то оставлять на потом: — Не надо лепить все сразу, девочка. Смотрите, какая незатасканная мысль — а в наше время это большая редкость. Эту статью вы отложите и потом используете при написании кандидатской. Можете даже не ссылаться — этот историк из эмигрантов, у нас их не печатают, и никто не заметит даже, если вы просто перепишете его статью. Часть работ была из Интернета, и Ирма провела долгие часы, сидя за компьютером в маленькой и захламленной квартирке Сергея Александровича, переводя тексты на русский и пытаясь хотя бы уловить основную мысль, если работа была на французском. — Ирма, — говорили ей девчонки, — не спи, упустишь парня. Вон Лерка вокруг увивается — первая красавица на курсе. Но Ирма сначала только смеялась, а потом со страхом наблюдала, как все больше отдаляется от нее Макс. Она не понимала, в чем дело, и даже не спрашивала. Просто молчала и смотрела на него большими глазами, полными ужаса и любви. Что-то надо было сделать, сказать, чтобы разбить ледок, покрывший вдруг реку их счастья. Но что? Несколько раз она пыталась поговорить с ним, но, глядя на замкнутое лицо, поймав темный взгляд из-под насупленных бровей, терялась и не знала, что сказать. Он тоже словно ждал чего-то, только она так и не поняла чего. И в сексе он, сначала такой нежный, становился все более нетерпеливым, почти грубым. А потом просто ушел. Однажды тетушка уехала к подруге, и Ирма была дома одна. Он позвонил, спросил, может ли зайти. Она сказала: «Конечно да, почему ты спрашиваешь?» И бестолково завозилась, соображая, чем бы его покормить. Макс пришел быстро, схватил ее чуть ли не от двери. И понес в комнату на кровать. Он был груб, но Ирма терпела и все равно любила, и таяла, и хотела его — и вдруг он остановился. Девушка открыла глаза и встретила так пугавший ее мрачный взгляд. — Что… ты? — Скажи мне, ты получила место в аспирантуре? — Да, — ответила она и улыбнулась. Только сегодня утром научный руководитель встретил ее на кафедре и по секрету сказал, что хотя списки будут не раньше следующей недели, но уже все решено и она остается на кафедре. Он даже чмокнул ее в щечку и сказал: — Поздравляю тебя, ты так старалась. И, обрадовавшись, что она может порадовать любимого хорошей новостью, Ирма улыбнулась еще шире. Пусть знает, что она не дурочка какая-нибудь, аспирантура МГУ не достается кому попало. Она постаралась придать своему голосу как можно больше уверенности и повторила: — Конечно. А ты что, сомневался? — Нет, — ответил он и ушел. Просто встал, поправил одежду и ушел. Ирма была раздавлена. Как это могло случиться? Что так взбесило его? Она прекрасно видела, что Макс в ярости, и испугалась — в какой-то момент ей показалось, что он сейчас ударит ее. При чем здесь аспирантура? Она так и не смогла понять. И все. Это было последнее событие в ее жизни. Девушка погрузилась в спячку. Занималась в аспирантуре, работала лаборанткой. Но все вокруг было серым, лишенным красок. Тетушка, которая одно время боялась, как бы Ирма не наложила на себя руки, пыталась заставить ее поговорить с Максом. — Ты хоть понимаешь, в чем дело? Как же так можно — не узнать, отчего он тебя бросил? Ты что, Лев Толстой? У него была такая дурацкая теория — непротивление злу насилием. Еще со школы помню — вот как нас учили… Но Ирма не хотела ничего выяснять и узнавать. Зачем? Он, наверное, знал, что делает. Раз он так поступил, значит, была причина, это его решение, что тут выяснять и оспаривать? Это не спорная оценка за экзамен, и конфликтная комиссия не поможет и ничего не решит. Раз бросил — значит, разлюбил. Да и любил ли? Так она и жила. И вот теперь, когда вкус к жизни только начал возвращаться, — вместе с ним вернулись боль и страх. Измученная, она все-таки заснула. Снился ей Макс. Глава 4 На следующее утро Ирма приехала в офис «Тигров» пораньше — Павла еще не было — и ждала, сидя в углу приемной. Услышав шаги, повернулась к двери с вымученной улыбкой. В холл вошел Макс. Он не потолстел и не носил золотой цепи в палец толщиной, как надеялась Ирма. И он был жутко элегантен: темно-бордовая рубашка, серый галстук с мелким узором, серый костюм. Ирма встала. Он несколько секунд смотрел на нее, потом, бросив: «Иди за мной», пошел дальше по коридору в свой кабинет. Ни он, ни девушка не заметили гримаску изумления на лице секретарши. Как только они покинули приемную, Катя быстро схватила телефон. Ирме казалось, что она спит и видит сон. Вот открылась дверь кабинета, она вошла. Вот Макс — такой же, каким она видела его во сне… Только пара морщинок у глаз стала глубже и в темных волосах блестели нити седины. Но в остальном это был тот же мужчина: опасный, быстрый в движениях, с низким, волнующим голосом. — Здравствуй, Ирма, — сказал он. — Сколько лет. — Да, — услышала она свой голос, — два года. Даже больше. — Как тетушка? — Она умерла год назад. — Прости. — Лицо его смягчилось. Он помолчал. Потом неловко сказал: — Значит, ты бросила университет. Она кивнула. — Почему? Ирма пожала плечами. Ей не хотелось говорить. Она смотрела на него. Слушала его голос, чувствовала, как внутри что-то растет, словно раскручивается пружина. Хорошо бы подойти поближе, чтобы ощутить его запах. — Твой научный руководитель не оправдал твоих надежд? — Сергей Александрович? — Занятая своими чувствами, Ирма лишь вскользь удивилась вопросу. — Он ушел работать в какой-то фонд. — И не взял тебя с собой? Она покачала головой. Что он говорит? При чем здесь Сергей Александрович? А может, ему все равно, что спрашивать, и он тоже просто смотрит на нее? Нет, он спрашивал не просто так. Ноздри раздулись, чуть опустилась вперед голова — Макс сердится. «Я люблю его, — поняла вдруг Ирма. Словно что-то лопнуло внутри. И чувства вернулись. — Я должна ему сказать. Прямо сейчас». — Вот договор. — Он протягивал ей бумаги. — Я подписал сегодня утром. — И все? — тупо спросила девушка. — А что ты хотела? — Тебя. — Это вырвалось раньше, чем она успела осознать сказанное. — Нет. Нельзя войти в одну любовь дважды. Ты обманула меня — и между нами ничего не может быть. Просто… Я просто хотел взглянуть на тебя еще раз. — Обманула? Это дурной сон. О чем он говорит? Ирма сделала шаг вперед. Макс, словно испугавшись девушки, которая едва доставала ему до плеча, отступил. В это время дверь распахнулась, и в кабинет влетел Павел: — Ох, простите великодушно, такая пробка была на Садовом, думал уже бросать машину и ехать на метро. Ну, что тут у нас? — Он подхватил бумаги, лежавшие на краю стола. — Замечательно! Значит, ты наконец одобрил мой выбор и мои труды? — спросил он Макса. — Да, — медленно ответил тот, — ты молодец. — И, обращаясь к Ирме, добавил: — Рад был повидаться. — Ну и прекрасно! — Павел явно счел аудиенцию законченной, подхватил Ирму под локоть и быстренько потащил к себе в кабинет. Он сделал ей кофе, рассказал свежий анекдот и только потом, видя, что девушка его не слушает, спросил: — Что с тобой сегодня? Ты бледненькая совсем и словно спишь на ходу. — Да, мне что-то нездоровится, — механически сказала Ирма. — Может, отвезти тебя домой? — Нет, спасибо, но мне надо на работу. Она ушла, чуть не забыв бумаги. Павел догнал ее уже у ворот на улицу, протянул папку и встревоженно сказал: — Да что с тобой? Ты забыла документы… Ирма, — он тряхнул ее за плечи, — ты хорошо себя чувствуешь? — Прекрасно. — И она пошла к метро. Павел смотрел вслед девушке, теряясь в догадках. Макс тоже смотрел ей вслед из окна своего кабинета. Он уже пожалел, что поддался искушению и захотел увидеть Ирму. Незачем было бередить старую рану. Он потратил много времени, чтобы забыть ее. Много времени и много женщин. Только ни одной он больше не верил. Раз лучшая, единственная смогла обмануть, что говорить о других? Он не хотел верить в то, что Ирма изменяет ему, — но, послушав дружеского совета, решил не задавать прямых вопросов — ни одна женщина не скажет правду в таком случае, а просто проследил за ней. Он сидел в машине у дома ее научного руководителя и смотрел, как она идет к подъезду. У нее даже был свой ключ. Сергей Александрович пришел только через час, а еще через два часа провожал ее к метро. Макс не мог понять, почему за аспирантуру надо заплатить такую цену. Ну, не поступила бы она в нее? Может, надо было позвать ее замуж? Говорят, для женщин это много значит, возможно, тогда она чувствовала бы себя увереннее и не изменяла бы ему. А этот червяк, Сергей Александрович, когда Макс пришел к нему и потребовал оставить девушку в покое, только улыбнулся и сказал, что это привилегия научного руководителя — что-то вроде феодального права первой ночи, только он ведь никого не заставлял, да и ночь была не первая. Макс чуть не убил его тогда — в глазах потемнело, он схватил этого слизняка за пиджак и впечатал бы башкой в стенку… и сел бы, наверное, лет на много, не случись поблизости ребята с курса. Он старался забыть Ирму, вычеркнуть ее из памяти, уязвленный не только изменой, но и тем, как она держалась — всегда улыбчивая, любящая, распахнутые зеленые глаза невинны и чисты. Как только она могла! Иногда, правда, казалось, что она побаивается его, и… Что он должен был сделать? Выяснение отношений не его стиль. Поэтому он просто ушел. И постарался ее забыть, забыть ее обманчивую чистоту и неискреннюю любовь. Как Павел сказал — счетчик? Дурак, иногда счетчик не самое худшее, хоть знаешь, что тебя ждет. Взять Валерию. Вот кто считать умеет. И никогда не скрывала, что хочет за него замуж, но пока согласна и так. Хотя от подарков не отказывается, даже если их и не предлагаешь. И все же она друг. Позвонить, что ли? Она будет рада. Может, позже. День тянулся долго. Больше всего Ирме хотелось поехать домой, забраться с ногами в кресло, обнять теплого, урчащего Маркиза и поплакать от души, выплескивая обиду и недоумение. Но она не могла себе этого позволить. Надо работать — и она работала. Может, это и пошло ей на пользу. А может, она просто повзрослела немножко. Но, придя домой вечером и обняв кота, она вдруг поняла, что не хочет плакать. Она хочет получить ответ на свой вопрос — что случилось и почему он обвинил ее в предательстве? Что она сделала? Вернее, что он думает, что она сделала? Утром Ирма собралась и поехала в офис агентства. Она была тщательно одета (все в тот же костюм, но с новой блузкой), причесана и спокойна. То есть она заставила себя успокоиться, чтобы иметь возможность действовать, иначе она опять впадет в ступор, как во время вчерашней встречи. Охранники привычно спросили: к Павлу Сергеевичу? — Да, — улыбнулась девушка. — Его еще нет. — Ничего, я подожду. — Она поднялась наверх. Катенька удивленно вскинула выщипанные в ниточку брови: — Вам разве назначено? — Мне нужно поговорить с генеральным. — Его еще нет. — Я подожду. — Вы договаривались о встрече? — Ему должна была звонить моя начальница, Тамара Павловна, — не моргнув глазом соврала Ирма. — У меня не отмечен такой звонок. — Катенька смотрела на нее все более подозрительно и недоверчиво. — Что ж, тем не менее я подожду. Ирма прошла к креслу под пальмой и села с твердой решимостью дождаться Макса. Прошло минут тридцать — сорок. Катенька сновала туда-сюда с кофе и какими-то бумажками. Вдруг в прихожую вошла молодая изящная женщина. Она подошла к столу секретарши и спросила: — Максим оставил для меня документы? Ирма смотрела и не верила своим глазам. Они учились с Валерией на одном курсе, хотя та была на несколько лет старше. Близки не были, но периодически общались, и теперь Ирма без труда ее узнала. Валерия считалась первой красавицей на курсе. Сейчас она выглядела не просто красивой, но и шикарной женщиной. Костюм в розово-серой гамме от Шанель, сумочка, сделанная на заказ из той же ткани, тонкие пальцы унизаны бриллиантовыми перстнями, на тщательно уложенных золотистых волосах — маленькая кокетливая шляпка. Это даже не красота — это совершенство. Ирма вздохнула и напомнила себе, что сутулиться плохо. Потом окликнула: — Валерия! Та обернулась: — Боже мой, Ирма! Какими судьбами? — Да… по работе. А ты? — Да в общем-то тоже. Макс ведь мой защитник. В том смысле, что его агентство охраняет мой салон. — У тебя свой салон? — Ну да, вернее, сеть косметических салонов. Так что мы встречаемся довольно регулярно. Чего не могу сказать о тебе. А ты с кем-нибудь из наших встречаешься? Ирма начала было рассказывать о тех, кого видела в университете, но Валерия перебила ее: — Слушай, давай заканчивай здесь, и поедем ко мне. Посидим поболтаем. Девочки тебе прическу сделают, маникюр. — Я должна дождаться Макса. — Так его сегодня не будет. Ты не знала? — Светло-серые глаза Валерии широко распахнулись. — Он умотал на очередные стрельбы — все не наиграется. Так что давай, поехали. Ирма заколебалась, но раз Макса сегодня не будет, да и Валерия так настаивала… К тому же после выставки «Безопасность бизнеса и личности» предстояла выставка на тему «Красота и здоровье». Надо прощупать Валерию на предмет договора. Так что будет чем оправдаться перед Царицей Тамарой. И они поехали. Валерию ждала машина — бледно-сиреневый «мерседес». Шофер предупредительно распахнул дверцу. Обивка внутри была из натуральной кожи. Кроме того, присутствовали все самые необходимые для комфортного стояния в пробках вещи: бар, холодильник, телевизор, магнитофон; ну и по мелочи — сигаретница, зеркало и т. д. — Ух ты. — Ирма разглядывала машину даже без зависти: для нее это было как попасть на космический корабль — интересно, но люди так не живут. — Удобно, да? К сожалению, приходится много ездить… Леша, на проспект Мира… Смотри, вот мои заведения. — Она протянула Ирме листовочку, где на фоне карты Москвы было разбросано несколько лилий и роз. — Цветочки обозначают места, где расположены мои салоны. Если их два — значит, там не только косметический салон, но и фитнес-центр. — Спортзал? — Фитнес-центр, — терпеливо повторила Валерия. — Это сейчас самое модное направление. Ну и, соответственно, прибыльное. Ирма разглядывала карту. Потом спросила: — А почему мы едем на проспект Мира, если один из твоих салонов прямо за углом? На какое-то мгновение Валерия растерялась. Не объяснять же этой дурочке, что она просто хотела увезти ее подальше от офиса Макса, который должен приехать на работу с минуты на минуту. Но женщина нашлась быстро: — Видишь ли, я объезжаю все салоны по очереди — хозяйский пригляд и все такое. Сегодня как раз очередь того, который на проспекте Мира… Ну а теперь ты мне расскажи, чем занимаешься. Как твоя аспирантура? Валерия, по воспоминаниям Ирмы отличавшаяся редким эгоцентризмом, слушала внимательно и расспрашивала с искренним интересом. Поэтому Ирма разговорилась и рассказала ей всю историю — как сбежала из университета и устроилась работать. Потом они обсудили бывших однокурсников — кто, где, и как, и с кем. За болтовней и разглядыванием шикарной машины время в поездке прошло незаметно. Ирма восхищенно наблюдала, как шофер распахивает дверцу машины, а на ступенях фитнес-центра выстраиваются охранники и менеджеры, и двери тоже распахнуты, и все взирают на хозяйку с восхищением и подобострастием. Валерия устроила Ирме экскурсию по косметическому центру и недавно отстроенному рядом фитнес-клубу. Ирма была искренне восхищена. — Нет, ты правда молодец, — сказала она, когда девушки расположились в офисе старшего менеджера и им подали прохладное сухое вино, маленькие тартинки с рыбой и икрой и вазочки с овощами. — У тебя всегда была хватка, но управлять сетью таких заведений — это надо быть… надо много работать, наверное. Валерия кивнула. Похвала приятна, даже из уст этой простушки. Никогда не могла понять, что Макс в ней нашел. Ну что? Сиськи и глаза зеленые, вот и все достоинства, но ведь сама — дура дурой. Ирма между тем продолжала восхищаться: — И ведь это, наверное, стоит кучу денег. Где же ты взяла столько? Ой, прости, я не должна была спрашивать. — Да ладно, ты же не конкурирующая фирма. — Про себя Валерия добавила: «Во всех смыслах. Не потянуть тебе против меня». А вслух продолжала: — Первый салон я получила от мужа при разводе. Ну, помнишь, я же вышла замуж еще на пятом курсе. Это было ужасно. И самое паршивое было не то, что он был старше или любил подсматривать, как мой шофер трахает горничную, а то, что он требовал, чтобы я родила ему ребенка. Представляешь, я! Сколько мне пришлось заплатить тому врачу за поддельную справку с диагнозом «бесплодие» — до сих пор страшно вспомнить. Но я получила развод и как долю — салон в центре и еще один пустующий дом. Остальное — сама… Ну, не совсем сама. — Голос ее стал мягче. — Что мы в этом мире без друзей… Макс совладелец части моих заведений. Когда я решила порвать с мужем и обзаводиться собственным бизнесом, я пошла прямо к нему. Он дал мне деньги и защиту… Он исключительный человек. С тех пор мы партнеры и… близкие друзья. — Она с удовольствием отметила, как вытянулось лицо Ирмы при последних словах, мастерски подчеркнутых низким голосом и интонацией. Придвинувшись ближе и доверительно понизив голос, Валерия заговорила с Ирмой, как с близкой подругой: — Я знаю, ты с ним встречалась одно время, поэтому должна знать не хуже меня — Макс человек очень тяжелый. Он и раньше не больно-то церемонился с женщинами, а как стал хозяином агентства, появились деньги и возможности, так и вовсе вразнос пошел. Чуть не каждый вечер клубы, стриптизерши, иногда доходит до девок с Тверской… Честно говоря, я иной раз просто выгоняю его, особенно если приходит пьяный или обкуренный. Но он всегда возвращается. Видно, старая любовь не ржавеет. — Она засмеялась. Похоже, подействовало. Ирма побледнела как смерть. Не хлопнулась бы в обморок — возись с ней. Пора закругляться. Валерия поставила бокал на стол и встала. — Заболтались мы с тобой, подруга. Мне пора бежать. Ты оставайся, я менеджеру скажу: все, что захочешь, и бесплатно. Думаю, теперь мы не потеряемся так надолго. Перед выставкой позвони обязательно, договор на приличную сумму я тебе гарантирую, все равно собиралась участвовать. И она выплыла из комнаты. Ирма осталась сидеть на месте. Вот, значит, как. Стриптизерши и старая любовь… Она действительно была близка к обмороку, ладони вспотели, в голове все спуталось. «Мне надо на воздух», — подумала девушка. Тут дверь открылась и вошла дама — старший менеджер. Она оглядела Ирму с ног до головы, словно повариха сомнительного куренка, и с профессиональной улыбкой сказала: — С чего начнем? Думаю, с головы. Я бы порекомендовала мелирование… Или вы хотите сначала массаж? — Спасибо, — Ирма встала, — но мне нужно идти. — Но мадам сказала, что вас обслуживают бесплатно… — Да, я знаю, спасибо, но мне правда некогда. Ирма проскользнула к выходу мимо опешившей поварихи. Та решила, что Ирма просто не в себе — отказываться от такой возможности на халяву сделать прическу. Маникюр, массаж… Блаженная какая-то. Ирма долго шла пешком, вдыхая не слишком свежий московский воздух и пытаясь прийти в себя. Более-менее успокоившись, она поехала на работу, и это оказалось лучшим лекарством. Ей было некогда вспоминать о собственных переживаниях до самого вечера. Едва она вошла в квартиру, раздался телефонный звонок. Девушка бросила сумку на пол в прихожей и схватила трубку. Это оказался Павел, который волновался за нее и звонил последние два часа каждые пятнадцать минут. — Это невозможно. Я уж собирался в милицию звонить! — Извини, я была занята. Работы много. — Как ты? — Нормально, — нерешительно ответила Ирма. — Что случилось с твоим мобильным? — Не знаю. — Ирма сунула руку в сумочку, достала аппарат. Экран был темен. — Наверное, разрядился. — Поставь на зарядку немедленно и не забывай про это! — Хорошо. Несколько секунд Павел колебался, но потом все же спросил: — Может, тебе продукты привезти? Или давай сходим поужинаем куда-нибудь. — Спасибо, но я хочу пораньше лечь. И ужин у меня есть, честно, — сказала Ирма. Потом торопливо спросила: — Я сегодня встретила у вас в офисе потрясающую женщину. Очень красивая — у нее еще сиреневый «мерседес». — А-а, это старая пассия генерального и одновременно наша клиентка — Валерия. Да, она образцово-показательна, как манекен с выставки. — Ты ее не любишь? — Терпеть не могу. Хитрая бессовестная стерва. Спит и видит, как бы выйти замуж за шефа, ну да он не так глуп… Я надеюсь, — добавил Павел, вспомнив, что так и не разобрался, что творится с шефом в последнее время. — Ну ладно, раз ты так устала, выкинь все из головы и ложись спать. — Спасибо, Павел. Ты такой заботливый, настоящий друг. В трубке несколько секунд было тихо, потом раздался смешок Павла: — Думаю, ты хотела сказать мне комплимент. Но ты уже большая девочка и должна знать — я тебе не подружка. Я мужчина, и ты мне очень нравишься. Но пока, пока ты не захочешь большего, я согласен на роль друга. Некоторое время молчание было обоюдным. Потом Павел осторожно спросил: — Эй, ты еще там? Я не напугал тебя? — Нет… Не особенно. Просто сейчас мне нужен именно друг, и я очень рада, что ты рядом. — Здорово! Ты уверена, что друг не нужен тебе совсем рядом прямо сейчас — так, чтобы можно было пощупать? Ирма засмеялась: — Павел, прямо сейчас мне нужно пощупать подушку, а то я засну стоя. Довольный тем, что рассмешил девушку, Павел распрощался. Ирма пошла в кухню. Конечно, насчет ужина она наврала — кроме кошачьих консервов, в холодильнике опять ничего не было. Черт. Пришлось варить макароны. Помешивая в кастрюле, Ирма старательно рассуждала: что ей слова Валерии, даже если в них есть доля правды. Вот Павел как ее… охарактеризовал. У нее, у Ирмы, были свои отношения с Максом, и сегодня он обвинил ее в предательстве. Она должна узнать, о чем речь. Иначе так и будет мучиться неизвестностью. Приняв решение, Ирма почувствовала себя лучше и, съев макароны, легла спать. Вечер Павла выдался далеко не таким мирным. Не успел он поговорить с Ирмой, как зазвонил мобильный. Это, к его крайнему изумлению, оказалась Валерия. «Черта помянешь, и он тут как тут», — подумал молодой человек. — Павел? Простите за столь поздний звонок, но я просто должна с вами поговорить. Немедленно. Но это совершенно не телефонный разговор. Давайте встретимся в каком-нибудь тихом местечке… Завтра? Нет, завтра… неизвестно что будет. Скажите, вас волнует Ирма? Да, я хочу поговорить и о ней тоже. Приезжайте к «Обломову» через полчаса. Я буду вас ждать. Что было делать? Ругаясь про себя словами, которые интеллигентным людям употреблять не положено, Павел натянул джинсы и рубашку, схватил портмоне с документами и побежал по лестнице. Прыгнул в еще не успевшую остыть машину и опять поехал в центр. Валерия действительно ждала его в милом ресторанчике с ленивым, русским названием, за угловым столиком, нервно крутя в тонких пальцах серебряную зажигалку. На столике одиноко красовался бокал с красным вином. Павел опустился на стул, буркнул возникшему рядом официанту: «Сухой мартини» — и выжидательно уставился на Валерию. Та молчала, глядя на молодого человека полными слез серыми глазами. Павел покачал головой. — Не пойдет, — решительно сказал он. — Я психолог и вижу вас насквозь. Если вы не будете устраивать сцен и перейдете прямо к делу, мы сэкономим массу времени. Зачем я вам понадобился? — Но я действительно люблю его… — протянула Валерия жалобно. — А при чем здесь Ирма? — Значит, она вам ничего не рассказала? — А что, собственно, она должна мне рассказать? — Что она и Макс были любовниками, когда учились в университете. Конечно, первым его порывом было сказать: это невозможно. Но тут официант принес бокал, и Павел, отпив прохладный коктейль, успел сообразить, что это объясняет многое — и очевидное замешательство Ирмы, и то, что шеф вдруг захотел посмотреть на сотрудницу рекламного агентства. И вчера, когда он, опаздывая, влетел в кабинет, там явно чувствовалось напряжение. Он списал это на волнение Ирмы и свою фантазию, но, похоже, так и было — возможно, он прервал их разговор совсем не о контракте. Надо же быть таким идиотом и не догадаться. Тем не менее Павел сохранил невозмутимое выражение лица и холодно сказал: — Ну и что? Валерия не училась на психфаке, но поняла, что он ничего не знал и расстроен услышанным. И, так и не пролив ненужные теперь слезы, она продолжала: — А то. Она была бы не прочь заполучить Макса обратно. Тогда, в университете, она отбила его у меня, но потом девица связалась со своим научным руководителем, и Макс не смог ей этого простить. — О чем вы говорите? — Не похоже на нее, да? Нет, она не такая расчетливая, как я. — Валерия улыбнулась. — Не буду притворяться, я женщина практичная. Но Макса я правда люблю. Так вот, она просто… понимаете, ведь не так просто попасть в аспирантуру, если у тебя нет блата. А ей очень хотелось. Она завязала роман со своим научным руководителем — такой был шустрый, нестарый еще мужичок. Он потом ушел работать в какой-то политический фонд. И поступила. Теперь время прошло, и я боюсь, что Макс опять может ею увлечься… Помогите мне, Павел! Я ведь вижу, что вам нравится Ирма. Она по-своему мила и не так уж испорченна — просто такие тогда сложились обстоятельства. — Обстоятельства… — пробормотал совершенно обалдевший Павел. Больше всего его поразило, насколько он был уязвлен услышанным. «Психолог фигов. Другим советы даешь и насквозь видишь, а сам влюбился и не заметил. Что-то много всего я не заметил…» Но сейчас надо сосредоточиться на разговоре. — А чем, собственно, я могу вам помочь? — спросил он. — Понимаете. — Собираясь с духом, Валерия отпила вина, осторожно поставила бокал и быстро сказала: — Я хочу, чтобы вы сказали Максу, что у вас с ней роман. Нет-нет, подождите. Конечно, не так прямо. Но знаете, я много думала, и такой выход представляется мне наилучшим. Да, я хочу получить Макса. И не хочу, чтобы он страдал, переживая подробности старой драмы. Думаю, Ирма тоже ничего хорошего не получит, даже если их отношения возобновятся: он только измучает ее, но простить все равно не сможет. Ну, подумайте сами. Ведь вы хорошо его знаете, сможет он простить измену, да еще корысти ради? Ведь нет. Поэтому, если вы форсируете отношения с Ирмой или хотя бы сделаете вид, что эти отношения у вас есть, — лучше будет всем. — А если я скажу, а Ирма будет отрицать? — Он ей не поверит, — уверенно сказала Валерия. Павел попытался вытянуть из нее какие-нибудь подробности про роман Ирмы и Макса, но женщина сказала, что подробностей не знает, «все были в курсе, что я от него без ума, и старались меня защитить, ничего мне не рассказывали». Потом она опять принялась уговаривать его, повторяя с небольшими вариациями те же доводы. Павел сказал, что признателен за информацию (что было неправдой), но действовать будет так, как сочтет нужным. Он бросил деньги на стол и ушел, даже не допив мартини. На опустевшие наконец улицы снизошла благословенная прохлада, и домой он добрался быстро. Распахнул окно, сел на велотренажер и, наматывая километры, принялся вспоминать разговор. Что-то было не так. «Да, я оказался лопухом и многое просмотрел. Но…» Он представил себе Ирму — широко распахнутые зеленые глаза, ее нерешительность и застенчивость… Он мог бы поклясться, что она никогда не решится переспать с мужчиной ради достижения своей цели. Хотя, может, он не объективен, потому что пристрастен. Страстен. Павел прибавил темп. Даже если все услышанное правда — она все равно желанна. Прибавить темп. И что делать? Поговорить с Ирмой, спросить напрямую? Она может замкнуться и просто не захочет его больше видеть. Быстрее, еще быстрее… Пот тек по лицу ручьями… «Я не буду форсировать события. Главное — не спугнуть девушку, не оттолкнуть ее». Что бы там ни говорила Валерия, Ирма реагировала на все так, как он и предвидел. Поэтому тут новшества были нежелательны. Павел распланировал так: сейчас он друг, нужный и ненавязчивый. Девушка должна привыкнуть к нему, потом он станет незаменимым, близким, и тогда она будет готова… А пока — подождем. Что касается Макса, то его особо не напугаешь — не красна девица. Возможно, есть здравый смысл в том, чтобы он воспринял их с Ирмой отношения как более глубокие. Вполне вероятно, что это разрядит ситуацию. Надо подумать. Подождать… Глава 5 На следующее утро Ирма опять поехала в офис. Правда, теперь она предварительно позвонила и узнала, что генеральный директор ожидается к одиннадцати часам. Пятнадцать минут двенадцатого она входила в приемную. Катеньки почему-то не было за конторкой, зато там сидел здоровый усатый мужик в защитного цвета униформе, который говорил по телефону, неловко держа трубку левой рукой: — Да, доктор, мы ждем. Явно не смертельно, но кровь течет, надо бы зашить, а у него самолет через пару часов, и в больницу он не хочет… Ирма вдруг увидела, что правую руку мужик держит на отлете, потому что и рукав и ладонь у него в крови. И с ужасом поняла, что это кровь Макса. Она не помнит, как рванулась к двери. Мужик, бросив трубку, крикнул: «Куда?» — и вскочил, но Ирма увернулась и оказалась у кабинета раньше. Рванула дверь и влетела внутрь. Мужик схватил ее за плечи, но девушка уже была в комнате и разом увидела Макса, который сидел в кресле, придвинутом к окну. Он был в защитных штанах и высоких армейских ботинках. Голый торс блестел от пота и крови, которая медленно сочилась из-под повязки, не слишком ловко наложенной на плечо. Она хотела что-то сказать, но комната поплыла перед глазами, и Ирма упала в обморок. Охранник, все еще державший ее за плечи, подхватил девушку на руки. Он так и стоял у двери, переводя удивленный взгляд со своей ноши на шефа. Потом хрипло спросил: — Куда ее? Макс махнул рукой в сторону кожаного дивана в углу. Тут мимо охранника протиснулся невысокий худенький человечек со светлой бородкой и длинным утиным носом. В руке он держал черный кожаный чемоданчик. — Как у нас тут живенько, — сказал доктор, с интересом разглядывая вновь застывшего охранника с девушкой на руках. — Положите ее молодой человек, да аккуратненько, это же не мешок с картошкой, а юная и, насколько вижу, очень милая девица. Ну-с, Максим Николаевич, надеюсь, это была не дуэль? — Нет, — усмехнулся Макс, не сводя глаз с тела на диване. — Неудачно упал на полосе препятствий. — Ай-ай-ай. Первый звонок я принял минут десять назад, когда вы были еще в дороге. Надеюсь, девушка без сознания не с того времени? — Нет, она только что вошла, увидела меня и упала в обморок. Она всегда плохо переносила вид крови. — Ага, ну тогда вы, молодой человек, — адресовался врач к охраннику, неподвижно возвышавшемуся посреди комнаты. — Подойдите сюда. Видите, в чемоданчике справа, как патронташ, флакончики в кармашках? Возьмите первый, с зеленой крышечкой, и открутите ему голову под носом у девушки. И подержите чуть-чуть. Расспрашивая и давая указания, доктор занимался Максом: натянул перчатки, разбинтовал повязку. Поцокал языком при виде неровных краев раны. Сделал инъекцию и теперь ловко зашивал. Охранник, проделав все необходимые манипуляции, привел Ирму в чувство. Увидев, что она зашевелилась, врач опять заговорил: — Девушка, что же вы так без предупреждения падаете без чувств? Скажите нам что-нибудь. Как вас зовут? — Ирма, — донеслось с дивана. — Какое редкое и красивое имя! Если вам лучше, можете сесть. Но можете и полежать. Постарайтесь не смотреть в нашу сторону, если плохо переносите вид крови. Мы тут напачкали, но в целом Максим Николаевич пострадал не так уж сильно. Я сейчас его дошью, намажу… Йодом, например. Забинтую, и все быстро заживет… А когда прививку от столбняка делали, молодой человек? — Перед армией. — Полагаю, прошло больше пяти лет? — Да. — Тогда советую повторить. Вакцина у меня с собой. Она не сильно приятная, можно даже сказать — болезненная, но, думаю, потерпите. — Он опять посмотрел в сторону дивана: — Девушка по имени Ирма, как вы себя чувствуете? — Спасибо, мне лучше, — тихо отозвалась Ирма, но сесть не пыталась. Голова все еще кружилась, и было удивительно душно. — Можно мне воды? — спросила она. Макс глянул на охранника, и тот пулей вылетел из кабинета. Через пару минут вернулась Катя с подносом, на котором были запотевшая бутылка и стакан. Она поставила поднос на столик у дивана и повернулась к двери, чтобы уходить. — Налейте и помогите ей попить, — неожиданно резко сказал шеф. Испуганно вздрогнув, секретарша повиновалась. Ирма отпила несколько глотков и поблагодарила. Катя ушла. Она позвонила Валерии сразу, как только раненый Макс появился в офисе. Но сначала мобильник не отвечал, потом в прихожей собрались взволнованные сотрудники, все гадали, насколько сильно ранен шеф, и сходились во мнении, что человеку его положения надо посещать спортзал, а не преодолевать полосы препятствий на полигоне, как простому телохранителю или охраннику, — не могла же она при них разговаривать. Конечно, Валерия ей платит за информацию о том, что происходит в агентстве, но и потерять работу не хотелось. Приехал Семеныч — замгенерального, пожилой мужик, бывший военный. Рявкнул на нервно топчущихся в приемной сотрудников и разогнал всех по местам. Заглянул на секунду в кабинет, спросил врача: — Жить будет? — Долго и счастливо, — ответил тот, ловко бинтуя плечо. — Обормот бестолковый, — адресовался зам к генеральному. Макс дружелюбно ухмыльнулся в ответ, и успокоенный Семеныч пошел заниматься делами. Катя в это время быстро шептала в трубку: — Да, говорю же, она приехала через несколько минут, меня не было в приемной, и она прошла прямо в кабинет. И бухнулась в обморок. Сейчас лежит на диване, вся зеленая. Валерия, которая, как назло, устраивала разнос менеджеру салона на Каховке, сразу забыла про неучтенный крем и грязные салфетки. Она кинулась к машине, шофер делал все, что мог, нарушая и объезжая, но — Москва есть Москва, и «мерседес» все же не вертолет. Валерия стояла в пробке, сходя с ума от ревности, запертая в обитом кожей салоне. Между тем врач, всадив в Макса шприц с противостолбнячной вакциной, счел свой долг выполненным и, стянув перчатки, подошел к Ирме. Он пощупал ей лоб, послушал пульс и покачал головой: — Деточка, у вас температура. Вы как себя чувствовали до обморока? — Горло побаливало, — пробормотала Ирма. — Тогда откройте рот и скажите «а-а»… Думаю, у вас ОРВИ, а может, и грипп, да-с. Отправляйтесь домой и ложитесь в постель. Рекомендую чай в больших количествах, лимон, морс, что-нибудь вкусненькое, полоскать горло, при необходимости жаропонижающее. Договорились? — Мне надо на работу. — Замечательно. Энтузиазм молодежи на трудовом фронте последнее время превосходит все мыслимые пределы. Вам надо лежать. Хотя бы сегодня и завтра. Давайте я напишу справку. У меня есть печать и все такое. Он отошел к столу, быстро нацарапал бумажку, шлепнул на нее пару печатей и откланялся. Макс и Ирма остались вдвоем. Он поднялся и подошел к столу. Нажал интерком: — Мою машину. И еще одну с шофером и охранником. Бросив Ирме «не вздумай встать», прошел в ванную, примыкавшую к кабинету. Умылся и стер кровь с тела. Потом вернулся в кабинет. Ирма уже сидела на диване. Макс сел рядом. Несколько секунд молча рассматривал ее. Надо же, такая, как была — русые волосы, зеленые глаза. И немножко другая. Повзрослела, что ли. — Я дам машину, и тебя отвезут домой. Обещай мне отлежаться хотя бы три дня. Ну? Ирма кивнула. Он похлопал ее по руке и сказал: — Мне надо улетать. Я не могу отменить встречу — это выступление на международном семинаре по безопасности. Так что будь умницей и не болей. Он хотел встать, но девушка схватила его за руку: — Макс, подожди. То, что ты сказал в прошлый раз… Я ни в чем перед тобой не виновата. Я не предавала тебя. Не могу понять, о чем ты говорил… Я ничего не прошу, ты взрослый и богатый и можешь делать все, что хочешь, и я знаю про твои… привычки. Но я просто хотела бы знать… о нас. Я хочу понять, что тогда случилось и в чем ты меня обвинял… Макс задумчиво смотрел на девушку. Как хороша… Волосы разметались, глаза лихорадочно блестят. Он чувствовал, как горяча ее рука. — Думаю, сейчас нам не стоит выяснять отношения. У тебя температура, да и я не в лучшей форме. Я приеду через несколько дней, мы встретимся и поговорим. — Обещаешь? — Конечно. Ожил интерком: — Максим Николаевич, машины ждут. Он осторожно снял ее руку со своей и встал. Пошел к столу, нажал кнопку: — Андрея. Через несколько секунд вошел крепкий молодой человек. — Отнеси ее в машину и отвези домой. — Он назвал адрес. — Проводить до квартиры. Охранник кивнул и, прежде чем Ирма успела охнуть, подхватил ее на руки. — Я сама! — негодующе вскрикнула девушка. — Неси, — велел Макс, и охранник вышел, не замечая слабых попыток Ирмы освободиться из осторожных, но крепких рук. Максим постоял у окна, пока не отъехала машина, потом достал из шкафа джинсы и рубашку и, морщась от боли, принялся переодеваться. Там же, в шкафу, стоял собранный в поездку чемодан. Вскоре он уже мчался по шоссе в Шереметьево. Потом был самолет, потом Париж. Семинары, встречи, боль в руке и все нараставшее беспокойство. Сидя в кафе и глядя на сутолоку на улицах, он вдруг вспомнил, как они мечтали вместе поехать в Париж. Должно быть, об этом мечтают все влюбленные. Париж, который навсегда остается с тобой — особенно если ты разделил его с кем-то… Слишком искренно она говорила. Перед глазами стояло бледное личико Ирмы, зеленые глаза распахнуты, ресницы слиплись от близких слез… Он пообещал ей разговор просто так, чтобы не расстраивать и не вызвать новый обморок. Но с каждым днем заново мучился сомнениями: может, и вправду надо поговорить как взрослым людям, выплеснуть наболевшее, услышать, а что думает сама Ирма, что скажет. Как-то она вскользь помянула его привычки — о чем, собственно, была речь? Он не пьет лишнего, не курил никогда в жизни, не извращенец. Что она там себе напридумывала? Ирма болела. Вообще-то, несмотря на неприязнь ко всякого рода спортивным мероприятиям и любовь к пушистым свитерам, она была человеком здоровым и болела крайне редко. Но уж если заболевала, то с высокой температурой, ознобом, слабостью — как и в этот раз. Она позвонила на работу, Тамара Павловна поворчала, но высказалась в том смысле, что все мы люди и если Ирма не будет болеть раз в месяц, то и ладно. И девушка с чистой совестью облачилась в пушистый свитер (за окном по-прежнему наблюдался жаркий май) и шерстяные носки. Забралась в постель, взяла книжку, и тут зазвонил телефон. Это была неугомонная Танька, которая собиралась забрать Ирму с собой на дачу на выходные. Услышав, что подруга разболелась, она немедленно заявила: — Я сейчас приеду. Наверняка у тебя есть нечего и лекарств нет. — Все у меня есть. И я не пущу тебя на порог — и Василия твоего тоже. У меня инфекция — ты хочешь Чапая заразить? Танька еще некоторое время жалела подругу, потом велела звонить, если что, и Ирма с чувством облегчения повесила трубку, свернулась калачиком и заснула. Через несколько часов ее разбудил звонок в дверь. Танька с бульоном. «Не пойду открывать». Но кто-то снова и снова жал на кнопку, резкий звук отдавался в больной голове, и девушка решила, что лучше открыть — пусть пеняет на себя… Ирма встала с трудом — в голове гудело от температуры, горло саднило. Держась за стену, она побрела в прихожую. Даже не спросив кто, распахнула дверь. На пороге стоял Павел. В одной руке он держал букет сирени, а в другой — сумку. Увидев лицо Ирмы, сказал: — Ух ты! Да ты и впрямь еле жива. А я-то думал, наша Катенька насочиняла. Он помог Ирме дойти до кровати и лечь, а сам пошел в кухню. Вернулся через несколько минут со стаканом воды и большой чашкой чая с лимоном. — Так, давай-ка сначала лекарство, а потом чай. Ирма послушно проглотила таблетки, запила водой. Потом выпила полчашки чая и жалобно сказала: — Больше не могу. Можно я посплю? Она легла, закрыла глаза и провалилась то ли в сон, то ли в забытье. Обеспокоенный Павел пошел звонить доктору. — Да-да, это та самая девушка, которую вы — видели сегодня утром. Она ужасно бледная, еле на ногах держится и спит так… неровно. — Я понимаю, но, думаю, все не так страшно. Прямо сейчас приехать не могу, у меня прием. Давайте сделаем так. Вы можете посидеть у нее часок? Вот и посидите. Если вы дали ей жаропонижающее и оно поможет, то через час температура должна снизиться, хотя бы немного. Если же этого не случится и вы увидите, что она в забытьи или бредит, — звоните, я приеду. Павел пошел в кухню, поставил в воду букет, который так тщательно выбирал и на который бедная Ирма даже не взглянула. Убрал в холодильник кое-какие продукты и вернулся в комнату. Чтобы как-то скоротать время, Павел подошел к книжному шкафу и принялся изучать корешки. Так, если не считать специальной литературы и всякой зауми типа Коэльо и Умберто Эко, то читать нечего. Впрочем, вот за стеклом старые тома «Зарубежного детектива», у его родителей тоже стоят такие. Если повезет, он нароет что-нибудь не слишком зачитанное и неплохо проведет время. Ага, вот и сборник скандинавского детектива. Помнится, он сам в подростковом возрасте успел прочесть его только один раз, а потом выменял на книжку Карнеги. Так, надо перечитать приключения неторопливых шведов с непроизносимыми именами. Павел вернулся в спальню и устроился в кресле напротив кровати. Через некоторое время он встал и осторожно пощупал лоб девушки. Кожа была влажной от испарины — температура спала. Тогда он написал ей записку, что еще раз зайдет вечером, и поехал на работу. Человек, ждавший в машине напротив подъезда Ирмы, выпрямился на сиденье и закрыл объектив фотоаппарата. Потом достал мобильник и набрал номер: — Мадам? Вы были правы — он приехал. Невысокий блондин на серебряном «пежо». Я снял, как он входил с цветами и сумкой. И вышел несколько минут назад — пустой. — Он некоторое время слушал, потом сказал: — Договорились. — И спрятал телефон в карман. Валерия повесила трубку и улыбнулась. Так-то лучше. Жаль, конечно, что не успела поймать Макса до отъезда — чертовы пробки. Катенька, нервно оглядываясь через плечо, рассказала ей, что девушку увез Андрей, личный охранник генерального: «Вы представляете, он ее нес на руках!» А через пять минут шеф уехал в аэропорт. Ишь ты, в обморок она упала! Не выйдет. То, что сработало один раз, должно подействовать и в другой. Правда, теперь Макс слегка поумнел, поэтому сам вряд ли поехал бы шпионить к ее подъезду. Ну да для этого есть частные детективы. Наверняка этот крысеныш Павел будет таскаться к ней каждый день — так что материала хватит. Дороговато, конечно, но свое собственное счастье стоит того. Павел действительно навещал Ирму каждый день. Он приносил ей продукты, готовил что-то, грел молоко. Они много разговаривали, просто так, обо всем на свете. Обо всем, кроме Макса. И чем больше Павел узнавал девушку, тем невероятнее казались ему слова Валерии. Но не могла же она вот так все придумать? Потом настал день, когда Ирма стала чувствовать себя лучше, и Павел повез ее гулять в Ботанический сад. Человек в машине фотографировал, как молодые люди садились в машину Павла и отъезжали от дома. Во время прогулки молодой человек сказал: — Завтра я не смогу приехать. Шеф возвращается, а вечером у мамы день рождения. Надо присутствовать. Ирма кивнула, и все. Но Павел сказал это не просто так. Если… Если она хочет чего-то добиться — то психологически самый лучший момент был тот, который она упустила: когда Макс был ранен, а сама она упала в обморок. Но раз не удалось тогда, может, она попробует еще раз. Она по-прежнему нездорова, а мужчине психологически труднее злиться на слабого, больного человека, да еще когда этот человек — красивая девушка… Да и у Макса, похоже, сердце не на месте… Когда шеф звонил из Франции, он вдруг, замявшись, спросил: «Не знаешь, как там Ирма?» — «Болеет», — коротко ответил Павел. После паузы генеральный вдруг спросил: «Что у тебя с ней?» Ответ «Не твое дело» вырвался прежде, чем Павел успел подумать. «В общем, ты прав», — сказал шеф и повесил трубку. И теперь Павел тоже хочет знать, что там было у Ирмы с Максом. И что будет, если будет. Только лучше все же, чтобы точки поставили они сами. Но вот как узнать, что это будут за точки, до чего договорятся эти двое, если встретятся? И Павел решился на… он про себя даже никак этот поступок не обозначил. Хотя с точки зрения закона это можно было квалифицировать как преступление — вторжение в частную жизнь. «С точки зрения Ирмы, ох, боюсь, девушка сочла бы это предательством, но ведь она никогда не узнает… Но я должен, должен знать», — уговаривал себя Павел. Оправдывался перед собственной совестью. Короче, он поставил у Ирмы в квартире жучок — работая в охранном агентстве, такую вещь достать не сложно. Маленький микрофончик крепится — ну, например, под столешницей. Сидя внизу в машине, можно слышать все, что говорят в комнате. Можно даже записывать. Завтра после совещания он скажет шефу, что Ирма просила его прийти. А сам посидит в машине и послушает их разговор. Это должно внести хоть какую-то ясность в порядком запутавшиеся отношения. Следующее утро выдалось ясным и солнечным. Цвела сирень, и ее аромат пробивался даже сквозь московский смог. Было жарко, и народ по улице передвигался, то и дело прикладываясь к бутылкам с минералкой. Хотя не все, конечно, пили воду. Павел приехал в агентство к десяти и, поднявшись на второй этаж, к собственному изумлению, увидел Валерию, которая входила в кабинет шефа. Дверь она закрыть не потрудилась. Катя сделала попытку встать, но Павел только глянул на нее, и девушка быстро села на место. Он сделал шаг вперед: теперь ему была видна часть комнаты и слышно все, что говорилось в кабинете. Валерия подошла к широкому письменному столу и что-то бросила на него. — На, смотри. — Голос ее звучал презрительно. — Я терплю все твои выходки, с ума схожу от беспокойства, а ты разговариваешь со мной сквозь зубы. Думаешь, не знаю почему? Вот она, твоя святоша. Ездит кататься с твоим менеджером. Пока босс занят, я полагаю. А может, она решила, что иначе не получит контракт на выставку. Посмотри, он ходил к ней каждый день. Что тебе еще надо? Увидеть, как они трахаются? Могу доплатить — сфотографируют и это. Да боюсь, тебя удар хватит. Ты взрослый мужик, и так глупо наступить дважды на те же грабли! Потом послышался голос Макса: — Уйди. — Ах, уйти. И пожалуйста. — Застучали каблучки, и Павел торопливо отступил за угол. Валерия вылетела в приемную, наклонилась над конторкой и, глядя на перепуганную Катю белыми от бешенства глазами, прошептала: — Если эта… позвонит ему — не соединяй. — Но я не могу… — Сможешь. А то я сама расскажу Максу, кто тут у него стучит. И ушла. Катя посмотрела на Павла, который, отклеившись от стенки, соображал, что теперь делать, и начала всхлипывать. Но молодой человек, всегда такой чуткий, в этот раз не обратил на нее внимания. Вместо того чтобы дожидаться вызова на совещание, он развернулся и побежал вниз по лестнице. Сев в машину, направился к дому Ирмы. Просто чтобы убедиться, что эта ненормальная баба поехала не туда. Но она поехала именно туда. У подъезда стоял сиреневый «мерседес». Павел быстро включил магнитофон и надел наушники. В уши ему ударил голос Валерии: — …И не мечтай! Думаешь, я столько лет за ним бегала, чтобы ты явилась и он опять стал твой с потрохами? Не подходи к нему больше, слышишь? — Лера, ты что? — Что? Я столько денег на тебя угрохала! Он все равно тебя никогда не простит! — Какие деньги? И что прощать? Я не понимаю… — Конечно, ты не понимаешь, потому что ты овца! Только и есть, что глаза зеленые и сиськи как у Мэрилин Монро. А мозгов нет и не было. Помнишь Сергея Александровича, твоего научного руководителя? Думаешь, почему он был такой ласковый и внимательный? Я ему платила! — Ты? Зачем? — Затем, что все думали, что ты с ним спишь ради того, чтобы поступить в аспирантуру. И он на это так тонко всем намекал… Талантливый был, подлец. Ох и содрал он с меня, особенно после того, как Макс его чуть не убил. Но ведь поверил, бросил тебя. А теперь все сначала! Какой черт тебя дернул оставить аспирантуру? Зачем ты вылезла из своего чулана? Но у тебя ничего не выйдет: я и здесь все предусмотрела — мой человек сфотографировал, как вы с Павлом гуляли-миловались. И Павел подтвердит, что у вас роман. Поэтому, если не хочешь, чтобы Макс в глаза назвал тебя шлюхой, в агентство больше не суйся. Он все равно никогда тебе не поверит… Поняла? Павел вслушивался в треск. Ирма молчала. Опять Валерия: — Не зли меня, слышишь, а то как бы с тобой чего не случилось темным вечером. Хлопнула дверь. Павел медленно снял наушники. Потом опомнился, торопливо завел мотор и уехал раньше, чем Валерия вышла из подъезда. Он ехал по кольцу. Кругом, блестя на солнце, двигалось жаркое стадо машин. Павел прослушал пленку еще раз. Вот это женщина! Стерва хрестоматийная. Ради своей цели не остановится ни перед чем… Что же теперь делать? Можно побыть белым рыцарем и соединить два любящих сердца. А можно в кои-то веки повести себя как практичный человек. Как нормальный человек. Выбор. Это не сильно приятно — делать выбор… Он свернул на бульвар, потом в переулок. Прошел в зал, где полным ходом шло обсуждение поездки генерального в Париж. Деловая часть уже кончилась, и теперь сотрудники интересовались подробностями похода в «Мулен Руж». Увидев Павла, шеф перестал улыбаться. Зам, отличавшийся большей, чем остальные, проницательностью, встал и объявил совещание законченным. Все вышли из кабинета, озадаченно оглядываясь на мужчин, которые стояли по разные стороны стола, как у барьера. Когда дверь закрылась, воцарилось молчание, потом Павел, вздохнув, подошел к столу и сказал: — Я белый рыцарь. Мне очень хотелось бы сохранить ее для себя. Но я… не смогу так. — Он положил на стол магнитофон. — Послушай это. И ушел. Макс опустился в кресло, некоторое время удивленно смотрел вслед Павлу, потом нажал кнопку и стал слушать… Зам снял трубку внутреннего телефона: — Да? — Семеныч, ты должен заказать мне билеты на самолет в Париж на сегодня… Нет, черт, у нее наверняка нет паспорта — на через три дня. И подмени меня — я уехал. — Макс, ты что, выпил? — Еще нет, но скоро выпью. И тебе налью. Ты будешь моим свидетелем на свадьбе? — Вот даже как? — Зам хмыкнул. — Мадам тебя дожала? — Семеныч, я тебе потом все объясню… Да, и найди новую секретаршу, нашу я уволил. И билеты не забудь, хорошо? Семеныч, стоя у окна, смотрел, как шеф, пулей вылетев из подъезда, прыгнул за руль черного спортивного «мерседеса» — маленького, двудверного, с откидывающимся верхом — и ударил по газам. Машина выпрыгнула на дорогу и скрылась из вида. Сзади еле поспевал бумер с охраной. Семеныч усмехнулся — это раньше за невестой суженый приезжал на белом коне. А теперь вон — на черном «мерседесе».