Хозяин каждого паба стремится обставить его так, чтобы он не походил на заведение соседей и конкурентов. Одних влечет романтика моря, другие ударяются в глубь истории или сельскую идиллию, третьи крепко держатся за питейную тематику, заменяя стулья бочонками и выставляя коллекции затейливых пивных кружек. Стены обшиты темным дубом «под старину» или современным ярким пластиком. В углу чаще всего пылает камин либо зовуще переливается разноцветными огнями игральный автомат, выдающий в виде выигрыша жетоны на даровую выпивку. В баре можно перекусить бутербродами, а в прилегающих залах поменьше, если они есть, подается обед и ужин.

Есть ли загробная жизнь, нет ли загробной жизни...

Когда-то Святой Патрик с честью выполнил свой миссионерский долг, и теперь Ирландии принадлежит далеко не последнее место в мире по религиозности. Во всяком случае, говорят, что католические священники из Америки приезжают сюда отдыхать в надежде на почет и уважение, коих им недостает в США, где для привлечения прихожан приходится прибегать ко всяким ухищрениям, приглашая модные певческо-струнные ансамбли с мощными усилителями, популярных комедийных актеров и даже чревовещателей.

В Ирландии пока живут по старинке, и на дверях ресторанов в сельской местности вместо рекламы лепят небольшие объявления: «Здесь столуются священнослужители». Ничто не пробуждает такого нездорового интереса, как безбожник. Мне как-то случилось выступать в национальном университете «Юниверсити колледж», рассказывать о жизни в Советском Союзе. После лекции в забитом до отказа молодежью огромном актовом зале возле кафедры собралась группа студентов, засыпавших меня самыми разными вопросами. Но главным среди них был: «Верите ли вы в загробную жизнь? А если нет, как вы вообще-то живете на белом свете?»

Трудно найти деревушку без своего святого и церкви, без «святого колодца», обладающего самыми «чудесными» свойствами. Но далеко не каждая деревня имеет поблизости школу. Куда ни поедешь, первое, что бросится в глаза, — громада католического собора, вознесшегося над домами. Поскольку же, по официальным данным, 95 процентов населения республики исповедуют католическую религию, все заявления, исходящие из Ватикана, находят живой отклик в ирландской печати, передаются по радио и телевидению, часто в ущерб важным международным новостям.

Утром по воскресеньям улицы кажутся вымершими. Зато у церквей выстраиваются длинные вереницы автомобилей. А когда служба кончается, улицы заполняют празднично одетые толпы прихожан, спешащих в ближайший паб промочить глотку после унылых гимнов. Регулярное посещение церкви считается чуть ли не первым гражданским долгом, и бдительные соседи ревниво следят, чтобы не было исключений из общего правила. При приеме в школу первым делом интересуются религией родителей и ребенка, причем ежедневно перед началом уроков всем учащимся надлежит отстоять утреннюю молитву. Больного тоже не пустят в госпиталь, пока не выяснится, какого священника он предпочитает. Как-то житель дальней деревни был лишен водительских прав за грубое нарушение правил уличного движения. Однако суд постановил вернуть их, когда обвиняемый заявил, что без машины не сможет регулярно посещать храм божий. Вообще с религией в Ирландии сталкиваешься буквально на каждом шагу. Все школы делятся на католические и протестантские, а в Дублине соответственно два университета — «Тринити колледж» и «Юниверсити колледж». На улицах священнослужители встречаются чаще, чем городские автобусы. Возле больших магазинов в центре дежурят постные монашки, многозначительно гремя медяками в жестяных коробках. Неподалеку, на мосту О"Коннелла, сидят нищенки с протянутой рукой, но монашеские деньги идут на содержание армии миссионеров за границей. Над входом в больницы и над кроватями больных висят аляповатые распятия, а проезжая мимо кладбища или церкви, женщины в автобусе механически крестятся.

Католическая церковь играет большую роль в Ирландии, но с каждым десятилетием ее воздействие на ход событий в стране все же слабеет. В 1972 году на референдуме было принято решение исключить из ирландской конституции статью, отводящую особое место католической церкви в государстве. Это было не только требованием времени, но и уступкой протестантскому большинству Северной Ирландии.

Тернистый путь к единству

Где бы ни собирались ирландцы и о чем бы ни зашла речь вначале, разговор так или иначе переходит на Северную Ирландию. События в Белфасте и Дерри доминируют в программах новостей радио и телевидения, публичных выступлениях политических деятелей. Они кричат аршинными заголовками, жуткими фотографиями смерти и разрушений со страниц газет. Для жителей республики все происходящее — не просто кадры документальной хроники, у большинства на Севере родственники, знакомые и друзья. Когда английские солдаты расстреливают демонстрацию на Фоллз-роуд или в Богсайде, они могут поразить людей, с которыми зрители у экранов телевизоров в Дублине или Дандоке недавно встречались за домашним столом или на профсоюзной конференции.

Единство Ирландии рассматривается правительством республики не как ближайшая, а конечная задача, поскольку на пути к нему лежит немало препятствий, возникших за последние полвека в ходе раздельного развития двух частей Ирландии. В них имеются различия в уровне жизни, системах социального обеспечения, образования.

Одно из таких препятствий — проблема границы, уродливым шрамом пересекающей лицо Изумрудного острова. Хотя часть ирландской земли, находящаяся под властью Англии, и называется Северной Ирландией, самая северная точка — Малинз-хед находится на территории республики. Когда мне случилось отправиться туда на машине, проложить путь по карте казалось легко, но запутаться в хитросплетении проселочных дорог, усаженных высокими кустами, оказалось еще легче.

Граница между двумя частями Ирландии проведена без всякого учета географических признаков, зачастую пересекая дома и дворы фермеров. Случается, что половина участка находится на территории республики, а другая — на английской земле. Местные жители каким-то шестым чувством угадывают, где чье, но для постороннего человека путешествие в пограничных районах сопряжено трудностями и сюрпризами.

За крутым поворотом я наткнулся на армейский «джип», возле которого расположились полукругом трое английских солдат. Их ядовитая пятнистая форма и обилие огнестрельного оружия резко бросались в глаза на фоне безмятежных окрестных лугов. Движением дула автомата мне было предложено покинуть машину. В «джипе», восседал офицер. Никаких знаков различия. Такая же форма, как и у солдат, но в руках держит пистолет. Вежливо козырнул. «Куда направляетесь?» — «К Малинз-хед», — отвечаю. «Документы, пожалуйста». Документов не оказалось, но офицера вполне устроила и визитная карточка. «Советский журналист? — обрадовался он с плохо скрытым злорадством: попался, мол, фрукт. — Как же это вас сюда занесло? Ведь здесь британская территория, и вам надлежит иметь въездную визу либо письменное разрешение министерства иностранных дел Великобритании. Только ирландцам разрешено пересекать границу без визы. Сами понимаете, я вынужден вас доставить в ближайший полицейский участок для выяснения личности». Очень вежливый попался офицер и смотрит на меня ласково, как кот на сметану.