Теперь, по прошествии шести лет, я вновь встретился с ним. Мы не вспоминали прошлое, говорили лишь о сегодняшних первоочередных задачах. Заседание редколлегии — хотя нас было только трое, приходилось выполнять все ее функции — длилось целый день. В заключение мы приняли ряд решений, важнейшим из которых было обеспечить техническую базу для возобновления выпуска «Эль Сигло» к 58-летию со дня основания партии.

— Никто не должен знать об этом. Даже ваши жены, — еще раз предупредил Карлос.

Перед расставанием он передал привет моей жене, которую не знал и которой я никогда не обмолвился ни словом о его существовании, и пожелал удачи. На этот раз она была нужна больше, чем когда-либо: предстояло доставить пакет с «Унидад антифасиста» в Вальпараисо — главный порт Чили.

Хотя это и не входило в мои обязанности, я не мог упустить случая съездить туда. Слишком многое связывало меня с узкими улочками этого города, о коммунистах которого рассказывалось в первом в моей жизни репортаже, напечатанном в газете. Я даже не спросил, почему пакет не был доставлен обычным способом.

На следующий день чуть свет я выехал в Вальпараисо. Автобус был набит битком, а ждать следующего не позволяло время. Хорошо, хоть удалось протиснуться в проход подальше от двери. Конечно, не очень-то приятно будет трястись, стоя два часа в переполненном салоне, но...

— Давайте, подержу ваш пакет,— услышал я бархатистый голос.

С облегчением отдав тяжелую ношу, я признательно улыбнулся любезному пассажиру. Теперь можно будет спокойно любоваться красивыми видами за окнами автобуса, не думая, что делать с пакетом, если по дороге нас остановит полиция для проверки документов. Любезный обладатель приятного голоса был капралом карабинеров. Удобно устроившись на сиденье, он увидел, что я мучаюсь с объемистым свертком, и, как воспитанный человек, решил оказать услугу, о значении которой и сам не подозревал. Теперь я могу с полным правом сказать, что в качестве доставщиков мы использовали даже карабинеров.

Автобус прибыл в порт, и я, рассыпавшись в благодарностях, принял назад свой сверток в целости и сохранности. Чтобы показать карабинеру мою признательность, я пригласил его в кафе освежиться с дороги кока-колой — лишняя гарантия, что за мной не увяжется какой-нибудь шпик, которые обычно околачиваются на автовокзалах.

Сверток я передал в условленном месте точно в назначенное время.

Когда потом я гулял по набережной, полной грудью вдыхая морской воздух, то со стороны выглядел, наверное, довольно странно: немолодой, прилично одетый господин смотрит вдаль отсутствующим взглядом и все время глупо улыбается. В тот момент я действительно не замечал ни горланящих чаек и пеликанов, ни теснившихся на рейде щеголеватых военных кораблей и обшарпанных купцов. Океан... Когда я всматривался в его волнующуюся бесконечную даль, в памяти вдруг всплыли рассказы о пиратах, прочитанные в далеком детстве, когда все мы мечтали быть корсарами на лихом паруснике с черным флагом. Все это ушло безвозвратно. Как и вот этот белый лайнер, уплывающий за горизонт. Прежде чем окончательно исчезнуть, он дал прощальный гудок, протяжный и жалобный.

Новогодний подарок

Это воскресное утро в октябре 1979 года навсегда врезалось мне в память. Когда я пришел в «редакцию», на сей раз разместившуюся в задней комнате маленького ресторанчика, Хуан уже был на месте. Этот молодой, еще никому не известный поэт проявил себя талантливым журналистом-революционером. Теперь нам обоим предстояло держать трудный экзамен: возобновить издание газеты «Эль Сигло».

План номера сложился сравнительно быстро. В качестве «гвоздя» Хуан предложил дать исторический репортаж о 58-летии преобразования Социалистической рабочей партии Чили в коммунистическую. Основные же материалы должны были отвечать лозунгу «За единство народа, за демократию и социализм». Обязательно следовало поместить очерк об Альенде. И конечно же, нужны сообщения корреспондентов с мест, рассказывающие о растущем народном сопротивлении хунте.

Но когда мы стали прикидывать, кому поручить подготовку материалов, то возникла неожиданная трудность. Я уже говорил, что немало преданных патриотов сотрудничали с «Унидад антифасиста», причем многие со временем стали ничем не уступать профессиональным журналистам. Но тут требовалось не просто подготовить хорошие очерки и статьи, а постараться написать их в стиле материалов прежней «Эль Сигло». Причем стоило просочиться хотя бы слуху о том, что готовится выпуск газеты, и ДИНА-СНИ пошел бы на все, чтобы не допустить этого. Могли последовать массовые аресты, пострадали бы десятки ни в чем не повинных людей. Значит, ни в коем случае нельзя раскрывать наши планы.

— Сообщим лишь, что готовим специальный выпуск, не вдаваясь в детали, — подвел итог Хуан. — А вот что конкретно требуется, придется объяснять каждому лично.

Началась работа над «спецвыпуском». Незаметно промелькнули два месяца. И вот наконец готов почти весь номер, задержка только за передовицей. Карлос, которого Хуан, кстати, никогда не видел, передал основные тезисы, но нужно было изложить их в простой, доходчивой форме, в какой писались раньше передовые «Эль Сигло».

— В отличие от меня ты все-таки газетчик со стажем. Так что садись и пиши. Не выпущу, пока не закончишь, — заявил Хуан.

Не обращая внимания на мои протесты, он положил передо мной стопку бумаги и вышел из комнаты, демонстративно заперев за собой дверь снаружи.

Вот вкратце мысли, с которыми обратился я тогда к читателям:

«Вновь вы держите в руках «Эль Сигло»... Компартия Чили продолжает бороться, она не побеждена... Родина ждет от нас, чтобы мы четко определили, с кем мы. Это очень важно. Наступил решающий момент...

Враг находится в изоляции. Это приводит его в ярость, но в ней как раз и проявляются его слабость и бессилие... Наше настоящее — борьба. Завтра нас ждет победа».