— Пойду приготовлю вам поужинать.

— Аллах да увеличит твои блага! Мы уже поели на празднике рождения святого.

— Ну, на здоровье!

Шеххата терзался, что доставил неудобства этой доброй женщине. Поэтому он шепнул приятелю:

— Говорил я тебе — не нужно. Лучше бы я ушел.

— Входи, молодец, комната пустая!

Пробравшись сквозь завалы старых бурдюков, Шеххата начал устраиваться на сундуке. Совсем скоро весь дом погрузился в глубокий сон.

Рано утром Шеххата проснулся. Солнечный свет едва озарял комнату. Он огляделся, чтобы вспомнить, где находится. Наконец сон совсем оставил Шеххату. Тут он вспомнил, как его затащил Шуша переночевать здесь. Спрыгнув с сундука, он снова начал рассматривать комнату. Стены ее облупились, единственное маленькое окно с железной решеткой находилось почти под самым потолком. На решетке висели некоторые вещи Умм Амины. Все убранство комнаты состояло из старого сундука, на котором Шеххата проспал ночь, свернувшись калачиком, да груды остатков старых бурдюков, валявшихся там и сям. По углам комнаты были разбросаны немудрящие игрушки Сейида — тряпичные мячи, какие-то железки и т. п. Был тут и сверток, принадлежавший новому обитателю комнаты.

Шеххата прислушался. Ему почудился голос то ли Шуши, то ли Сейида. Однако, кроме гоготания гусей, расслышать ему ничего не удалось. И тут Шеххату одолел стыд. Что делать? Лучше всего тихо исчезнуть, чтобы не потревожить обитателей дома. Он направился к двери, стараясь не шуметь. Но тут как назло заскрипели половицы. Шеххата затаил дыхание. Сонное царство не было потревожено. Он пробормотал:

— О аллах, храни меня!

Просунув голову в приоткрытую дверь, Шеххата осмотрел прихожую. Чудеса! Ни одного живого существа. Вот те на, проспал. Шуша ушел на работу, Сейид — в школу. Они не как он, им долго спать нельзя. Да, а где Умм Амина? Он подошел к выходной двери, осмотрелся. Тут он услышал женский голос:

— Доброе утро, Шеххата эфенди!

Умм Амина на ощупь подметала двор. Услышав шаги Шеххаты, она его приветствовала. Тот с уважением ответил:

— Утро доброе, тетушка!

— И тебе всего самого доброго! Бог тебе в помощь!

— Воздай тебе аллах за доброту!

— Если хочешь умыться, то таз с кувшином стоят на кухне. Сейчас я тебе приготовлю завтрак.

— Не утруждай себя зря, тетушка, обойдусь и так.

— Разве это труд? Еды хватает, слава аллаху!

— Не надо, прошу тебя. Я не привык так рано завтракать.

— Вот и не дело уходить с пустым желудком!

Шеххата уж не мог больше выносить всего этого.

Он схватил свой сверток и побежал от такого необычного для него гостеприимства. Скорее отсюда, а то он не выдержит и согласится еще отведать от щедрот этого дома!

Время перевалило за полдень. Часа в три вернулся Шуша. Он был первым. В одной руке он держал сверток и пакет, в другой — пучок редиски. Поздоровавшись с матерью, он спросил:

— Сейид еще не приходил?

— Пока нет.

— А Шеххата?

— Тоже не вернулся.

— Он когда ушел?

— Довольно поздно. Я приглашала его позавтракать, он отказался. Сказал — не привык так рано.

— Я тут принес два фунта вареной рыбы и немного фиников. Пойду помолюсь, а потом вздремну немного. Когда все соберутся, пообедаем вместе.

Войдя в дом, Шуша положил на столик все свои покупки, сотворил молитву и прилег. Весь двор снова погрузился в молчание. И вдруг раздался задорный свист, топот ног по двору, затем вопль:

— Умм Амина! Ты где? Слышишь?

Сейид забросил свою ученическую доску, сделанную из металлического бидона, скинул с себя школьную одежду. Вырвавшись затем из объятий бабушки, он спросил:

— Где дудка?

— Какая дудка?

— А которую мне подарил дядюшка Шеххата.

— И не видела совсем! Уж наверное она там, где ты ее бросил.

— Нужна она мне очень! Сегодня мы играем в полицейских и воров. Свисток этот мне просто необходим. Ты когда-нибудь играла в полицейских и воров?

— А ты объясни, в чем заключается игра. Я тоже буду полицейским?

— Ладно, быть тебе вором. В доме есть какая-нибудь еда? Проголодался я.

— Отец принес вареной рыбы и фиников.

— Чего же мы ждем? Давай есть!

— Подождем, когда придет Шеххата эфенди.

— Он куда ушел?

— Вышел утром, не позавтракав. До сих пор не вернулся.

Сейид заторопился внутрь дома. Его ноздри уловили соблазнительные запахи рыбы. Он протянул было руку к свертку, на бумаге которого выступили масляные пятна, но тут услышал голос отца: