Принц… Память вернулась разом: каменный человек с серыми потрескавшимися руками, проступившая из костяшек кровь. Тяжелый, как валун, он тянул Тириона вниз.

— Грифф вытащил? — Сильна, должно быть, его ненависть — иначе он дал бы карлику утонуть. — Сколько я так провалялся? Где мы?

— В Селхорисе. — Хелдон достал из рукава ножик и бросил Тириону. — Держи.

Нож воткнулся между ногами карлика в палубу.

— Зачем это? — спросил Тирион, вытаскивая лезвие.

— Сними сапоги и уколи каждый палец по очереди.

— Больно же!

— Надеюсь, что так. Давай.

Тирион стащил сапоги, снял чулки. Пальцы вроде бы выглядели не хуже и не лучше обычного. Он осторожно кольнул большой.

— Сильнее, — велел Полумейстер.

— До крови, что ли?

— Если понадобится.

— Струпья будут, как заживет.

— По-твоему, ты разулся, чтобы их сосчитать? Если больно, значит, все хорошо. Бойся, если ничего не почувствуешь.

Серая хворь. Тирион, кривясь, уколол другой палец и выругался при виде капельки крови.

— Больно. Доволен?

— Впору плясать от радости.

— Ноги у тебя, Йолло, пахнут похуже моих. — К ним подошел Утка с чашкой бульона. — Говорил же Грифф: каменных трогать не надо.

— Он забыл сказать им, чтоб меня не трогали.

— Смотри, не посерела ли кожа на пальцах, не чернеют ли ногти, — наставлял Полумейстер. — Если заметишь что-то такое, не медли. Лучше потерять палец, чем всю ступню, и руку потерять лучше, чем выть всю жизнь на Мосту Мечты. Попробуй другую ногу, а потом займешься пальцами на руках.

Карлик, переложив ноги, стал колоть пальцы другой.

— Может, и хрен кольнуть?

— Это боли не причинит.

— Тебе разве что. Его я согласен отрезать, он все равно мне без надобности.

— Валяй. Сделаем из него чучелко и продадим как амулет. Член карлика имеет волшебную силу.

— Это самое я говорил своим женщинам. — Тирион, кольнув большой палец руки, слизнул выступившую кровь. — Долго мне еще мучиться? Когда мы удостоверимся, что я чист?

— А никогда. Ты полреки выхлебал — может, твои сердце и легкие уже каменеют, и уксус в таком разе тебя не спасет. Иди супу поешь, как закончишь.

Суп был хорош, но Полумейстер все время держался на той стороне стола. «Дева» стояла у пристани на восточном берегу Ройна. С волантинской речной галеи через два причала от них сходили солдаты. Под стеной из песчаника ютились лавки, ларьки, склады, над ней виднелись башни и купола города, красные на закате.

Впрочем, какой это город — так, городишко. И управляют им из Волантиса.

Лемора, выйдя с принцем на палубу, тут же кинулась к Тириону и крепко его обняла.

— Хвала милосердной Матери! Мы молились за тебя, Хугор.

«Разве что ты одна».

— Так и быть, злиться на вас не стану.

Молодой Грифф приветствовал его не столь бурно, дуясь из-за того, что его не пустили на берег с Изиллой и Яндри.

— Мы просто бережем тебя в это неспокойное время, — сказала ему Лемора.

— По пути из Горестей мы трижды видели на восточном берегу едущих на юг всадников, — объяснил Полумейстер. — Дотракийцев. Однажды слышали даже, как в их косах звенят колокольчики, а ночью за восточными холмами видны их костры. И корабли встречали, волантинские речные галеи с рабами-солдатами на борту. Триархи явно опасаются нападения на Селхорис.

Правильно опасаются. Из крупных речных портов один только Селхорис стоит не на западном берегу, и набеги кочевников грозят ему больше, чем городам за рекой. Да только какая с него пожива? Будь Тирион кхалом, он притворился бы, что идет на Селхорис, заставил волантинцев выступить на защиту этого городка, а сам повернул бы на юг и двинулся на Волантис.

— Я умею пользоваться мечом, — твердил молодой Грифф.

— Даже храбрейшие из твоих предков шагу не ступали без своих гвардейцев в опасные времена. — Тирион пристально наблюдал за Леморой, сменившей наряд септы на платье, приличное скорее жене или дочери состоятельного купца. Он сразу учуял правду под крашеными синими волосами обоих Гриффов, Изилла и Яндри тоже были не так просты, как хотели казаться, Утка загадки не представлял, но Лемора… Кто она и зачем здесь? Не ради золота, это точно. Что для нее этот принц и септа ли она в самом деле?

Хелдон тоже заметил, что она переоделась.

— Чему мы должны приписать столь внезапную утрату веры? Ты мне больше нравилась в одеянии септы, Лемора.

— Мне она больше нравилась голой, — сказал Тирион.

— Оттого что ты порочен насквозь, — упрекнула его Лемора. — Одежда септы кричит о Вестеросе и привлекает к нам нежелательное внимание. Ты здесь не единственный, кто должен скрываться, принц.

Парень продолжал дуться. Принц до мозга костей, но наполовину еще ребенок, ничего не ведающий о пороках и скорби этого мира.