Как-то вихрем пронеслись в памяти последующие годы... Вот наконец перевод на жительство (разумеется, под неослабным надзором полиции) в Иркутск, выхлопотанный Чекановскому его друзьями и, конечно, Шмидтом.

Здесь он поистине с юношеским увлечением принялся изучать материалы, собранные в музее Сибирского отдела Географического общества. Одновременно составил проект дальнейших исследований Иркутской губернии, в первую очередь геологических. Проект, одобрили, Чекановского утвердили исполнителем, и летом 1869 года он смог приступить к изучению южной части губернии и Забайкалья.

Наблюдая, как вода, просачиваясь через выветрившиеся осыпи пород, вытекает, обогащенная железом, Чекановский высказал прозорливое предположение об огромном количестве железной руды, погребенной в недрах Прибайкалья. Глаза загорелись у исследователя, когда он обнаружил здесь же богатейшие залежи минерала пластинчатой структуры, способного расщепляться на чрезвычайно тонкие, прозрачные листочки, сохраняющие при этом удивительную гибкость, упругость и прочность. Это — слюда, еще в то время под названием «московского стекла» бывшая в большом ходу за границей. Не мог ведать первооткрыватель ее богатейших залежей, не знал, что позднее, помимо стекольной промышленности, она получит широкое применение в строительстве, будет использоваться как превосходный электро- и теплоизоляционный материал!

Терпение никогда не было обременительным для Чекановского. И ничего иного душе не надо, кроме каждодневного восхищения красотой первозданной природы обследуемых им мест. Вот и теперь, семь-восемь лет спустя, не мог без волнения вспомнить он о том, что «воды Ангары ниже Братского острога — картина, достойная кисти самого взыскательного художника. Эти воды проложили себе глубокую долину через гребни поднятий... Глубокие каналы идут между высокими кристаллическими стенами с вертикальными обрывами, высотой до 200 футов...», а рядом «с ревом и пеной из всех ущелей стремятся ручьи к реке».

Читая эти места дневников и воспоминаний Чекановского, я вспомнил слова академика С. В. Обручева об этом путешественнике: «Нет, пожалуй, ни одного сибирского писателя, который дал бы такую сжатую и впечатляющую картину этого края, как это сделал Чекановский»; «своими исследованиями Александр Лаврентьевич положил начало систематическому изучению Иркутской губернии. Они явились основой, на которой впоследствии строились работы, приведшие к созданию современных представлений о геологии Прибайкалья, и поэтому очень справедливо поступило Географическое общество, присудив за них Чекановскому в 1870 году золотую медаль».

К тому времени его творческая мысль вышла далеко за пределы изучаемого района. Через два года он начал готовиться к исследованиям Среднесибирского плоскогорья. И прежде всего издал специальную работу, в которой определил путь и перспективы исследований этого обширнейшего края. Ученый был уверен, что именно здесь «предстоит поприще для плодотворного отыскания законов построения материка северо-восточной Азии».

Своей увлеченностью Чекановский прямо-таки «заразил» руководство Сибирского отдела Географического общества, и оно единодушно решило поручить ему руководство новой экспедицией для «изучения геологического строения междуречья Лены и Енисея».

Основные работы новой экспедиции Чекановского начались в конце мая 1873 года южнее Киренска на реке Нижняя Тунгуска, когда тяжело груженный экспедиционным имуществом баркас мог пойти вниз по течению. Продвижение шло медленно, и нетерпеливый Чекановский на легкой лодке с одним гребцом часто уходил вперед, осматривая и зарисовывая в путевом дневнике встречающиеся на пути интересные обнажения горных пород. У него буквально разбегались глаза! Оказалось, что бассейн Нижней Тунгуски необычайно богат выходами тех самых красноцветных пород, об изучении которых мечтал ученый.

Река изобиловала мелями, косами и перекатами, и, чтобы пройти по ней, приходилось то выволакивать лодки на берег и перетаскивать посуху мимо обмелевших мест, то, вновь спуская их на воду, стремительно проноситься через пороги.

В конце сентября прибыли в Туруханск — место впадения Нижней Тунгуски в Енисей. Не все помощники Чекановского выдержали огромное напряжение экспедиции. Сама дорога и чрезвычайное обилие поступающего материала, который надо было непрерывно, без отдыха обрабатывать и осмысливать, стали трудным испытанием. Натуралист Ксенжопольский и топограф Нахвальных тяжело заболели. Поместив их в туруханскую больницу, Чекановский с остальными своими спутниками — местными жителями-проводниками — поднялся вверх по Енисею, а затем уже санным путем в начале ноября вернулся в Иркутск.

Однако отдыхать пришлось недолго. Через полтора месяца он отправился в новую, еще более сложную экспедицию — в северную часть междуречья Енисея и Лены, чтобы пройти по всему течению реки Оленек до ее впадения в море Лаптевых.

В феврале 1874 года Чекановский отправился вдоль реки Нижняя Тунгуска. Поскольку передвигались санным путем и не надо было следовать многочисленным изгибам реки, экспедиция, при первой возможности спрямляя маршрут, уже к середине марта, отойдя от Нижней Тунгуски, направилась на север — к Оленеку.