— Ну-ка, все поторапливайтесь! Тюваи, прикрой свертки брезентом! Через пять минут отплываем!

Еще не очнувшись хорошенько ото сна и тревожных мыслей, я направляюсь к берегу, где в молочном тумане как бы парят каноэ. Где-то над головой кричат белые какаду и огненно-красные ястребы, а над рекой и джунглями стоит приторно-зловонный запах ила и гниющих растений. Я делаю шаг в сторону, но один из островитян хватает меня за руку и качает головой.

— Нет, таубада, нет,— говорит он решительно.

Подошедший Ванусс поясняет:

— Здесь вокруг сплошная трясина. Стоит сделать шаг, и утонешь. Это как зыбучий песок.

Я, признаться, начинаю раскаиваться в том, что отправился в этот край нескончаемых болот с компанией охотников за крокодилами.

...И все-таки жизнь прекрасна, думаю я через несколько минут, когда занимаю свое место в лодке. Да и Ванусс отличный парень, такой обходительный и простой! Мы путешествуем по земле асматов, для меня это единственный способ попасть в самые нетронутые края Новой Гвинеи. За минувшую неделю Ванусс не раз оказывал мне всяческую помощь. Чем больше я размышляю, тем веселее становится у меня на душе. Наше путешествие представляется теперь в розовом свете.

Свое знание людей Ванусс приобрел не из учебника психологии, он выработал необходимый опыт в процессе богатой событиями жизни, в последние годы — в качестве охотника на крокодилов.

Охотники на крокодилов

К вечеру мы приближаемся к месту охоты. Перед заходом солнца эти болотистые места оказываются во власти москитов. И хотя их нашествие повторяется из вечера в вечер, всякий раз при виде этой «пятой колонны» я испытываю шоковое состояние. Днем считается, что человек — властелин животного мира. Но вот из болот и мангровых зарослей появляется многомиллионный рой кровососущих тварей и накидывается на все живое. Они носятся взад-вперед темными облаками и как по сигналу устремляются к своей жертве, стоит им ее обнаружить. Но если с моря дует бриз, то каким бы слабым ни был ветерок, насекомые его чувствуют и пребывают в покое.

Для Ванусса и его помощников папуасов ночной ветерок означает, что можно начинать работу. Если повезет, за одну ночь они набьют в мешки столько крокодильчиков, что смогут повернуть свои лодки к берегу и ожидать прибытия «Сонгтона». По пукпукам — крокодилам (Имеется в виду исчезающий вид — «новогвинейский крокодил». Он занесен в «Красную книгу», однако это не мешает местным охотникам заниматься его добычей. Примеч. ред.) — они стреляют только в целях самообороны и ловят «пукпук-пиканинни», которым всего два месяца от роду. Слово «пиканинни» на местном наречии означает «дитя». Добычу в некоем подобии садка отправляют на крокодилью ферму в Порт-Морсби или в Сингапур.

Отлов молоди лишен драматизма, но опасен. Ванусс и один из его помощников, Джек-с-Кейп-Йорка, крадучись, пробираются в темноте к берегу, вооруженные палкой, мешком и карманным фонарем. Дождя больше нет. Луна прикрыта тяжелыми облаками, и это хорошо — в полнолуние ловить пукпуков невозможно. Я пробираюсь на ощупь, и мои неуклюжие шаги вызывают вполне понятное раздражение Ванусса: он убежден, что я перебужу всех животных на милю вокруг.

Наконец мы достигаем берега; еще несколько часов назад я видел здесь множество крокодилов, которые нежились на солнышке на песчаных отмелях в лагуне. Сейчас кромешная тьма. Мы осторожно входим в илистую воду.

— Почему пукпуки не живут среди мангров? — спрашиваю я.

— Они и там живут, — шепчет Ванусс. — Только помолчи, не то спугнешь добычу!

Мы молча стоим в грязи. Проходит, кажется, вечность. Я не смею сделать ни шага в сторону, опасаясь провалиться в бездонную трясину. Внезапно слышится всплеск. Ванусс тотчас зажигает карманный фонарь и направляет луч туда, откуда донесся звук. В нескольких метрах от нас видна широко разинутая пасть огромного крокодила. Я с трудом удерживаюсь от крика, но Джек без промедления ударяет по воде палкой, и чудовищная рептилия, шлепнув по воде хвостом, скрывается.

— Если бы крокодил был голоден, он кинулся бы на нас?

— Да, только сделал бы это чуть пораньше, — отвечает Ванусс.

Он гасит фонарь, и мы снова оказываемся во власти тьмы. Густой, как овсяная каша, ил мне по колено. Время от времени я чувствую, как он слегка колышется. Что, если это крокодил в глубине? Я боюсь тронуться с места и молю лишь о том, чтобы крокодил (если это он) не принял мои ноги за корни мангров и не пожелал познакомиться с ними поближе.

Но вот яркий луч фонаря, направленный к берегу, ослепил маленького крокодила длиной не более тридцати сантиметров. Ванусс бросается туда, держа в одной руке фонарь, а другой хватая детеныша. Подошедший Джек затягивает вокруг пасти крокодильчика петлю. Крепко связанное животное запихивает в мешок.

— Ослепленный детеныш пукпука не в состоянии шевелиться, — поясняет Ванусс. — Но более взрослый крокодил может с такой силой хлопнуть хвостом по воде, что забрызгает фонарь и погасит его. В темноте крокодил устремится в атаку, если только мы не успеем ударить по воде палкой.

— А не лучше ли охотиться вооруженным?

— Стрелять во взрослого пукпука, чтобы убить его с расстояния в несколько метров, бессмысленно. Хоть шесть-семь раз стреляй, редко, когда пробьешь кожу и убьешь крокодила. Вот почему палка надежнее.