Только сейчас все присутствующие, в том числе и капитан Грек, обратили внимание на то, что одну руку лейтенант держал за спиной. В ней оказалась барсетка, которую он забрал из машины Казанца. Теперь Ваняшин передал барсетку майору. Еще не открывая ее, Туманов спросил у Казанца:

– Ваша барсетка?

Опустив взгляд к полу, Казанец проговорил едва слышно:

– Моя.

Майор открыл ее и высыпал на стол все из нее. В ней оказалось немного всего: бумажник, который майор отложил в сторону, документы на машину, ключи от дома и гаража.

Казанец с замеревшим сердцем наблюдал за действиями майора, особенно, когда Туманов сунул руку внутрь барсетки и расстегнул молнию на потайном кармане, достав из него несколько ключей, увидев которые Инна ужаснулась, сразу переменившись в лице.

– Откуда у тебя ключи от ворот и моего дома? Не помню, чтобы я давала тебе их, – набросилась она на Казанца.

– Это дубликат ваших ключей, которые Казанец сделал потихоньку от вас, – объяснил Туманов, видя, что в девушке проснулся инстинкт амазонки, готовой прикончить мужчину посягнувшего на ее собственность.

– Сволочь ты, Казанец. Самая настоящая. Имел меня как хотел. Я тебе ведь всегда давала деньги на карманные расходы, – запальчиво проговорила она. Тут же майор указал на нее пальцем, словно считал ее виновницей всех бед.

– Вот, что и было причиной его желания в тайне от вас придти сюда. Он ведь знал, где хранятся ваши личные деньги? – спросил майор, хотя и не сомневался, что Казанцу были известны многие таинства этого дома.

– Наверное, знал, – пожала плечами Инна, свирепо зыркая глазами на проштрафившегося любовника. – При желании, ему было не трудно проследить, где у меня лежат деньги.

– Инна, – Казанец, как к иконе, протянул к девушке обе руки, взывая к милосердию, но она отвергла его.

– Пошел вон. Знать тебя не желаю, урод. Я тебя любила. Доверяла. А ты, оказывается, просто пользовался мной, да? Скажите, майор, тот дипломат с деньгами взял он? – спросила Инна у Федора Туманова.

Майор не стал отрицать.

– Он. Имея ключи от ворот и вашего дома, он пришел, совершенно не подозревая, что с минуты на минуту здесь появится секретарша вашего мужа с курьером, которого Гвоздь должен был убить. Он был уже в саду, когда вдруг услышал шум подъехавшей машины. Так ведь, Казанец, дело было?

Казанец зло сверкнул на майора своими глазами и сказал:

– Вы гражданин начальник об этом говорите так, словно присутствовали рядом, – произнесено это было с сарказмом, но Федор не обиделся. Сказал:

– Так, не так, детали мы узнаем от вас, Казанец. Ведь деньги похитили вы?

– Деньги. Будь они прокляты, – воскликнул Казанец. – Все беды из-за них. В тот вечер мне срочно понадобились деньги. Баксов двести. У меня началась ломка…

– Что? – Инна не поверила своим ушам. – Прекрасно, мой любовник наркоман, – проговорила она.

– Ой, может, хватит парить в облаках, а? Если хочешь знать, на земле каждый третий человек хоть раз в жизни, но пробовал наркотики. Ну и я решил попробовать.

– Ну и как, понравилось? – не скрывая сарказма, спросила Инна.

– Попробуй и узнаешь, – ответил ей на это Казанец. Он понял, что деваться ему теперь некуда, так же как понял и другое, люди, у которых он похитил деньги, не пойдут об этом заявлять в милицию. И вроде, как ничего противозаконного он не совершал. И если это так, то наказания ему не будет.

– Продолжайте, пожалуйста, – вежливо попросил Федор Казанца. Диктофон в кармане майора работал и накручивал пленку.

– Ну в общем, в этот вечер мне нужна была доза, а денег не было. Ну я и пришел сюда. Знал, что Инки с мужем дома нет. Думаю, возьму пару сотен, она и не заметит. Она ведь счету деньгам никогда не знала.

Инна обиженно фыркнула и отвернулась. Казанец сделал вид, будто не заметил этого. И вообще, сейчас ему было наплевать на все ее ужимки.

– Слушай, а раньше ты вот так захаживал сюда за деньгами? – спросил Грек.

Казанец покосился на бывшую свою любовницу, понимал, что отныне их пути дорожки разошлись. А стало быть, и скрывать ему нечего.

– А как же, заходил и не раз. Знал, когда ее с мужем дома нет. На презентации они или еще где, я по быстренькому сюда. Сто, двести баксов возьму и ухожу. Она, дура, и не знала. Не подозревала об этом.

– Гад ты, Казанец, – со злостью прошипела Инна.

– Сама ты сука. Изменяла мужу как хотела, и еще честную из себя строишь. Шлюха, – сказано это было так, что Инна едва не задохнулась от злости. Ее не столько обидело оскорбление, сколько тон, каким это все было произнесено. Брезгливый, осуждающий и насмехающийся. Она попыталась вцепиться Казанцу в волосы, но Грек поймал ее за руки и, оттащив, усадил на диван.