Если подсчитать, то больше всего в мире зла было сделано во имя добра.

Злые люди делают то же, что и добрые, но за большие деньги.

Третьего не дано: либо добро должно быть с кулаками, либо — с протянутой рукой.

Большее зло берет количеством, меньшее — качеством.

Чтобы добро победило зло, его надо сначала разозлить.

Добро берет обещаниями, зло — наличными.

У доброты один недостаток: на всех не хватает.

С распадом империи зла все мы оказались по ту сторону добра и зла.

Кругом столько чужого добра, что зла не хватает.

Из двух зол не выбирают, а берут то, что осталось.

Корень зла надо рубить еще до того, как он пустил корни.

Зло — это добро, которого у нас навалом.

Нет худа без добра, но мы находим.

Добро! Не злоупотребляй кулаками!

Ничто так не жаждет добра, как зло.

Даже добро делал назло.

Не срывайте зло на добре!

Трудно поверить, что добро должно быть с кулаками, когда ими тычут в твое лицо.

Платить добром за добро не каждому по карману.

Не так страшна диктатура закона, как его слуги

Закон суров. Особенно к тем, кто верит в его справедливость.

Приговор Фемиды в руках Фортуны.

Закон защищает каждого, кто внес предоплату.

После Басманного суда одна надежда на Страшный...

Повязка на глазах Фемиды — для отвода глаз.

Невиновному условное наказание не грозит.

Закон подлости укрепляет веру в торжество справедливости.

Наше правовое поле — сплошная целина.

Законы джунглей давно уже шагнули в города.

Надежда на справедливое решение суда умирает при виде судей.

Справедливость в конце концов победит, но мы пока еще в самом начале.

Если на том свете такие же слуги закона, как на этом, то и там — беспредел.

У нас на каждую букву закона есть свои три буквы.

Если бы наши законы не работали только по выходным, — им бы цены не было.

Закон сохранения материи держится на сознательности тех, кто ее охраняет.

Кому много дано Фортуной, конфискует Фемида.

Посмертная реабилитация невиновных — торжество справедливости нашего правосудия.

Иногда Страшный суд начинается с районного...

Трудно быть законопослушным при волчьих законах.

Невиновные могут надеяться на амнистию не раньше, чем отсидят свой срок.

Если закон не писан, значит, он для нас.

Мы все время пишем новые законы, вместо того чтоб соблюдать старые…

Пока факты говорят сами за себя, обвиняемый имеет право хранить молчание.

Идти по нашему правовому полю еще страшнее, чем по минному.

Презумпция невиновности не освобождает от наказания.

Вещи, названные своими именами, считаются вещественными доказательствами.

Ничто так не усугубляет вину невиновного, как наличие у него алиби.

Спасение утопающих в роскоши — дело рук правоохранительных органов.

Поздно докапываться до причин, если следствие уже началось.

Незнание законов позволяет трактовать их в свою пользу.

Сорящие деньгами отделываются мелкими штрафами.

Не бросайте слова на ветер! Это улика.

Факт остается фактом: сначала де-факто, потом — де-юре.

Закон подлости, принятый в трех чтениях, считается правовым актом.

Опытный слуга закона с шести соток правового поля собирает урожай круглый год.

Нельзя жаловаться на жизнь в высшие инстанции, минуя низшие...

Иногда так хочется назвать вещи своими именами, но в интересах следствия приходится молчать.

Незнание законов не освобождает от веры в их справедливость.

Невиновные редко доживают до реабилитации.

Раньше высшей судебной инстанцией был Страшный суд, теперь — Страсбургский.

Перед законом равны только бесправные.

Неписаные законы — не для дураков.

Ничто так не затрудняет поиски виновных, как наличие стрелочников.

Наши писаные законы тем и хороши, что позволяют жить по неписаным.

От правосудия уходят налево.

Как слуга правосудия, так левша.