Снаружи раздался приглушенный окрик часового, потом за дверью кто-то звонко спросил:

— Разрешите?

— Да! — громко сказал Пахомов.

В землянку вошел высокий подтянутый подросток в военной форме. Покосившись на посторонних и несколько щеголяя перед ними строевой выправкой, он приложил руку к ушанке со звездочкой.

— Товарищ майор, разрешите обратиться?

— Что там у тебя, Коля?

— Радиограмма. Начальник штаба приказал передать вам. Вот…

— Хорошо, — сказал Пахомов, принимая бумажку из рук подростка, — можешь идти.

— Есть! — Коля опять с видом бравого солдата вскинул руку к шапке и, четко, по-уставному повернувшись кругом, шагнул к двери.

— Постой! — задержал его взволнованный голос Беляева. — Постой… — Федор Иванович уже был возле удивленного Коли Еремина и внимательно вглядывался в его лицо. — Ну конечно!.. Мы же старые знакомые!

Несколько секунд подросток пристально смотрел на Беляева, силясь вспомнить. Вдруг глаза его вспыхнули:

— Товарищ комендант! — вскричал он, совсем по-мальчишески бросаясь к нему. — Товарищ капитан!.. Как вы к нам попали? А мама моя, она… с вами?

— Нет, про маму я ничего не знаю. Вот про твоих дорожных приятелей могу сообщить.

Майор Пахомов и старый партизан с любопытством смотрели на эту встречу. Потом Дмитрий Степанович, вспомнив про радиограмму, повернулся к огню и пробежал ее глазами.

— Иван Акимович, взгляни-ка сюда… — предложил он.

Партизан вынул изо рта трубку и, далеко отнеся телеграмму от дальнозорких глаз, стал разбирать крупный размашистый почерк.

— Ну вот, можете сейчас и ответ давать, — сказал старик, лукаво щурясь на Пахомова.

— …А нам тогда удалось скрыться. Со мной Володя был, — с грустью рассказывал Коля капитану Беляеву. — Вместе мы и в полк товарища майора Пахомова попали. Да Володьку ранило. В госпитале он, его на самолете вывезли.

— Ну, а я со своими друзьями благополучно сюда добрался, — поспешил прервать Федор Иванович грустные воспоминания собеседника.

— Вы не сказали, кто же с вами?

— Ты уж, наверно, кое-кого забыл. Наташу, например, помнишь?

— Наташу?.. Нет, — с виноватой улыбкой произнес он после небольшой паузы. — Какая она?

— А Веру? Инну Булычеву?..

— О, этих я знаю! — живо воскликнул Коля и засмеялся. — А из ребят кто? Фатик? Садык?

— Нет, эти в Латвии остались… Со мной Илья Самохин и Сережа Пахомов.

— Сергей с Ильей! Вот здорово!..

Дмитрий Степанович круто повернулся на протезе.

— Кто?.. Как вы назвали? — переспросил он Беляева осевшим вдруг голосом.

Федор Иванович оглянулся: из-под густых нависших бровей на него смотрели темные, немигающие глаза майора Пахомова. Чувство мучительной тревоги и ожидания прочел Беляев в этом долгом пристальном взгляде.

— Сергей Пахомов, — медленно повторил капитан, присматриваясь к чертам лица командира части. — Если у вас есть сын, то это, должно быть, он.

Крепкий мороз густо выбелил землю сыпучим инеем, но от этого ночь не стала светлей. И земля, казавшаяся теперь гладкой, как лист бумаги, и небо, просеченное редкими искрами тусклых звезд, были облиты ровной темной мутью и смыкались где-то совсем рядом, в сотне метров от глаз.

На опушке леса мелькнула тень и прилипла к стволу огромной березы. Через минуту раздался тихий стрекот сороки. В глубине леса чуть слышно зашелестели под ногами мерзлая трава и листья. Возле березы одна за другой выросли еще четыре согнутые фигуры, закутанные в белые покрывала.

Послышался сдержанный шепот:

— Сашка, ты вправо забрал…

— Не болтай.

— Чего — не болтай!.. Тимка, глянь, это же Красносвятские луга! Вот дорога…

— Какие тебе луга! Не видишь — лес вырубленный, вон пни торчат.

— Пни везде есть. А ручей где?

— Ты что, Никит? Ручей к деревне ведет, а нам туда зачем? Бензосклад-то за шаталовским кладбищем сразу.

Два подростка не принимали участия в споре Это были Сергей с Ильей. Хотя они ходили два раза в Шаталовку, но теперь мороз так перекрасил местность что даже такой следопыт, как Тимофей, был в нерешительности.