8) Действительный статский советник лейб-медик Стофреген.

9) Баронет Яков Виллие, тайный советник и лейб-медик.

Видел описанные медиками признаки и при вскрытии тела его императорского величества государя императора Александра Павловича находился Генерал-адъютант Чернышёв.

Екатеринославской губернии в г. Таганроге».

Вскрытие тела производилось 20 ноября вечером и ночью. Отмечаемые некоторыми специалистами, изучавшими протокол вскрытия, его неполноту и поверхностность Ю.А. Молин пытается объяснить тем, что все медики, принимавшие участие в исследовании, в первую очередь были врачами лечащими, не имеющими достаточных навыков морфологических наблюдений, что, по правде говоря, не совсем соответствовало действительности.

Виллие записывает в своём дневнике:

«22-го. Вскрытие и бальзамирование, которые подтверждают всё то, что я предсказывал. О, если бы я имел его согласие, если бы он был сговорчив и послушен, эта операция не происходила бы здесь».

За вскрытием последовало бальзамирование тела Александра I. Д.К. Тарасову было предложено взять эту обязанность на себя, но он уклонился, по его словам, «из чувства сыновнего почтения» к императору.

Н.И. Шёниг, адъютант генерала Дибича, очевидец бальзамирования, оставил подробное описание этого процесса:

«21-го числа, поутру в 9 часов, по приказанию Дибича отправился, я, как старший в чине из числа моих товарищей, для присутствия при бальзамировании тела покойного государя. Вошед в кабинет, я нашёл его уже раздетым на столе, и четыре гарнизонные фельдшера, вырезывая мясистые части, набивали их какими-то разваренными в спирте травами и забинтовывали широкими тесьмами. Доберт и Рейнгольд, с сигарами в зубах, варили в кастрюльке в камине эти травы. Они провели в этом занятии всю ночь, с той поры, как Виллие вскрыл тело и составил протокол. Череп на голове был уже приложен, а при мне натягивали кожу с волосами, чем немного изменялось выражение черт лица. Мозг, сердце и внутренности были вложены в серебряный сосуд, в роде сахарной большой жестянки с крышкою, содержавшей спирт, и заперты замком. Кроме вышесказанных лиц и караульного казацкого офицера, никого не только в комнате, но и во всём дворце не было видно. Государыня накануне переехала на несколько дней в дом Шихматова. Доктора жаловались, что ночью все разбежались и что они не могли даже добиться чистых простынь и полотенец». (Цит. по: Ю.А. Молин. С. 175–176.)

В полость тела были помещены концентрированные экстракты и настои ароматических трав. Тело забинтовывалось широкими полотняными тесьмами. На труп надели генеральский мундир с орденами, на голову была возложена корона. Тело было помещено в свинцовый гроб, который, в свою очередь, поставили в дубовый, обитый золотой парчой с двуглавыми орлами.

Уровень бальзамирования был низким, что врачи связывали с дефицитом в Таганроге качественного спирта и других необходимых препаратов. Тело начало медленно разлагаться. У гроба были установлены чаши с уксусом — им же смачивали и лицо трупа, которое несколько потемнело.

Почти всюду сопровождавший императора при его жизни и бывший очень близким к нему с самого начала его царствования, Виллие хлопотал по поводу отправки тела покойного, но не был допущен к его сопровождению, а был вынужден остаться с больной императрицей. Он очень сильно переживал это обстоятельство, приписывая его дворцовым интригам. Он писал в своём дневнике: «29-го. Я последний раз видел на земле моего обожаемого повелителя. Вследствие ненависти ко мне я лишён удовольствия сопровождать его всю дорогу».

Для перевозки было принято решение труп заморозить — открыли окна и двери, под гробом установили ёмкость со льдом. 29 декабря, по наступлении постоянных морозов, траурный кортеж под руководством генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова выехал в Петербург. Предстоял путь длиною в две тысячи вёрст. По маршруту следования происходили неоднократные остановки. При этом гроб помещался в церквах, открывался, и тело освидетельствовалось с составлением протокола. Последний перед столицей осмотр был произведён Виллие в селе Бабино.

28 февраля 1826 г. погребальная процессия прибыла в Царское Село. В дворцовой церкви в 23 часа 30 минут были открыты оба гроба, с тела снят укрывавший его матрац с ароматическими травами, заменены перчатки, обтерто лицо, после чего умерший был предъявлен членам царской семьи во главе с Николаем I. Никем из родственников, включая мать, Марию Фёдоровну, не было высказано сомнений в том, что перед ними труп Александра Павловича. По прибытии в Петербург в течение 7 дней тело было поставлено в Казанском соборе для прощания. По указанию Николая I гроб не открывался, что связывали с изменением цвета лица покойного и появлением светло-каштановой окраски кожи от воздействия бальзамирования.

13 марта 1826 г. в Петропавловском соборе при пушечных залпах тело Александра I было предано вечному упокоению. Медный ковчег с гробом императора был помещён в склеп и замурован.

Наблюдать за сохранением тела во всё время пути и проводить гроб до самой могилы было поручено Д.К. Тарасову. В этом Виллие, недолюбливавший Тарасова, видел некие происки его врагов. Правда, Тарасову можно было только посочувствовать. В Таганроге не было всех необходимых для бальзамирования средств, вследствие чего очень скоро черты покойного императора изменились до неузнаваемости, так как начался интенсивный процесс гниения трупа. Поэтому тело императора не было показано народу и гроб был открыт лишь в Петропавловском соборе для прощания царской семьи с покойным глухой ночью накануне погребения.