Манифестация протеста двигалась как раз в районе Медисон-сквер-гардена, где как раз и проходил съезд республиканцев. А потом люди должны были организованно выйти к Юнион-сквер-парку, и здесь шествие по идее должно было закончиться. Судя по шуму, который доносился до слуха Роберта, в нем принимали участие многие тысячи человек.

Он пересек Четырнадцатую улицу, вошел на территорию парка и сразу же обнаружил на асфальте огромную подкову. Роберт решил разглядывать мозаику начиная с ее западной оконечности. Время от времени он поднимал голову, рассчитывая увидеть поблизости Терри, а потом вновь принимался рассматривать гравюры, выбитые на подкове и запечатлевшие различные сценки из истории Юнион-сквер-парка. О, это было известное в городе место! Здесь профсоюзы проводили свои самые первые митинги, здесь традиционно собирались активисты всевозможных партий и политических течений, здесь выступали отдельные ораторы — совсем как в лондонском Гайд-парке. После событий 11 сентября в центре подковы соорудили импровизированный алтарь с сотнями свечей, к которому до сих пор ежедневно несли свежие цветы. Возле алтаря прямо на мостовой мастера граффити выводили своими пульверизаторами вдохновенные лозунги: «Нет — ненависти! Да — любви! Только мир одолеет войну!» — и прочие в том же духе. Роберт поневоле криво усмехался. Одной любви недостаточно. Очень часто за мир приходится сражаться, вгрызаться в глотки врагов зубами.

— Роберт.

— Да?

— Иди к восточной оконечности подковы.

— Иду.

Пройдя еще несколько живописных плиток, рассказывавших о жизни парка во второй половине XIX столетия, он наткнулся вдруг на нарисованный компас. Стрелка его указывала точно на север, а сам он смотрелся очень трогательно — четыре соединившихся сердца в обрамлении роз.

Роберт, Кэтрин, Адам, Терри.

Вдоль стрелки нарисованного компаса также вился стебель розы. Ему вдруг вспомнился цветок, с которым он постучался много лет назад в студенческую комнатку мисс Кэтрин Роты. С нее, с той розы, все и началось.

Роберт едва не споткнулся от неожиданности, когда ностальгическая картинка в его сознании вдруг резко сменилась другой. Око. Пульсирующее и переливающееся страшными цветами. И голос, которым оно говорило с ним. Он слышал его в своей голове.

Роберт все-таки остановился и на несколько мгновений зажмурился, пытаясь отогнать пугающее видение.

— Угадай кто!

Чьи-то руки закрыли ему глаза. Он резко обернулся, притянул к себе Терри и отыскал губами ее губы. Едва это произошло, как его накрыла волна возбуждения. Он тут же забыл про Око и весь отдался магии поцелуя.

Наконец она отстранилась.

— Что?.. — не своим голосом пробормотал он.

Терри хмыкнула.

— Не забывай, сегодня не пятница. Сегодня у тебя другое испытание, дорогой Роберт Реклис.

Он не понимал, что она ему говорит. Перед глазами у него плыли круги. Ему не хотелось размыкать объятий.

— Кэтрин ушла от меня. Я рассказал ей про нас.

— Это было смело с твоей стороны.

— Я не думал о смелости, когда говорил ей.

— Ты сделал то, что должен был сделать.

Она мягко высвободилась из его рук, и он впервые заглянул ей в глаза. А когда заглянул, понял, что желание стало таять.

— Что с тобой? «Сегодня не пятница». Ты хочешь сказать, что секса больше не будет?

— Не со мной.

— Но…

— Увы, Роберт.

Голос ее чуть дрогнул, а в следующее мгновение по щеке вдруг покатилась слеза.

— Ты что, Терри? Что с тобой?

— Не важно. — Она смахнула слезу рукой. — Слушай меня внимательно, потому что вот-вот сюда вырулят митингующие и станет слишком шумно.

— Что мне делать? Мне нужно вновь увидеться с Адамом?

— Это небезопасно для тебя. Да и для меня, боюсь, тоже.

— О чем ты говоришь? Он же нуждается в нашей помощи… Ты же сама говорила…

— Сейчас он все чаще поступает так, словно ни в чьей помощи больше не нуждается.

От него не укрылось выражение боли в ее глазах.

— Он обидел тебя?

— Нет, но, боюсь, я его потеряю.

— Он погибнет?

— Я не об этом. Я потеряю его любовь.

— Из-за нас?

— Нет.

— Ты жалеешь о том, что у нас с тобой произошло?

— Нет.

— Тогда в чем дело, объясни!

— Не уверена, что тебе захочется это услышать. Право, не стоит.

— Терри, я настаиваю.

— Я теряю над собой контроль.

— В каком смысле?

— В прямом. Со мной никогда такого не было, а теперь…

— Я не понимаю!

— Мы, все четверо, связаны друг с другом. И когда кто-то из нас что-то делает, это так или иначе отражается на других. Вот скажи, когда ты обо всем рассказал Кэтрин, ты ведь руководствовался вовсе не соображениями честности и порядочности?

— Я не намерен был поддаваться на шантаж со стороны Адама.

— Ты обезопасил себя от него. Ты сделал это ради своей безопасности. Ради выживания. Теперь мне нужно сделать то же самое.

Роберт вдруг обратил внимание, что все это она говорила словно бы не ему, а самой себе. Она убеждала себя в чем-то. Шум и гул толпы со стороны Медисон-сквер-гарден между тем быстро нарастал. Первые волны митингующих уже начали выливаться в Юнион-сквер-парк — с флагами, дудками, транспарантами, громогласными песнями.