— Мне всего лишь нужно сделать пару глотков свежего воздуха, — сказала мама.

Сад в это время был закрыт для посетителей.

Парочка туристов — их можно было распознать по увесистым фотоаппаратам на животах — проводила нас завистливыми взглядами, когда для нас открыли двухметровые железные ворота, увитые вензелями.

Я была поражена обилием цветов, сочной зеленью газона и ароматами, которые витали в воздухе.

— Это ты хорошо придумала, — сказала я. — А то я там чуть в крота не превратилась, — я жадно подставила лицо солнцу.

Светило оно достаточно ярко для начала апреля.

Мама присела на деревянную лавочку и потёрла лоб рукой, точно так же, как перед этим леди Ариста. С той лишь разницей, что мама не выглядела при этом ужасно старой.

— Это настоящий кошмар, — сказала она.

Я плюхнулась на скамейку рядом с ней.

— Да уж, кто бы мог подумать. Ещё вчера утром всё шло своим чередом, а потом вдруг… Моя голова, кажется, вот-вот лопнет, столько новой информации ей предстоит переварить. Тысячу вещей, которые ну никак не желают связываться воедино.

— Мне ужасно жаль, — сказала мама, — я бы так хотела оградить тебя от всего этого.

— Что же ты натворила тогда? Почему все так на тебя обижены?

— Я помогла Люси и Полу сбежать, — сказала мама. Она еле заметно осмотрелась по сторонам, будто удостоверяясь, что никто за нами не подглядывает. — Некоторое время они прятались у нас в Дархеме. Но они, конечно же, обо всём разнюхали. Тогда Люси и Пол вынуждены были искать другое убежище.

Я обдумывала всё, о чём мне пришлось сегодня узнать.

Вдруг до меня дошло, где теперь моя кузина.

«Белая ворона» нашей семьи вовсе не бегала среди аборигенов Бразилии, и не скрывалась в женском монастыре Ирландии — именно такие истории выдумывали мы с Лесли.

Нет, Люси и Пол были совсем в другом месте.

— Они прыгнули куда-то в прошлое при помощи хронографа?

Мама кивнула.

— У них не оставалось выбора. Но это решение далось им очень нелегко.

— Почему же?

— Нельзя извлекать хронограф из его времени. Тот, кто это сделает, не сможет вернуться обратно. Забравший хронограф в прошлое должен остаться в прошлом.

У меня перехватило дух.

— Что же заставило их это сделать? — тихо спросила я.

— Они поняли, что в настоящем для них и для хронографа не осталось безопасного укрытия. Рано или поздно хранители выследили бы их в любой точке земного шара.

— Мама, но зачем они его украли?

— Они хотели помешать… Кругу Крови замкнуться.

— А что случится, когда замкнётся Круг Крови? — кошмар, послушал бы кто меня. Я стала изъясняться точно как они. Круг Крови. Дальше я, наверное, стихами заговорю.

— Доченька, у нас не так уж много времени. Даже если они и утверждают обратное. Они сделают всё возможное, чтобы ты была на их стороне. Ты нужна им, чтобы завершить Круг и раскрыть тайну.

— Что это за тайна, мама? — мне показалось, я произношу этот вопрос в тысячный раз. Внутри меня всё так и кипело.

— Мне известно так же мало, как и остальным. Я могу только строить предположения. Это могущественная тайна, и она наделяет властью того, кто сможет ею воспользоваться. Но если власть попадает в плохие руки, она становится очень опасной. Поэтому Люси и Пол посчитали, что тайне лучше остаться неразгаданной. И тогда они принесли себя в жертву.

— Это я уже поняла. Но не поняла, почему.

— Некоторые из тех, кто находится сейчас там внутри, действительно руководствуются одними лишь научными соображениями. Но намерения остальных вряд ли можно назвать благими. Я знаю, они не гнушаются ничем на пути к цели. Не доверяй никому их них. Никому, Гвендолин.

Я вздохнула. Ничего полезного из её рассказа извлечь не удалось.

За оградой сада послышался шум мотора. Затем у ворот остановилась машина. Несмотря на то, что заезжать сюда на автомобиле запрещено.

— Грейс, пора! — крикнула снаружи леди Ариста.

Мама встала.

— О, нас ожидает сегодня чудный вечерок. Ледяные взгляды Гленды заморозят любое блюдо.

— А почему акушерка решила уехать именно сегодня? И почему ты не родила меня в роддоме?

— Пусть оставят бедную женщину в покое, — сказала мама.

— Грейс! Едем же, наконец! — леди Ариста постучала острым кончиком зонта по железной ограде.

— Кажется, тебе не поздоровится, — сказала я.

— Сердце разрывается, когда подумаю, что ты остаёшься здесь одна.