Вместе со страной росла и крепла пионерская организация. За пятьдесят лет было немало испытаний и трудностей, которые коснулись не только взрослых, но и детей — мальчишек и девчонок. Каждый рассказ этой книги — страничка из большой пионерской летописи трудовых и боевых подвигов, совершенных за полвека юными гражданами нашей страны.
В сборнике пять разделов. В первых двух — «Новый мир» и «Мы родились в двадцать втором» — героям посчастливилось создавать первые пионерские звенья и отряды. Борьба с бойскаутами, участие в схватках с кулаками, шефство над беспризорниками — таковы темы этих разделов. Третий раздел — «Нехожеными тропами», тридцатые годы — о делах пионеров, чье детство проходило в период первых пятилеток, об их посильном участии в строительстве социалистического общества. Четвертый — «Лицом к лицу», сороковые годы — годы Великой Отечественной войны. Герои этих рассказов — юные разведчики и партизаны, отважные патриоты, помогающие старшим осуществить призыв партии: «Все для фронта! Все для победы!». Последний раздел книги — «Вам жить при коммунизме», пятидесятые — шестидесятые годы — посвящен пионерам и школьникам послевоенного периода.
Мы слово свое пионерское дали
Достойными Родины быть.
Новый мир
25 октября 1917 года в истории человечества началась новая эра — эра коммунизма. В этот день навсегда ушла в прошлое старая Россия.
Дорогу в мир социализма людям указала Коммунистическая партия, созданная Владимиром Ильичем Лениным.
Долог и труден был путь в революцию. Опасность подстерегала на каждом шагу. Но и тогда дети рабочих и крестьян принимали участие во всех делах своих отцов и матерей.
Климкин шар
Из трубы паровой конки повалил дым, вырвался сноп искр, и три небольших вагона выкатились из тупика на улицу. За ночь рельсы покрылись инеем, и казалось, что конка идет по снежной целине.
Пассажиров еще не было. Постояв на остановке, конка тяжело поползла вперед, заставляя дребезжать стекла в темных окнах деревянных домиков.
Климка проснулся не от этих привычных звуков. Его разбудил чуть слышный хрустальный перезвон. От приятного, сказочного перезвона, от лесного хвойного запаха на сердце стало тепло и радостно. Он сдернул с себя одеяло, повернулся набок и, не открывая глаз, пошарил рукой около кровати. Валенок на месте не было. Тогда он быстро открыл глаза и увидел в углу под потолком россыпь крохотных огоньков. Они покачивались на елке, издавая хрустальный звон. А под ними на полу, рядом с Климкиными валенками, кто-то стоял. Белый. Маленький.
— Ну-ка, ну-ка… — прошептал Климка и босиком зашлепал к елке, присел на корточки перед дедом-морозом и, сдерживая дыханье, опустил руку в валенок. Под ладонью хрустнуло что-то упругое, гладкое, свернутое колесом! «Ремень! — догадался Климка. — Лакированный, наверно! С серебряной пряжкой!» О таком ремне он мечтал уже год!
Из второго валенка Климка вытащил какую-то вещицу. На ощупь в темной комнате и не разберешь. Вроде пластинка железная… А на ней болтики, фигурки, пружинки… Он случайно нажал на выпуклость. Пластинка, как живая, дернулась у него в пальцах, раздался щелчок, вспыхнула и погасла искра.
Климка широко улыбнулся в темноте:
— Батя смастерил!
Он снова нажал на выпуклость. Игрушечный кузнец ударил молоточком по кремневой наковаленке и высек искру. С другой стороны на пластинке была вторая пружинка. Климка разгадал секрет. Теперь уже два молотобойца заработали, выбивая голубые искорки.
Климка прижал к груди подарки и, подбегая к кухонной двери, почувствовал густой пряный запах горячих праздничных пирогов.
И когда только мамка успела!.. Стол на кухне был уже накрыт.
Отец в новой рубашке с расстегнутым воротом сидел спиной к пышущей жаром плите. Был он не очень широкий в плечах, немного сутулый, но крепкий, как то железо, которое ковал на заводе вот уже лет пятнадцать без перерыва. Ел он не жадно, но быстро, деловито и с улыбкой поглядывал на сына.
— Мамка-то, а?.. Расстаралась!
— Угу! — промычал Климка. — Вкусно!
Даже в их семье, считавшейся довольно зажиточной, такой стол накрывался лишь по большим праздникам: студень из телячьих ножек, рубец, винегрет с соленой рыбой, пироги с мясом и капустой. Ешь — не хочу! И Климка старался — весь ушел в тарелку, только голова с завитушками волос чернела над столом.
А мать была русой, с печалинкой в глазах. Казалось бы, сегодня чего ей печалиться? Праздник, богатый стол, вся семья в сборе. Живи да радуйся! И мать радовалась. Она видела, что подарки понравились сыну, что завтрак всем пришелся по вкусу. И все же нет-нет, да и промелькнет в ее глазах непонятная печалинка. Бывает такое у русских женщин.
— Ну так что, мать? Порешили? — отодвигая тарелку, спросил отец.
Климка насторожился — уж очень необычный, серьезный был голос у отца.
— Смотри, Петруша! Тебе видней, — покорно ответила мать. — Только бы не надорвался ты.
— Ты о себе подумай — тебе работы прибавится!
— А я помогу! — вмешался Климка.
Он уже догадался: речь шла о корове. Разговор про корову возник в семье давным-давно. Сначала о ней говорили весьма неопределенно, как о чем-то далеком, несбыточном. С завистью вспоминали соседей, имевших коров.
Отец Климки работал молотобойцем. Цеховое начальство уважало его за силу и выносливость, за покладистый характер. Когда надо, он мог отмахать молотом две смены подряд.
Мать вела хозяйство экономно и откладывала часть денег на всякий случай. Когда эта сумма перевалила за сотню рублей, разговоры о корове стали повторяться все чаще и чаще.
Климка хотел, чтобы у них была корова, поэтому он, не задумываясь, обещал свою помощь. Мать погладила его по упругим, как стружка, волосам и спросила у мужа:
— Присмотрел уже?
— Есть на примете… У хозяина корма кончились, а сено нонечь дорогое… Продает… Кличут Зорькой.
— А мы чем кормить будем? Деньги-то небось все уйдут за нее.