Так прошел час. Я позвонил в следственный отдел Сент-Мартина и выяснил, что Морфи взял выходной, чтобы заняться домом. Делать все равно было нечего, поэтому я расплатился, добавил в бак бензина и снова отправился в сторону Батон-Руж.

Я поймал радиостанцию Лафайета. Ведущий пообещал час, как он выразился, классической креольской музыки. Я остался на этой волне и слушал сменяющие друг друга мелодии, гармонировавшие с пейзажем за окном.

Наконец я остановился у дома Морфи. С реки задувал ветерок и сухо хлопал листом пластика. Морфи менял облицовку внешней стены с западной стороны дома. Пели на ветру рейки, поддерживающие пластиковые панели: настырный ветер норовил выдернуть их из креплений. Забавлялся ветер и с одним из окон, недостаточно надежно закрепленным, а сетчатая дверь от его порывов стучала о раму, как усталый путник.

Мой оклик остался без ответа. Я обогнул дом, отметив, что дверь черного хода поддерживала открытой половинка кирпича. Я снова крикнул, и голос мой гулким эхом прокатился по центральному коридору. Помещения первого этажа были нежилые, но и наверху стояла тишина. Я достал пистолет и поднялся наверх, по свежеструганым ступеням, приготовленным к покраске. В спальнях никого не оказалось. Дверь ванной стояла открытой, и там было пусто. Возле раковины аккуратно разместились туалетные принадлежности. Я прошелся по галерее и спустился вниз. Но, когда я повернулся и хотел выйти во двор, в шею мне уткнулся холодный металл.

— Брось оружие, — приказал голос.

Я послушно разжал пальцы.

— Теперь поворачивайся, но медленно.

Оружие от шеи моей убрали, я медленно повернулся и увидел перед собой Морфи, а в руках его в нескольких дюймах от моего лица «пистолет» для вкручивания шурупов. Увидев меня, он вздохнул с облегчением и опустил «оружие».

— Черт, как ты меня напугал, — признался он.

— Спасибо тебе пребольшое, — я тяжело опустился на нижнюю ступеньку. Сердце готово было выскочить у меня из груди. — После пяти чашек кофе такой встряски мне только и не хватало.

— Вид у тебя неважный. Поздно лег вчера?

Я посмотрел на него; чтобы проверить, нет ли в его словах подвоха, но он отвернулся.

— Да, что-то наподобие того.

— Новость слышал? Прошлой ночью Джо Боунза порешили вместе с его командой. Самого Боннано здорово искромсали, прежде чем прикончить. Полицейские убедились, что это он, только когда сличили отпечатки, — Морфи сходил на кухню и вернулся с пивом я колой для меня. Я обратил внимание, что кола была без кофеина. Подмышкой у него торчала «Таймс пикейун».

— Ты это видел?

Я взял у него сложенную вчетверо газету. На первой странице внизу бросался в глаза заголовок: «Полиция идет по следу убийцы, совершившего серию ритуальных убийств». В статье сообщались такие подробности смерти тетушки Марии и Ти Джина, которые были известны только лицам, занимающимся следствием. В газете давалось описание положения тел, обстоятельства их обнаружения, характер некоторых ран. Далее выдвигалось предположение, что убийство в Бактауне человека, известного своими связями с главным криминальным авторитетом, имеет отношение к обнаружению тела Лютис Фонтено. Но самое скверное в этой писанине было то, что там говорилось о расследовании полицией Нью-Йорка двух сходных случаев, произошедших там в конце прошлого года. Имена Сьюзен и Дженнифер не назывались, однако анонимный автор статьи, подписавшийся как «корреспондент „Таймс пикейун“», знал, несомненно, вполне достаточно об этих убийствах, чтобы при желании указать имена жертв.

— Это твои люди разговорились? — я опустил газету. На сердце навалилась тяжесть.

— Не исключено, хотя и сомнительно. Федералы винят в утечке нас. Они наседают на нас с обвинениями в саботаже расследования. — Он отхлебнул пиво и высказался яснее. — Кое-кто подумывает, что все выболтать газетчикам мог ты. — Я видел, что ему неловко говорить это, но взгляд он не отвел.

— Не делал я этого. Если всплывут имена Дженнифер и Сьюзен, меня сразу свяжут со всем, что происходит. А мне совсем ни к чему, чтобы вокруг роились репортеры.

Морфи на минуту задумался и кивнул.

— Мне кажется, ты мыслишь верно.

— С редактором говорили?

— Когда вышел первый выпуск, ему позвонили домой. У нас свобода прессы, и источники информации, что льют на нас дерьмо, защищены законом. Мы не можем заставить его говорить, но... — Морфи крепко потер затылок — ...необычно все как-то, странно. Газета высказывается очень осторожно и явно старается не навредить следствию. По-моему, это идет от кого-то, кто очень близко связан со следствием.

Я ненадолго задумался.

— Если они так спокойно публикуют этот материал, значит, уверены в его правдивости и источник у них абсолютно надежный, — заметил я. — Не исключено, что федералы ведут свою игру, — это подтверждало наше предположение, что Вулрич и его компания утаивают кое-что не только от меня, но, возможно, и от следственной группы полиции.

— Нового в этом ничего нет, — заявил Морфи. — Федералам проще удавиться, чем поделиться информацией. По-твоему, они могли сами эту историю подсунуть?