— Доктор Баради, — сказал Аллейн, — до сих пор ни слова не было сказано о вашем гонораре. Хотя мы с женой не имеем к больной никакого отношения, но все-таки я испытываю некоторую неловкость. Полагаю, мисс Трубоди окажется в состоянии по крайней мере…

Баради поднял руку.

— Не будем об этом, — перебил он. — Давайте условимся: деньги в данном случае не самое главное.

— Как вам будет угодно. — Поколебавшись, Аллейн добавил: — Ситуация весьма необычная. Уверен, вы понимаете, что мы не слишком охотно взяли на себя столь большую ответственность. Мисс Трубоди нам совершенно чужой человек. Да и вам самому было бы удобнее, если бы при ней находился родственник или друг, который решал бы, как поступить. Тем более что ее состояние столь серьезно.

— Согласен. Однако она несомненно умрет, если операция не будет сделана, и, по моему мнению, если мы допустим проволочки, ее состояние только ухудшится. Риск, конечно, есть, и большой риск. Неизвестно, удастся ли ей выжить. Все, что мы можем, — добавил Баради, и Аллейн почувствовал, что он говорит с искренней, хотя и сдержанной тревогой, — это быть на высоте и надеяться на лучшее.

Сочтя разговор законченным, Аллейн повернулся, чтобы идти в ванную. Когда он был в дверях, Баради, совершенно переменив тон, сказал:

— Ваша очаровательная жена сейчас у больной. Третья дверь налево. Она необыкновенно очаровательна. Высший класс, если позволите так о ней выразиться.

Аллейн взглянул на доктора, и его покоробило.

— Учитывая теперешние обстоятельства, — вежливо произнес он, — ничего другого мне не остается.

Очевидно, Баради принял его слова за шутку. Он от души расхохотался.

— Высший класс! — повторил он, но к чему теперь относился его восторг: к замечанию Аллейна или снова к внешности Трой — определить было невозможно. Аллейн, которому хотелось взорваться, но благоразумие подсказывало держать себя в руках, вышел в другую комнату.

Трой выполнила все указания Баради, и мисс Трубоди снова впала в забытье. Тишину через неравные промежутки времени нарушало лишь дыхание больной. Ее глаза были не полностью закрыты. Из-под жалких остатков ресниц виднелись белки. Трой разрывалась между нежеланием оставлять ее одну и беспокойством за Рики. Она услышала голоса Аллейна и Баради в коридоре, хлопнула дверь, голоса пропали, и опять — только дыхание мисс Трубоди. Трой надеялась, что Аллейн знает, где она, и навестит ее. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем раздался стук в дверь. Она открыла: на пороге стоял ее муж в белом халате, высокий, красивый и взбешенный. Трой прикрыла за собой дверь, и они принялись шептаться в коридоре.

— Черт-те что, — зло сказал Аллейн. — Ты не находишь?

— Бывает и похуже. Когда вы начинаете?

— Скоро. Сейчас он пытается смыть с себя всю заразу. Пустые хлопоты.

— Жуткий тип, правда?

— Задница. Извини, дорогая, что тебе приходится терпеть его липкие ухаживания.

— Ну, полагаю, что это не более чем утонченная восточная вежливость или что-то в этом роде.

— Утонченная дерьмовая наглость.

— Не обращай внимания, Рори. Ему меня не достать.

— Я не должен был привозить тебя в это поганое место.

— Ерунда! И потом, ему сейчас будет не до меня.

— Она спит?

— Вроде того. Я не хочу оставлять ее одну, но боюсь, Рики может проснуться.

— Поднимись к нему. Я останусь здесь. Баради собирается сделать ей укол, прежде чем я выступлю с эфиром… Агата…

— Да?

— Очень важно, чтобы эти люди ни сном ни духом не заподозрили, кто я такой.

— Я знаю.

— Я ничего о них не рассказывал, но при первом же удобном случае выскажусь с максимально возможной обстоятельностью. Это странное сборище. Я вывезу тебя отсюда, как только все закончится.

— С тех пор как мы узнали об их невинных представлениях, мне не страшно. Забавно! Ты говорил, что могут быть иные объяснения, но о спектакле мы не подумали.

— Да, не подумали, — сказал Аллейн и неожиданно поцеловал ее. — Теперь, наверное, мне опять надо мыться, — добавил он.

В коридоре показались Рауль и слуга Баради. Они были одеты в белые халаты и несли носилки, сооруженные из садовой скамьи.

— Мадам! Мсье! — сказал Рауль, обращаясь к Трой и Аллейну. — Господин доктор приказал отнести мадемуазель в операционную. Вы не возражаете, мсье?

— Разумеется, нет. Мы находимся под началом доктора Баради.

— Не всякий петух в курятнике начальник, — заметил Рауль.

— Ну-ну, довольно, — сказал Аллейн.

Рауль ухмыльнулся и открыл дверь. Они внесли носилки и поставили их на пол у кровати. Когда они положили на них мисс Трубоди, та открыла глаза и отчетливо произнесла: «Но я хочу остаться в постели». Рауль ловко подоткнул под нее одеяло. Мисс Трубоди отчаянно взвыла.

— Все в порядке, дорогая, — сказала Трой. — С вами все будет в порядке. — И подумала: «Но я сроду не называла посторонних людей «дорогими»!»