– Так он не знает?! – Почему-то мне в голову такая мысль не пришла, если честно… и это ужас…

– А ты думала, что это он подстроил? Конечно нет – он дежурит сутки сегодня, я вчера аккуратненько у него вызнал, во сколько ты на работу ходишь…

– Я хожу на работу вечером, и то, что я пошла туда сегодня с утра, – чистая случайность! – перебиваю я. – Я просто обещала…

– Да, и это я тоже знаю, – перебивает теперь уже он. – Вы разговаривали по телефону, ты сказала, что пойдешь танцевать, а Костя потом бесился. Он тебя ревнует к этому мальчику, с которым ты танцуешь, – ты знала?

Нет, Костя идиот все-таки… Что за бредовая идея ревновать меня к пацану, который мне в сыновья годится?

– Так что, Лори? Ты не ответила…

– Если ты решил меня шантажировать – не выйдет. Костя мне не муж, и мне совершенно все равно, узнает он о тебе или нет. А что касается того, на что я могу пойти… Спроси об этом просто, не приплетая сюда Костю, – и узнаешь.

– Ух ты, разозлилась… – улыбается Джеральд, поглаживая мое колено. – Красивая, когда злишься, – как кошка… кисуля такая…

– Не называй меня так!

– А как? Придумай, как мне тебя называть.

– Да как хочешь – только не так.

– Ну, тогда ты так и останешься Лори – хотя тебя мутит от этого имени.

Молчу. Зови, как хочешь…

– Ну что, Лори? Покурила, поболтала? Пойдем к станку, что ли?

…Мама дорогая… никогда прежде я не испытывала такого, это точно. Ощущения оказались такими, что перед глазами расплывались черные круги. Я не могла понять, что именно он делает со мной, все пыталась повернуть голову – и не могла.

– Я тебя ненавижу… – шептала я, пока он, отдыхая, гладил меня по голове, и он усмехнулся:

– Ты еще полюбишь меня сегодня, Лори.

«Я уже почти тебя люблю – неужели ты не видишь?..»

– Лори, а как муж смотрит на твое баловство?

– Никак. Он об этом не знает.

– Лори, ты дура? У тебя на спине рубец, причем такой, что не соврешь, что упала и голой кожей по асфальту проехалась.

Я пожимаю плечами. Этот вопрос мне не дает покоя и самой: что я буду говорить мужу, когда он вернется? Я, разумеется, залечу все, что смогу, но в целом-то? Судя по тому, что я видела в зеркале, сейчас я смогу подработать дублершей в каком-нибудь фильме о зверствах белогвардейцев, например… Ай, ладно, чего теперь-то грузиться? Дело сделано…

– Ложись сюда. – Он тянет меня за руку и укладывает рядом с собой. – Лори, скажи, тебе было хорошо?

– Ты же кричал, что всегда знаешь, когда есть, а когда нет, – подкалываю я.

– От тебя хочу услышать.

– Да. Было.

– Что ты обещала мне взамен?

Я смотрю на него в недоумении – а что это было-то? В смысле: что было сегодня, что продолжается до сих пор – разве не то, чего он хотел в обмен на ночь со мной? Ну, пусть это не ночь была, но все-таки?

– Что молчишь? Думаешь, как улизнуть?

– Я не совсем понимаю…

Он смеется и перебивает:

– Лори, ты такая прикольная, когда говоришь тоном строгой училки! Я прямо завожусь, ей-богу. Что тут понимать? Теперь ты мне должна.

– Ты это серьезно?

– Нет, это я так бездарно шучу, Лори. Разумеется!

– Мы не договаривались, что ты будешь хватать меня на улице и тащить в этот подвал! И – Костя…

– Лори, Лори! Успокойся! Костя тут ни при чем – присутствуй он, и ты сегодня не смогла бы так расслабиться. А ты была собой – такой, как хотела быть, потому что я тебе никто.

Я сажусь и обхватываю руками колени.

– Ты изумительная, Лори. – Джеральд тянет ко мне руку, но я дергаюсь. – Ну, чего ты? Так все здорово было… такая девочка шикарная – и вдруг фокусы какие-то.

– Я ненавижу, когда меня припирают к стенке, я тогда просто зверею – и уже ничем ты меня не остановишь, понял?!

Я встаю с кровати и начинаю одеваться.

– Лори, ты обиделась? – удивленно тянет он. – С ума сошла! Ну, чего ты?

– Не трогай меня! Все было просто офигительно, просто прекрасно, просто небывало – доволен? Это то, что ты хотел слышать? Все, я могу идти? Или продлевать станете?

– Вот же дура… – смеется Джер, не понимая, что я-то не шучу.

Я выскакиваю из подвала, хотя ноги меня слушаются плохо, и все тело ватное, и душа очень болит…

На улице темно, уже почти полночь. Я ловлю такси и еду домой. И только через пару часов понимаю, что забыла мобильный в кармане Джера…

На трезвую голову все выглядит просто отвратительным и аморальным. Серьезно. Почему так: получив удовольствие, назавтра начинаешь грызть себя, и раскаиваться, и думать – а вот если бы я сделала так, а не этак, то вышло бы, наверное, то, а не это… А уже все, поздно пить «Боржоми», когда его запретили. И уже ничего не изменишь, не вернешь и не переделаешь. Принцип «или не делай, или потом не оправдывайся» применительно к самой себе никогда не срабатывает. Состояние вроде глубокого похмелья, все трясется, ничего не хочу… только лежать под одеялом с головой – и все.