Я хотел, чтобы мои слова прозвучали сердито, но у меня не получилось.

Майя собралась ответить, но уже в следующую секунду поджала губы. На мгновение ей стало холодно под жаркими солнечными лучами, она обхватила руками колени и спрятали ноги под бежевым сарафаном.

— Тогда скажи, чтобы я возвращалась домой, — проговорила она.

Я опустил глаза. Некоторое время мы сидели молча и бросали хлеб болезненного вида уткам. Иногда они его клевали, но в основном смотрели на нас, и кусочки мякиша попадали им в голову. Ни малейшего проблеска интеллекта. Я в тот момент им посочувствовал.

— Ну, ладно, — сказала Майя. — Тогда обещай, что ты вернешься.

Парни и девушки на водяных велосипедах смеялись, Поросенок Ральф ухмылялся, поглядывая на меня. Я смотрел на печальную полуулыбку Майи и слушал дьявола, пристроившегося у меня за спиной. Я преследовал призраков в городе, который почти не помнил, имел дело с людьми, которых едва видел — мешали старые эмоциональные травмы. Возможно, Майя права. Красивая женщина предлагала мне бегство от первых двадцати лет моей жизни. Только глупец сказал бы: Майя Ли, нет.

— Нет, — ответил я.

Она лишь кивнула, протянула мне руку и помогла встать.

Мы с минуту смотрели друг другу в глаза, потом она повернулась и пошла к машине.

Я бросил в дикую утку остатками хлеба. Она довольно долго не шевелилась с таким же бессмысленным видом, какой, наверное, был у меня. Потом что-то крякнула и, словно призрак, умчалась прочь над поверхностью реки Сан-Маркос.

Около восьми мы заехали на парковку «Марриотт» [95] в Ривесрсайде Остина и спустились к воде. Из-за заката города было почти не видно. Водохранилище Лейдиберд-Лейк походило на тонкую пластину из гофрированного серебра длиной в полмили. Еще дальше, за несколькими заросшими лесом холмами, сиял центр города: дюжина зеркальных офисных зданий, которые появились совсем недавно. Пожалуй, единственное, что не изменилось, это рыжий купол Капитолия и белая башня УТ. [96]

От нижней бетонной части моста Конгресс-авеню [97] отражалось эхо голосов нескольких миллионов летучих мышей и почти такого же количества туристов. Когда я заметил Гарретта, он как раз подъехал в своем инвалидном кресле к новой табличке, прославлявшей «летучих мышей Остина», и с отвращением взирал на армию туристов с фотоаппаратами. Рубашка из окрашенной вручную ткани сидела на моем сводном брате чуть плотнее, чем в предыдущий раз, когда мы с ним встречались, и он почти полностью поседел, но Гарретт все еще выглядел как дитя любви Чарльза Мэнсона и Санта-Клауса, только без ног.

— Послушай, — начал он в качестве приветствия, — здесь даже хуже, чем в вонючем Карлсбаде. Они «открыли» это место.

Мы пожали друг другу руки. Гарретт смотрел на Майю чуть дольше, чем следовало, поскреб бороду и кивнул.

— Когда я прошлый раз сюда приходил, — сказал он, — здесь болталась пара «Ангелов ада», [98] три каяка и дамочка с пуделем. А теперь тут развели настоящее дерьмо.

Гарретт покатил вниз по заросшему травой склону холма, отмахиваясь от москитов и стараясь наехать на ноги максимальному количеству людей. Мы с Майей следовали за ним, отставая на несколько футов.

— Это… — начала шепотом она, переводя взгляд с меня на радужную спину рубашки Гарретта.

— Да, мой сводный брат.

— Ты никогда не упоминал…

— Что он настолько старше меня?

Майя бросила на меня свирепый взгляд.

— У нас около пяти минут, — позвал нас Гарретт, развернул кресло и прищурился, глядя в сторону каменных арок моста, разделенных на соты крошечных пещерок. — Потом маленькие засранцы вылетят наружу, и получится облако, густое, как свиное дерьмо.

Перед нами стояла цепочка пенсионеров, наблюдавших за мостом в бинокли. Когда мы уселись на поросший травой склон холма, я обнаружил, что смотрю на ряд старых задниц в пастельных тонах. Мы с Гарреттом переглянулись, и он усмехнулся.

— Да, отсюда открывается совсем другая перспектива нашего мира.

Майя устроилась между нами, ее теплая левая рука легко касалась моей ладони и пахла янтарем. Но я, конечно, ничего этого не заметил. Другую руку она положила на подлокотник кресла Гарретта.

— Итак, Гарретт, — заговорила Майя, — Трес сказал мне, что ты можешь взломать сети высокой защиты, даже если половина твоего ЗУПД [99] будет у тебя за спиной.

Гарретт рассмеялся. У него было больше зубов, чем у любого когда-либо виденного мной человека, но почти все из них желтые и кривые. Майя улыбнулась ему так, будто он Кэри Грант.

— Ну, мой младший братишка склонен к преувеличениям.

— И еще он утверждает, что ты бы уже давно правил миром, если бы не тратил столько времени на концерты Джимми Баффетта.

Гарретт пожал плечами, но в его глазах появился довольный блеск.

— У человека должно быть хобби, — заявил он. — Только, пожалуйста, обойдемся без шуток про напрасно потраченное время в «Margaritaville». [100] Они стареют быстрее, чем Рональд Рейган.

Майя рассмеялась и тут же, не смущаясь, очень приятным голосом запела «А Pirate Looks at Forty». [101] Гарретт продолжал улыбаться, но теперь смотрел на Майю уже совсем другими глазами.