Уже дом за городом достраивается, все как надо там будет — как в гламурных журналах на фотографиях.

— Вер, Вер, давай быстрей, я пошел греть машину.

Игорь, беспокойная душа, всегда Веру на вокзал и в аэропорт провожает. Конечно, приятно, но и сама бы она спокойно доехала — хоть на такси, хоть на метро.

— Пока, Игоряш, нет, встречать не надо, поезд очень рано приходит, приеду на метро. Да спи ты, неугомонный человек. Ну куда я денусь? Мишке днем напомни, чтоб на Горбушку съездил за картриджем, а то у меня старый кончается, а мне печатать много надо.

— Молодец, Алиска, паркуешься гораздо лучше, чем двадцать лет назад. Не надо, не выходи из машины, я один дойду, ну пока. Не скучайте с Маратом, нет, наоборот, скучайте. Я тоже скучать буду. Чего-нибудь вкусного вам привезу.

— Здравствуйте, соседка, не помешаю? — Борис поставил вещи на полку, разделся, сел напротив Веры. — А если вас мое присутствие стесняет, можно попросить проводницу, она что-нибудь придумает.

— Да нет, не беспокойтесь, я все время в поездах оказываюсь в купе с мужчинами, уже привыкла. Хотите блинчик с мясом?

В окне купе мелькала ночь, остатки остывшего чая плескались на донышке стакана, спать совсем не хотелось. Почему, интересно, глаза не отводятся в сторону, например, в окно на бегущие мимо деревья не смотрят? Как гипноз какой-то! Вера поймала себя на том, что боится, что этот Борис сейчас озвучит ее мысли, и не зря боялась.

— Верочка, а вам никто не говорил, что у вас гипнотические способности. Или вы все, журналистки, так на попутчиков действуете?

Ой, зря она не согласилась попросить проводницу поменяться, что-то с ней происходит не то. Или, наоборот, то. Любовь. Любовь с первого взгляда, как будто ей не тридцать с лишним. Да при чем здесь тридцать, сорок. Поэт же писал — все возрасты покорны, он знал, что писал. Иначе почему ей так хочется почувствовать у себя на плече его руку? И зачем она столько говорит о своем Игоре?

На перроне Бориса встречал какой-то мужчина, делового вида, а Веру — самородок из театра — невысокий, почему-то в тюбетейке.

— Вера, я найду вас вечером? Посидим где-нибудь.

— Да негде тут у нас сидеть, — самородок ревниво посмотрел на журналисткиного спутника. — Только у нас, в буфете в доме культуры.

Что она скажет дома? Как посмотрит на Игоря с Мишкой, как будет дальше жить? Правду говорят — от добра добра не ищут. Да она же не искала, оно само в купе вошло и напротив село.

В этой гостинице, в этом забытом богом городке Верка нашла, зачем жила на свете — затем, чтоб случилась эта командировка, чтоб рука Бориса легла на ее плечо и не отпускала всю ночь, чтоб качался потолок и чтоб текли по лицу слезы — радостные и горючие одновременно.

Борис позвонил домой — доехал, встретили, все в порядке. Через два дня вернусь, пока-пока.

Он никогда не думал, что так бывает. Приятели иногда рассказывали о своих похождениях, летучих романах. Иногда с не очень приятными последствиями. А Борису и рассказать было нечего, у него все просто — Бориска плюс Алиска равняется любовь. И так оно и было. И никогда ничего, кроме этого, Борису не хотелось. Алиска, и все. Она красивая такая, тоненькая, как девчонка, совсем не изменилась с тех пор, как они тогда на красном светофоре застряли. Как услышит дома — Борька пришел, — в коридор как космическая ракета вылетает и подпрыгивает, чтоб его чмокнуть. И не ссорятся никогда, живут, жизни радуются.

Вера эта, не такая красивая, как Алиска, невысокая, глаза серьезные. Но что-то такое необъяснимое есть в этих глазах — Борис замер и отмереть не может. Как в детстве играли — замри, отомри. А Вера «отомри» не говорит. Наоборот, сама замерла.

Так на обрыве лета случилась эта любовь. Случайная ночь заколдовала мужчину и женщину, запутала их такие складные, счастливые до этого, жизни. Не такие они, Вера и Борис, не должно было это между ними произойти. Не должно-то не должно, а вот произошло. И как жить дальше?

Борису пришлось задержаться на пару дней, и Вера уезжала одна. Очерк о самородке откладывался до тех пор, пока остынет голова и сможет думать о чем-нибудь, кроме Бориса.

— Не звони, — Вера старалась не плакать. «Ты позвони обязательно, не исчезай», — кричала ее душа. — Слышишь, Борис, пусть все будет как раньше, не звони…

Поезд ушел в полночь, и время пошло отсчитывать часы, отдаляющие Веру от счастья.

Борис знал, что никогда не позвонит больше, чтоб не разрушать сразу несколько жизней. Пусть так и останется — уездный город, гостиница, уходящий в ночь, увозящий его любимую поезд. И — хорошо, что темнеть стало рано, дни быстрей будут проходить. Может позвонить Алиске, чтоб, когда приедет, встретила, а то таксисты ранние так дорого дерут…