— Нет, конечно!

— Но ты же должна была запомнить, как вы ехали?

— Должна была. Но не запомнила.

— Совсем ничего?

— Абсолютно. Темно было, мы разговаривали, да я и в окно не смотрела.

— Хорошо. Тогда можно навести справки в местном отделении ФСБ.

— Вот это ты здорово придумала! Я скажу: «Здравствуйте, товарищи! Помогите разыскать вашего сотрудника. Зовут Вова, родители во Владивостоке…» А они мне: «Пойдемте в кадры. Мы вам сейчас всех наших секретных агентов покажем. Выбирайте, который ваш…»

Наталья хотела было возразить, что Вова такой же секретный агент, как она прима-балерина Мариинского театра, но промолчала.

— Все? — осведомилась Сима. — Других вариантов нет?

— Ну, если ты ему действительно так дорога, как он говорит, так он тебя сам найдет.

— Это каким же образом? Ни моей фамилии, ни адреса он не знает.

— Зато знает, в каком санатории ты отдыхала. И если он тот, за кого себя выдает, то получить всю необходимую информацию ему не составит никакого труда.

— Слушай! — воодушевилась Сима. — Да ты просто умница, Наташка! Как же это я сама не догадалась?! Ну конечно, конечно! Он так и сделает, как только ему позволят обстоятельства. К тому же у меня довольно редкое имя!..

Она схватила Наталью и закружила по комнате.

— Да пусти ты, ненормальная! — весело отбивалась та, пока они обе в изнеможении не повалились на кровать.

— Уф-ф! — шумно выдохнула Сима. — Просто хочется петь и смеяться, как дети! И ведь, Наташка, есть еще камень!

— Какой камень?

— Его камень… — загадочно пояснила Сима.

Наталья удовлетворилась этим ответом. Главное, что Сима обрела надежду и теперь не будет так убиваться по исчезнувшему навсегда Вове. А в том, что Вова исчез именно навсегда, Наталья нисколько не сомневалась. Ну и черт с ним! Время залечит раны, а там, глядишь, и новый Вова появится, краше прежнего…

Сима не оставила записку на камне — мало ли в чьи руки она попадет, а вот администратора предупредила, чтобы та обязательно сообщила ее адрес, если кто-то им поинтересуется.

Администратор понимающе усмехнулась, но вслед посмотрела сочувственно.

И Сима улетела в Москву. В аэропорту ее ждал сияющий Супонькин. Они встретились глазами, и улыбка медленно сползла с его лица.

Вот так Вова Супонькин ушел из ее жизни, и образовавшуюся пустоту никто не торопился заполнить. Дважды в день, утром и вечером, Сима бежала к почтовому ящику и отходила несолоно хлебавши. Телефонные звонки будили надежду, а дарили разочарование.

Время текло, но не спешило проявлять свои лекарские способности, а тоска становилась все сильнее. Правда, днем в суматохе дел, в молодом, веселом, шумном коллективе все куда-то отступало, уходило, и она становилась прежней жизнерадостной Симой. А ночью тоска возвращалась…

«Неужели Наташа права, — иногда думала она, мучаясь бессонницей, — и Володя действительно всего-навсего пошлый обманщик?» Она вспоминала его сияющие любовью глаза, его руки, ласкающие ее, слышала голос, обволакивающий нежным коконом, и вновь обретала уверенность, абсолютную и непоколебимую.

Первой забила тревогу мама.

— Симчик, — спохватилась она однажды воскресным утром, — а где Супонькин?

— Понятия не имею, — беспечно отмахнулась Сима.

— То есть как? — опешила мама. — Вы же жениться хотели?

— Хотели, — согласилась Сима. — А теперь перехотели.

— Что значит «перехотели»? Ты не ерничай! Объясни мне толком, что происходит.

— Мам! Дай мне хоть дома отдохнуть! Я устала…

— Устала?! — изумилась мама. — Это в твои-то годы? И от чего же ты так устала, что даже с матерью поговорить не можешь?

— Я, между прочим, еще и работаю! — гордо сказала Сима.

— От такой работы устать нельзя! — отрезала Татьяна Ильинична. — Тут пару слов прочитала, там пару строк написала, покрутилась, поболтала — вот и вся недолга. Это мы с отцом работаем денно и нощно. Принимаем ответственейшие решения. У нас в руках человеческие судьбы! Мотаем нервы на разных идиотов с диктофонами!

— Ты имеешь в виду журналистов?

— Я имею в виду шизофреников. Но мы не ноем и честно выполняем свой долг…

— Мам! Сойди с трибуны! Давай хоть дома обойдемся без пресс-конференций!