Шрифт:
– Капирольная смола крупчатая пошла, приходится по два раза обваривать - медленно работаем.
– А масла добавляли?
– Добавляли, все равно медленно.
– А много еще этой крупчатой осталось?
– Четыре мешка, за две недели используем, а пока - одно мучение.
– Что с холстами?
Этот вопрос адресовался Луцвелю.
– Та партия, что взяли у купцов с Батина, вся червем взялась, неделю назад перебирал - вроде чисто было, а сейчас опять.
– Сколько там штук?
– Двести пятьдесят три было, сейчас около семидесяти осталось.
– Хуберт, пойдешь с ним, вдвоем проверите все батинские штуки и те, что возле них лежали. Если червь туда переползет, весь товар в труху превратится.
– Хорошо, батя, - кивнул Хуберт, потягивая чай.
Открылась дверь, и показался Рыпа. Щеголяющий ныне в дорогом кафтане и в подбитых медными гвоздями сапогах, он был деятелен как прежде и полон всяческих идей.
– Хозяин, масло нынче дорого!
– начал он еще от порога, даже не успев поздороваться.
– Да, масло недешево, - пряча улыбку, согласился Каспар.
– Капирол нам в самую монету обходится, пока смола крупчатая…
– Да уж, - опять кивнул Каспар, ожидая, что на этот раз выдумал Рыпа.
А тот уселся на стул, степенно разгладил усы и бороду, которые отрастил в последний год, и, взяв поданный служителем чай, осторожно потянул губами.
– Ай, ладно!
– отмахнулся он, обжегшись в который раз.
– Пусть остывает. Так я чего говорю, хозяин, у нас в Ливене четыре пирожочника, все четверо печенье в глине жарят и на ореховом масле - мода пошла такая. Больше двух раз тесто в масле кипятить нельзя, печенье шелухой пахнуть начинает, поэтому масло скармливают свиньям, собакам и домашним работникам. В лампу оно не годится, поскольку коптит, деревянное для этого лучше.
– Ты предлагаешь разводить капирол ореховым маслом?
– усмехнулся Певиц.
– Да. Я уж и сторговался - по рилли за четвертную бочку.
– Хорошая цена, - кивнул Каспар.
Деревянное масло они брали по двенадцать рилли за бочку. Если бы задумка Рыпы удалась, получилась бы заметная экономия, поскольку в день уходило две бочки.
– Для первости я взял в горшке четыре меры, чтобы попробовать, - хватит.
– Молодец, после чая и попробуем.
Каспар вспомнил, как нелегко было Рыпе отвыкнуть от воровской жизни, хотя они со Слизнем и Свинчаткой твердо решили не возвращаться к старому. Через месяц после назначения на должность управляющего складом Рыпа, размазывая слезы, бросился Каспару в ноги:
– Помоги, хозяин, пропадаю!
– А что не так?
– удивился Каспар.
– Украсть хочу!
– Чего украсть?
– Холсты! Холсты украсть хочу! Бросить на телегу и увезти!
– А куда увезти хочешь?
– спокойно выспрашивал Каспар.
– Куда увезти?
– Рыпа отер слезы и немного успокоился, соображая, куда же можно деть украденное.
– На Лиман повезу, там кровосос товар скупает.
– И хорошо платит?
– Да где там… - Рыпа отмахнулся.
– Когда впятеро дешевле, а когда и вдесятеро.
– То есть совсем мало получишь?
– уточнил Каспар.
– Совсем мало. Разорение одно.
– Ну так ты сразу не продавай, есть-пить на что у тебя имеется?
– А то как же, хозяин!
– повеселел Рыпа.
– Восемь рилли каждый месяц получаю, а мне и четырех не проесть. Пить-то я бросил, лишь пиво иногда… - Рыпа вздохнул.
– Ты, если украсть захочется, укради и спрячь у себя в «димпартаменте». У тебя там места достаточно?
– На сто штук хватит, а больше мне не унести.
– Вот и хорошо. Только ты бери товар подороже, пурпур или блурин, а то чего холстянку таскать, с нее много не выгадаешь.
С этими наставлениями Каспар и оставил тогда Рыпу, а когда заходил к нему в «димпартамент», наблюдал, как растет или уменьшается стопка крашеных тканей - это отражало внутреннюю борьбу бывшего вора. Так продолжалось с полгода, потом Рыпа «переболел» воровской болезнью и все вернул на склад.
Каспар к этой теме больше не возвращался, а Рыпа радовал его деловой смекалкой и желанием слиться с командой, стать неотъемлемой частью торговой «шайки».
7
После чая Хуберт отправился на склад Луцвеля, а остальные пошли на вторую красильню, где всем заправляли Рыпа с помощником - расчетчиком. Бывший вор все еще боялся цифири, хотя затри года работы у Каспара Фрая премного в ней преуспел.
По дороге к процессии присоединились Слизень и Свинчатка. Узнав, в чем дело, они отказались от чая, решив посмотреть на «испытания». Одно время эти двое бывших воров носили обычные имена, но клички оказались сильнее, и они снова стали Слизнем и Свинчаткой. Свои к этому давно привыкли, однако приезжие купцы иногда пугались, им по роду деятельности приходилось быть осторожными.