Новая книга Марины Москвиной «Танец мотыльков над сухой землей» сочинялась не один или два года, а почти целую жизнь, — писатель тридцать лет собирала, как драгоценности, складывала в шкатулку памяти удивительные, странные, смешные и грустные случаи из своей и, получается, нашей жизни. И вот эта книга перед вами, как бабочка из Амазонии, отправляется в полет, ее крылья-страницы украшены причудливым узором притч, анекдотов и случаев. Эта книга — побратим «Соло на ундервуде» Довлатова и сестра «Случаев» Хармса, созданная не только писателем Москвиной, но самой жизнью со всей ее абсурдностью, странностью и веселой печалью.
Решила назвать эту мою книгу — славословий, суждений, наставлений, записок, предостережений, эпитафий, деяний, примеров, обрывков, фрагментов, зерен и руин — «Овечий горох».
А если бы, я подумала, тут были представлены более монументальные вещи — рассказы или повести, то это «Коровьи лепешки».
— А роман? — спросил литературный критик и прозаик Леонид Бахнов. — Это ж страшно подумать!
Название — сложная штука. Один старый человек в Наро-Фоминске мне сказал, что написал две книги. Первая — военная, он не помнил ее названия, а другая — «Дочь отца». Казалось, лучше не назовешь. А оказывается, можно еще лучше. Журналист В. Янчевский назвал книгу, над которой работал всю жизнь, «Мой Сталин».
В Сургуте, выступая в детском доме, показала ребятам фотографию гигантского Будды в Камакуре.
— Кто это?
Молчание.
Вдруг одна крошечная девочка в последнем ряду еле слышно сказала:
— Это Будда.
— Почему ты так решила?
— Сама не знаю, — ответила она.
Художник Тишков — расцветающему бутону:
— Вот ты из нас только единственный, кто знает, чем занимается…
В «Малеевке», в Доме творчества писателей, впервые повстречала философа и культуролога Георгия Гачева. Он очень любил кататься на лыжах. Даже когда Георгий Дмитриевич просто гулял по дорожкам, то поочередно выбрасывал руки вперед, будто отталкивался от снега палками.
— Вот Гачев мысленно идет на лыжах, — заметил Леонид Бахнов.
Меня пригласили в Кремль — на обед, который устроила участникам фестиваля «БиблиОбраз» в Георгиевском зале Людмила Путина. Перед обедом первая леди выступила с приветственной речью:
— Так в чем заключается смысл жизни? — спросила она риторически, потом сделала эффектную паузу, так что слышно было, как учащенно забились наши сердца, и провозгласила: — Смысл жизни — …в самой жизни!
После кремлевского обеда участникам застолья предложили в качестве сувенира взять домой меню. Я подарила его папе Льву. Он звонил родственникам и зачитывал это меню, пока я не отобрала и не спрятала.
— А где меню? — огорченно спрашивал Лев. — А то в него хорошо заглядывать, когда проголодаешься, и радоваться, как ты тогда хорошо покушала.
Мои родители долго собирались и в конце концов засели за письмо друзьям в Париж, чудным старикам Клоди и Андре Файен.
— «Здравствуйте, Клоди и Андре!..» — начал Лев.
— А Андре-то жив? — засомневалась Люся. — Что-то он болел последнее время…
— Но ведь нет сведений, что он умер…
— Ага, тогда так, — сказала Люся. — «Здравствуйте, Клоди и Андре, если ты жив…»
В «Малеевке» поэт Евгений Солонович — переводчик итальянской литературы, лауреат множества литературных премий Италии, Командор ордена «Звезда итальянской солидарности» — подкармливал всех окрестных собак. В столовой он собирал с тарелок, кто что не доел, и выносил псам на улицу в условленное место, где они его заранее поджидали.
Пора возвращаться в Москву, а Евгений Михайлович даже на лыжах ни разу не прокатился.
— Ничего, — говорил, — я привык себя за что-нибудь корить. Лучше уж я буду думать: дурак я, дурак, не катался на лыжах, а не что-нибудь похуже.
Очень старый грузин в «Малеевке» — настоящий пустынножитель в рубашке без пуговиц, наглухо зашитой на нем до самой шеи:
— Вы знаете, — он спросил у меня, кутаясь в плед, — что здесь отдыхает Евгений Солонович, который перевел Петрарку? Как он перевел! Он не перевел! Он вжился в него! А Данте?! Ну, талант — само собой. Но — изящество! Русский человек все же, — он понизил голос, — топором немного сделан…
Мой сосед по столу, драматург средних лет, возмущенно:
— Не понимаю, для чего таких стариков держать в Доме творчества? Напоминать о том, что нас всех в скором времени ждет? Возмутительно! А вон тот большой медведь — автор песни «Есть у революции начало, нет у революции конца!..» — и ведь тоже считает себя большим писателем. Сидит, ничего не делает, жена всю жизнь работает на него простым экономистом. А тут съездил в Париж! На какие, спрашивается, шиши?..
— Мы такую выставку организовываем, — сказали Тишкову. — «Ни уму, ни сердцу»! Предлагаем участвовать! Может, у вас есть что-нибудь?
— Я посмотрю…
Двое пожилых людей, муж с женой, рассказывают в электричке:
— …У нас ведь сын — академик…
— В какой области? — я поинтересовалась.
— Ну, — они замялись, — он учится в военной академии.
— Какой же он академик, если только учится? — возмутился мужик напротив. — Вот закончит — тогда будет академик!..