— Где это вы стянули такую старую посудину? — спросил приземистый волосатый человек с острыми, злыми глазами, с резкими чертами мексиканца.

— Мы ее не стянули, — ответил Николас, стараясь своим ленивым возражением укрепить предположение, что мы действительно украли «Каменноугольную смолу Мэгги». — А если бы стянули, что из того?

— Мне-то все равно, я не восхищаюсь вашим вкусом — вот и все, — насмешливо ответил мексиканец. — Я лучше сгнил бы на берегу, чем взял такую лохань. Ее, верно, и не повернешь никак.

— А как нам было знать это, покуда мы ее не испробовали? — спросил Николас так невинно, что это вызвало новый взрыв смеха. — А как вы ловите устриц? — поспешно спросил он. — Нам их нужно много — для них-то мы и забрались сюда.

— А на что они вам? — спросил Дельфин.

— На то, чтобы приятелям раздавать, разумеется, — ехидно ответил Николас, — ведь и вы так делаете, конечно.

Новый взрыв смеха. Наши гости становились все веселее, а мы все больше убеждались, что у них нет ни малейшего подозрения относительно нас и наших намерений.

— Не тебя ли я видел в Оклендских доках? — спросил меня вдруг Сороконожка.

— Да, — смело ответил я, решив идти напролом. — Я тогда сидел, смотрел на вас и соображал, стоит нам заняться устрицами или нет. И решил, что это выгодное дело. Вот мы и явились сюда. Конечно, — поспешно добавил я, — если вы не возражаете.

— Я скажу вам одно, — ответил Сороконожка, — придется вам раздобыть себе судно получше этого. Мы не желаем срамиться с таким ящиком. Поняли?

— Понял, — ответил я. — Как только продадим устрицы, сейчас же найдем другое суденышко.

— А если вы окажетесь подходящими товарищами, — продолжал он, — что ж, работайте с нами. Но если нет (в голосе его послышалась угроза), ну, тогда придется вам пережить плохие деньки. Поняли?

— Конечно, — ответил я.

После таких советов и предупреждений разговор сделался общим, и мы узнали, что в эту же ночь предполагается совершить набег на отмели. Гости просидели у нас около часа и, когда садились в лодки, предложили нам принять участие в набеге, так как «чем больше народа, тем веселее».

— Заметил ты этого низенького малого, что похож на мексиканца? — спросил Николас, когда они отчалили. — Это Берчи из «Спортивной банды», а тот, который приплыл в его лодке, — Скиллинг. Они оба выпущены из тюрьмы под залог в пять тысяч долларов.

Я много слышал о «Спортивной банде». Это был отряд хулиганов и преступников, которые терроризировали нижние кварталы Окленда. Две трети этой шайки постоянно пребывали в государственных тюрьмах за разные преступления, начиная с лжесвидетельства и мошенничества при выборах и кончая убийством.

— Они не всегда занимаются устричной ловлей, — продолжал Николас. — Они торчат здесь, чтобы поозорничать да, кстати, подработать пока несколько долларов. Нам нужно следить за ними.

Мы сидели в кубрике, обсуждая подробности нашего плана, как вдруг около одиннадцати часов со стороны «Призрака» до нас донесся шум весел. Мы подтянули наш ялик, бросили в него несколько мешков и направились к «Призраку». Все ялики находились в сборе, так как решено было сделать набег сообща.

Я был очень удивлен, увидев, что глубина воды едва достигала одного фута, а когда мы бросали якорь в этом месте, было не менее десяти футов глубины. Это был большой июньский отлив во время полнолуния, и так как он должен был продолжаться еще полтора часа, то можно было ожидать, что место, где мы стояли на якоре, под конец совсем высохнет.

Отмели мистера Тафта находились в трех милях от места нашей стоянки, и мы долго гребли в полном молчании вслед за другими лодками. Время от времени наша лодка садилась на мель, весла почти непрестанно задевали дно. Наконец мы вошли в полосу мягкой тины, которую вода покрывала на каких-нибудь два дюйма. Дальше лодки не могли идти. Пираты выскочили и потащили волоком свои плоскодонные ялики. Мы двинулись вслед за ними.

Круглая луна временами скрывалась за быстро бегущими облаками, но наши спутники двигались с уверенностью, выработанной долгой практикой. Полоса тины тянулась приблизительно с полмили, затем мы вошли в глубокий канал и снова сели в лодки. По обеим сторонам пролива тянулись отмели; на них виднелись груды мертвых устриц. Наконец мы достигли места, где собирали устриц. Два сторожа на одной из отмелей окликнули нас и приказали нам удалиться. Но Сороконожка, Дельфин, Берчи и Спиллинг все же двинулись вперед, за ними последовали все остальные, и, таким образом, тридцать человек, занимавших по меньшей мере пятнадцать лодок, стали грести прямо на сторожей.

— Эй, убирайтесь-ка лучше отсюда, — угрожающе крикнул Берчи, — или мы понаделаем столько дыр в ваших лодках, что они и в патоке потонут.

Сторожа отступили перед такой бандой и направились по каналу к берегу. Ничего другого от них и не требовалось.

Мы вытащили лодки на край большой отмели, рассыпались во все стороны и стали собирать устриц в мешки. Луна по временам выходила из-за облаков, и тогда мы совершенно ясно видели перед собой множество больших устриц.

Когда мешки наполнялись, их относили в лодки и брали оттуда другие. Мы с Николасом часто в тревоге возвращались к лодке с полупустыми мешками, но всегда натыкались на какого-нибудь пирата, который относил полный мешок или возвращался с пустым.