–Черт тебя побери, Гиффорд, ты что, совсем спятил? Ты головой думаешь или задницей?

–О господи! Где ты, чертовка, набралась таких выражений?

–У тебя, у кого же еще! – парировала Серена. Она встала перед дедом, руки в боки, глядя на него с таким вызовом, на какой только была способна в эти минуты.

–Вот же дьявольщина! – пробормотал Гиффорд. – С этой чертовкой ни за что не сладить. – Разломив дробовик пополам, он вытащил патрон, который тут же сунул в нагрудный карман выцветшей рабочей рубашки. – Готов спорить на что угодно, в своем обожаемом Чарльстоне ты так не разговариваешь.

–Я сейчас не в Чарльстоне.

–Пока не в Чарльстоне, – фыркнул Гиффорд – Кстати, каким ветром тебя сюда занесло? – спросил он и, окинув внучку неодобрительным взглядом с головы до ног, нахмурил кустистые брови. – Вот уж не ожидал, что ты будешь рассекать по болотам в пироге.

–Это не я себе такое развлечение придумала, уж поверь мне, – ответила Серена, раздраженно покосившись на Лаки. – При желании я могла бы придумать массу куда более интересных способов приятно провести свободное время. Да и нашла бы для этого более приятную компанию.

–Она делает исключение для моего темперамента, – отозвался Лаки с сардонической улыбкой и, держа в руке сетку с лангустами, подошел к ним ближе.

–Помимо всего прочего, – пробормотала Серена.

Лаки остановился возле нее, бросил лангустов себе под ноги и, все так же буравя ее взглядом, закурил.

–Похоже, мне придется отвезти эту дамочку обратно в школу хороших манер, чтобы она могла снова пройти первый класс, – немного врастяжку произнес он и, откинув назад голову, выпустил в воздух тоненькую струйку дыма.

–Не верьте ему, мисс Рена, – раздался еще чей-то голос, и к ним подошел Пеппер Фонтено, сидевший до этого на складном садовом стуле; высокий и тощий, с такой же черной, как и у его сестры Одиль, кожей, но со светлыми глазами. Хотя он всю жизнь прожил бок о бок со сварливой сестрой, Пепперу каким-то чудом удалось сохранить миролюбивый характер. С его физиономии никогда не сходила широкая жизнерадостная улыбка. Она была своего рода его визитной карточкой, так же как и вылинявший, застиранный комбинезон. Он похлопал Лаки по плечу.

–При желании этот парень способен уговорить аллигатора расстаться с его шкурой. Он такой…

Серена вопросительно выгнула бровь.

–Странные, однако, у него желания.

–В обществе аллигатора мне явно было бы веселее, – недовольно процедил Лаки сквозь зубы.

Серену так и подмывало показать ему язык. Тем не менее она снова повернулась к деду.

–Ты мог хотя бы для приличия сказать, что рад видеть меня, – произнесла она с упреком в голосе. Сказать по правде, она была задета холодным приемом Гиффорда.

–Согласен, мог бы, если бы точно знал, что ты здесь делаешь.

–Что я здесь делаю?! – воскликнула она и сложила на груди руки. – Я здесь потому, что ты смотался сюда, не сказав никому ни слова. Я приехала погостить, и мне едва ли не с порога сообщают, что ты уехал из дома пару недель назад и от тебя с тех пор ни слуху, ни духу. Что мне оставалось думать? Воскликнуть: «Боже, как сильно я по нему соскучилась!» – и продолжать отдых? О господи, Гиффорд, мы ведь могли подумать что угодно. Например, что ты умер!

–Как видишь, я жив, – огрызнулся дед. – Если ты только за этим приехала сюда, то можешь спокойно возвращаться домой. Никакое наследство тебе пока не светит. Даже не надейся.

–Что за чушь ты мелешь?

–Такую чушь начинает молоть любой, когда ему стукнуло восемьдесят и у него есть пара неблагодарных внучек.

Гиффорд со щелчком вернул ствол дробовика на место, повернулся и зашагал прочь.

Ошеломленная, Серена продолжала стоять как вкопанная, глядя вслед деду, невозмутимо шагавшему к дому. Каждый раз, встречаясь с Гиффордом, она отчаянно хотела, чтобы он, как прежде, был ласков с ней, баловал и хвалил. И как же обидно было, когда Гифф не выказывал ни любви, ни понимания. А ведь стоило ей увидеть деда, как в ней снова оживала та самая девчушка, в которой он когда-то не чаял души.

Сейчас же она была взвинчена, сильно проголодалась и валилась с ног от усталости. Не говоря уже о том, что, как назло, испачкала одежду. А ведь как хотелось, чтобы дед, как когда-то прежде, обнял ее, и все тотчас стало бы как в годы ее детства! Чтобы она испуганно дрожала, а он успокоил бы ее, развеял все ее страхи. Увы, она давно уже не ребенок, а Гиффорд уже давным-давно не сочувствует ее ужасу перед болотами.

Когда она так и не поборола свой страх – а по мнению Гиффа, времени прошло уже достаточно, – его сочувствие превратилось сначала в легкое разочарование, а потом и откровенное неодобрение, и оно до сих пор в немалой степени отравляло их отношения. Дед считал ее трусихой. Как жаль, грустно подумала Серена, глядя ему вслед, что он так и не понял, какое это мужество с ее стороны приехать сейчас к нему в самое сердце болот!