Я знаю: то, что я говорю тебе, трудно для твоего неокрепшего ума. Но постарайся все-таки понять: ты смотришь на планету из центра большой окружности деферента, несущего эпициклы, поэтому тебе кажется, что планета движется неравномерно — то вперед, то назад… В действительности этого нет… В этом-то ты и найдешь объяснение, почему движения планет представляются тебе иногда беспорядочными, тогда как в них заключена величайшая гармония. Так сложно создал творец мир подвижных небесных светил! Слушая объяснение каноника, юный Коперник испытал смутное чувство неудовлетворенности — ему не хотелось накладывать на строгую красоту небосвода головоломные кружочки, нарисованные Водкой. Уж лучше пусть этот красавец Марс движется вольно по небу туда и назад, чем вертеться ему, как псу, привязанному к конуре тройной цепью, по эпициклам на эпициклах!

Каноник Лука Ваценрод с немалым удивлением наблюдал увлечение младшего племянника наукою доктора Водки. Откуда, недоумевал он, взяться такому у торунца, сына практичного купеческого рода? Правда, Луке и самому доводилось заниматься делами небесными. Но его небо было совсем иное — небо католического бога с длинною свитой: ангелами и архангелами, херувимами и серафимами, святыми и, блаженными. Вместе с душами праведных католиков обитали они в эмпиреях — за восьмым кругом неподвижных звезд. Увидеть их с Земли за плотной восьмой оболочкой было никак нельзя.

Любопытной фигурой был этот Лука Ваценрод. Замкнутый, суровый, молчаливый, с вечно нахмуренным лбом и горькой складкой у рта, он не располагал к себе человеческие сердца. Этот церковник наделен был умом проницательным и едким. Во время частых поездок в Рим ему случалось рыться в архивах папской курии. Он заглянул за кулисы многовековых интриг Ватикана, часто кровавых и грязных. Должно быть, отсюда извлек он тонкое понимание скрытых пружин церковной дипломатии.

Еще в молодости купеческий сын Лука Ваценрод решил завоевать высокое положение в церкви. Путь к ее высотам был нелегок.

Чтобы преуспеть на верхах церковной карьеры, следовало начать с университета. Юноша отдал свою долю отцовского наследства шурину Аллену за оплату пятилетнего пребывания в университетах Кракова и Италии.

Курс богословия прошел он блестяще. Короткое время занимал даже кафедру церковного права в старейшем университете Европы — в Болонье. Затем «вернулся на родину и поначалу принял скромную должность учителя приходской школы в Торуни. Здесь доктор Ваценрод «оступился»: от тайной связи с красивой дочерью директора школы у него родился сын Филипп Тешнер [44] — двоюродный брат Николая Коперника, его ровесник и предмет немалых огорчений великого астронома в дальнейшем.

Из школы пришлось уйти со скандалом, без гроша в кармане, со славой «веселого доктора», мало шедшей к постной физиономии.

А дальше крутая волна подняла Ваценрода к влиянию и власти. Он пустил в ход родственные связи и добился своего избрания каноником трех капитулов [45] : хелминского и вармийского в польской Пруссии, куявского капитула в коренной Польше.

Для очень многих каноникат был наградой за безделье. Каноник обязан был присутствовать на заседаниях совета да еще непременно отстаивать утренние и вечерние службы в кафедральном соборе. Вот, пожалуй, и все обязанности.

Зато доля каноника в пребендах [46] всегда бывала велика. Каноники делили между собой доходы от епархиальных земель, от домовладений. В их карманы текли и «лепты», опускаемые в соборные кружки.

Пребывая постоянно при влоцлавском соборе, Лука вошел в доверие к Збигневу Олесницкому-младшему, епископу куявскому и подканцлеру польской короны. Олесницкий был фанатическим водителем церкви. В инквизиционных судилищах над еретиками-гуситами Ваценрод всегда восседал рядом с ним.

Олесницкий получил архиепископство гнезненское, стал примасом польской церкви и потянул за собою кверху Ваценрода. Луку вскоре избрали в капитул при архиепископской кафедре гнезненской. Это было уже высокое положение — в Гнезно сходились нити не только церковной, но и политической жизни государства.

В Гнезно Ваценрод стал советником архиепископа. Олесницкий представил его королю Казимиру. Король пришел в восхищение от его ума. Он часто вызывал Ваценрода в Краков ко двору, советовался с ним о государственных делах сугубой важности и — верх благоволения — назначил членом своего тайного совета.

А далее разыгрались драматические события, в которых Лука Ваценрод показал себя во всю силу.

От архиепископа Лука не раз слышал, что король намерен после смерти престарелого епископа вармийского добиться в Риме и в вармийском капитуле избрания епископом одного из своих сыновей, Фредерика.

Вармия составляла часть польской Пруссии. Однако это была автономная область, и епископ был в ней не только духовным, но и светским владыкой. Король, видимо, считал, что положение епископа, владетельного князя богатой области, к лицу и королевскому сыну. Но виды на Вармию имел и Лука Ваценрод. С превеликой дерзостью решился он на тайную игру против своего венценосного владыки.