На свадьбу было приглашено 1500 человек — свекор знакомил нужных людей с будущей «первой леди» Америки. Обворожительная Жаклин только добавила популярности молодому сенатору, их свадьбу освещали все газеты США.

На медовый месяц молодые отправились в Акапулько. Вернувшись, Джон с головой окунулся в политическую борьбу, а Джеки начала обустраивать свой первый дом в Джорджтауне. Ей было непросто — почти каждый день Джон возвращался домой в окружении политиков, продолжая обсуждать ход кампании, и она сначала терялась от того, как их угостить и принять как можно радушнее. Но потом она привыкла к тому, что в холодильнике всегда должны быть закуски и пиво, а в шкафу — постоянный запас сладостей, сигарет и кофе — все для перекуса на скорую руку.

В дни, когда они бывали одни, Жаклин не слишком надоедала мужу — просто готовила любимый коктейль и сплетничала об общих знакомых. Ведь как только она заводила речь об искусстве или поэзии, Джон начинал откровенно зевать, улыбался и шел спать.

«Я принесла в жизнь Джона размеренность. Теперь он хорошо питается, а ведь до свадьбы всегда перекусывал на бегу. Его костюмы всегда отглажены, а ботинки начищены», — хвастала своими успехами Джеки. Но Джон считал, что, наоборот, его уравновешенный нрав усмирял эмоциональные взлеты и падения взбалмошной Джеки.

Журналист М. Чайлд писал, что тогда с Джеки было «нелегко общаться. Близкие друзья считали ее слишком застенчивой и очень сдержанной; в основном она говорила об охоте, балете, Бодлере и о людях, которых хорошо знала». Как они живут вместе, удивлялись общие друзья, если он любит пиво и хорошо прожаренный бифштекс, а она весь вечер сидит с бокалом вина и кусочком сыра, а от Бодлера его просто начинает тошнить?..

Но Джон отвечал на это, что для него Джеки — именно из-за их несхожести — всегда остается загадкой, и поэтому его так тянет к ней.

Джон говорил, что меньше чем на пять детей он не согласен. Джеки тоже мечтала о ребенке, но первая беременность на очень раннем сроке закончилась выкидышем — она даже не знала, что беременна.

Через год она снова забеременела. Ждали девочку. В Чикаго был съезд партии демократов, на котором Джона должны были выдвинуть представителем в конгресс. Жаклин сопровождала мужа в поездке — он проводил все время в отеле, Жаклин находилась у его сестры, в раскаленном от жары городе. Джон проиграл и решил устроить себе передышку, поехав на море во Францию, а Джеки хотела только одного — оказаться дома. В итоге Джон уехал один, а Джеки отправилась к матери, так как боялась остаться одна.

Прошло всего несколько дней после ее приезда, и вдруг у нее началось кровотечение, схватки, ее отвезли в госпиталь, где срочно сделали кесарево сечение — восьмимесячная девочка умерла. А Джон в это время отдыхал с друзьями на яхте, и до него дозвонились только через два дня.

Он сразу приехал и нежно ухаживал за Джеки — пока не начался очередной предвыборный этап.

Джеки не смогла ему простить потерю ребенка, и отношения между супругами стали довольно напряженными. Оба думали, что дело идет к разводу, но через год мужественная Жаклин повторила попытку — и родила здоровую девочку весом в 3 кг 200 г, которую назвали Каролина.

Через три года, когда она была беременна вторым ребенком, ее муж Джон, вложив в избирательную кампанию 15 миллионов, стал 35-м и самым молодым президентом Соединенных Штатов.

И Жаклин в один день стала самой популярной леди Америки.

Она благополучно родила сына Джона (и дочка, и сын появились в результате кесарева сечения) и полностью ушла в заботу о ребенке. Поэтому новые обязанности первой леди были ей, скорее, в тягость — муж говорил, что ей необходимо присутствовать на очередном рауте, а ей хотелось побыть дома. Или журналисты хитрыми вопросами вынуждали ее высказать категоричное мнение, и Джон потом долго всех уверял, что слова прямодушной Джеки просто переврали. Но его терпение тоже имело пределы, и иногда он кричал, что запрещает ей давать любое интервью. Поэтому впоследствии Джеки на просьбу дать комментарий по политическому вопросу отвечала, что не может говорить за своего мужа, а сама занята исключительно домом и детьми.

Джон был мудрым политиком, он выдвинул популярные социальные реформы, в его правление смягчились отношения с Советским Союзом. Он и Жаклин стали символами новой Америки, и все американцы поверили в красивую сказку их любви. Но изнутри эта история была, скорее, похожа на драму.

Ведь Джон после женитьбы не стал однолюбом. У него продолжались романы на стороне и кратковременные интрижки с моделями, актрисами, стюардессами, секретаршами, ассистентками… Джеки никак не могла заставить себя относиться к этому спокойно, хотя внешне всегда старалась «держать лицо».

Однажды горничная, убиравшая спальню Джона, нашла там женские шелковые трусики и вернула их Джеки. Та не подала вида, что эта интимная часть туалета принадлежит не ей, а когда увидела Джона, протянула ему белье с невозмутимым лицом: «Это не мой размер».

Джеки пыталась вести себя так, чтобы возбудить ревность Джона, — танцевала на раутах с самыми изящными кавалерами, принимала приглашения на концерты… Но его это не трогало, он был уверен в жене.

А ей пришлось утешать себя тем, что на свете нет ни одного верного мужа, их вообще не существует в природе. Жаклин никогда не обсуждала измены Джона даже с самой близкой подругой — сестрой Ли, с которой делилась всем. Видимо, она очень страдала и была слишком гордой, чтобы жаловаться.