– Ух ты, какая кусачая, – усмехнулся он. – Ты мне нравишься.

– Тогда, может быть, развяжешь мне руки? – решила Жанна воспользоваться ситуацией, но как оказалось, безуспешно.

Он отрицательно покачал головой. Тогда Жанна решила поменять тактику.

– Послушай, оставь цепочку с кулоном. Они тебе что, мешают? Это дорогой для меня подарок.

Он рассмеялся.

– Зато они мешают тебе.

– Мне? – Жанна удивленно глянула на него. Чего он мелет? Сколько носила цепочку с кулоном и не знала, что они ей мешают. Ну дает, чувак!

– Тебе, тебе, – согласно кивнул он и тут же спросил: – Зачем тебе столько перстней, колец? Зачем на такой прелестной шейке, – провел он рукой по Жаниной шее, – висит такая увесистая цепь с этим большим кулоном?

Жанна облизала сухие губы, когда он чуть сдавил ее шею.

– Отпусти, придурок чертов! Ты меня задушишь. Чего тебе вообще надо? – с хрипотцой выговорила она.

– А зачем тебе это знать? Лучше давай я скажу, чего хотела ты…

Жанна фыркнула. Очень нужно его мнение. Но ее пренебрежение, его не остановило. И посмотрев на девушку, он сказал:

– Ты хотела повыпендриваться. Что вот ты какая крутая. Так ведь? Отвечай!

Жанна не ответила. Понимая, в ее положение, все что она скажет, теряет смысл и ее мнение для него ничто. Оно для этого придурка ничего не значит.

– Ты хотела мужского внимания? Наслаждений? Или я не прав. Чтобы мужчины увивались за тобой, оборачивались вслед тебе. А женщины завидовали. Но разве без всего этого золота ты менее красива? – он расстегнул пуговицы на ее блузке, пялясь на груди.

– Ничего я не хотела. Это все твои нездоровые фантазии. Мне просто нравится носить золото. Тебе этого не понять. А мне нравится и все.

Кажется, он не хотел верить ей. И в подтверждение, покачал головой.

– Э-э, нет, – сказал он с улыбкой. – Так не бывает. Золото носят для чего-то. – Потянувшись, он дотронулся до ее правой руки.

А Жанна подумала о том, что попала не просто к насильнику, который хочет ее трахнуть и выкинуть из своей лачуги. Вот псих несчастный. Теперь она мучительно думала, как бы не дать ему повода свихнуться окончательно. Ей бы только выбраться отсюда. Потом бы она сразу прямиком побежала в ментовку. И пусть такого негодяя сажают в тюрягу как минимум лет на пять.

Он аккуратно снял с ее правой руки два золотых перстня и кольцо, которое Жанна носила на безымянном пальце для понта, когда хотела, чтобы незнакомые мужики думали, что она замужем и не приставали.

Сегодня, перед тем, как ехать к Олесе, надела это кольцо. Теперь оно оказалось в руках безмозглого грабителя, да к тому же еще и отъявленного негодяя. Судя по всему, развязывать ее он не собирается. А ей остается только мириться с его действиями и надеется, что все-таки удастся выбраться отсюда.

И Жанна даже постаралась сделать вид, что эти украшения ничего не значат для нее. Сказала, добавив в голос побольше безразличия:

– Ладно. Забирай эти побрякушки, если они тебе так нравятся.

Он утвердительно кивнул на сказанное ею.

– Я всегда беру все, что мне нравится. Поняла? Шлюха!

Такое оскорбление Жанну задело. То, что она лежит здесь перед ним связанная, это еще не повод называть ее шлюхой. В конце концов, сюда она попала не по доброй воли. Об этом она и сказала ему.

– Ты здесь потому, что я так захотел, – произнесено это было с таким величием, от которого Жанне сделалось тошно.

Тоже мне Бонапарт, подумала она и сказала:

– Да. Я поняла.

Она искоса глянула на свою левую руку. Там на среднем пальце она носила большой золотой перстень, который уже давно не снимала. Сустав на этом пальце был поврежден, распух, и хрящ затвердел. Жанна всегда носила перстень поближе к суставу, прикрывая его и стесняясь этого небольшого уродства.

Боже милосердный, только бы этот придурок не вздумал стянуть этот перстень с пальца. Ведь он не снимается, успела она подумать. И словно услышав ее мысли, он взялся за перстень. Для начала повертел его на пальце.

– У меня сустав поврежден. Перстень не снимается, – сказала она грабителю, видя что все попытки его завладеть перстнем, напрасны, а ей больно палец.

– Сейчас снимем, – ответил он, силясь стянуть перстень.

– Что ты делаешь? Мне же больно, – закричала Жанна.

– Придется потерпеть. Сначала будет больно, а затем наступит облегчение. Всегда так, – произнес он нечто похожее на проповедь начинающего священника.

Хотя самой Жанне сейчас было не до проповедей.

– Надеюсь, ты не собираешься ломать палец?