Устроившись на своей койке, включил плафон освещения и спросил у Сереги:

— Вы как договорились встретиться? Остальные тоже потом на Таити придут?

— Нет, вряд ли, но наши суда туда частенько заходят, так что долго одни не останемся.

— Понятно. Ладно, спокойной ночи.

Проснулся я, как и рассчитывал, часам к четырем утра.

«Не зря столько воды выпил, внутренний будильник не подвел!» — подумал я, возвращаясь из гальюна.

Убедившись, что Серега спит, я дошел до разведанной каюты с девушками из гарема и осторожно поскребся. Объяснить, что от них требуется, было не сложно, одна из них знала французский язык. Сложнее было ждать полтора часа, пока они приводят себя в порядок.

Дальше было как в той басне. Впереди крался паренек, а за ним четыре здоровенные бабищи, как и я, тоже на цыпочках, но, в отличие от меня, палуба под их ногами проминалась и гудела.

— Вот тут. Сразу предупреждаю, парень сильный, и вас четверых ему будет мало, так что я на вас надеюсь. — Сделав рукой «рот фронт», я открыл дверь в каюту и, придерживая дверь, чтобы петли не скрипнули, пропустил четырех пышущих желанием в предвкушении секса девушек.

Прикрыв дверь, я заблокировал ее специально припасенным пожарным ломиком и, приложив ухо к двери, с любопытством прислушался.

Тишина и недоуменное бормотание.

Я нахмурился. Где вопли и крики о помощи, неужто Серега доволен моим подарком?

— Что там? — раздался у самого уха вопрос на русском.

Я резко выпрямился и боднул темечком Серегу в подбородок.

— Ты какого хрена тут шастаешь? Чего не спишь? — сердито спросил я, почесывая пострадавшую часть головы.

— В гальюн ходил, — озадаченно ответил он, держась за подбородок, ему тоже неслабо влетело.

«Вот гад, такую мстительную шутку испортил!» — расстроенно подумал я.

— А ты чего ходишь? — Он взглянул на ломик, которым я заблокировал дверь, и в его глазах стало появляться понимание.

«Ой, щас он попробует меня прибить. У него, конечно, ничего не выйдет, но попытка!..» — понял я его намерения, поэтому сделал то, что должен был сделать.

Подскочив к двери, пока Серега открывал рот, чтобы выложить все, что обо мне думает, я откинул ломик и крикнул недоумевающим толстушкам, почему их привели в пустую комнату:

— Мужик стоит, ату его, ату, — а сам метнулся по коридору к лестнице наверх. За мной, с криками, топало множество ног, но я не оглядывался, жизнь дороже, да и здоровье тоже.

— Слезай, — кричал капитан «Македонии», придерживая разорванную рубаху.

— Не, не слезу, — отрицательно качал я головой, еще крепче ухватившись за мачту.

— Давайте я его багром сшибу? — предлагал мстительный Серега.

«Он-то чего? Он же от баб, в отличие от команды, благополучно сбежал и закрылся в гальюне, дорогу к которому отлично знал!» — недоумевающе подумал я, поглядывая на него.

Тогда, когда я торопливо карабкался на мачту, женщины, не сумевшие поймать Серегу, вылезли на верхнюю палубу по моим следам. Первым, кто попался им в руки, был капитан, выглянувший из рубки на шум, о чем, кстати, сильно пожалел. Команда — те из них, кто успел выглянуть на шум — тоже пожалела.

Сидя на краспице, я азартно комментировал гонки с препятствиями по палубе команды моряков «Македонии» от трех возбужденных толстушек. Четвертая, деловито сопя, уже затащила первую, оглушительно верещащую жертву в неприметный уголок, который с моего насеста был очень даже приметным.

«Это сколько же времени у них мужиков не было, раз они так взбесились?» — думал я, с интересом поглядывая на вторую жертву, которую Зухра тащила вниз под палубу.

Третья жертва, в отличие от двух первых, не орала, а довольно пыталась приобнять необъятные телеса и не пыталась вырваться из профессионального захвата.

Четвертая оставшаяся загнала команду на нос и, широко расставив ноги и руки, загоняла их все дальше и дальше.

Заметив, что моряки о чем-то шепчутся, испуганно поглядывая на толстушку, я сообразил, что они что-то замышляют, но помочь тридцатилетней девушке ничем не мог, языков не знал. Зухра, с которой я более или менее умел общаться, сейчас развлекалась под палубой.

За дальнейшим я следил с таким же интересом. Один из команды принес себя в жертву, бросившись в объятия девушки. Но остальные не бросились в стороны, спасаясь. Нет, они поступили по-другому. Один из них поднырнул под толстушку и встал позади нее на колени, сразу трое толкнули ее, ошалевшую от такого подарка, в грудь и прыгнули сверху, когда она стала заваливаться на спину, споткнувшись о того, что встал сзади.

Я с любопытством наблюдал за кучей-малой, перекатывающейся по палубе к рубке.

Ошибся я или нет, но, кажется, двух матросиков двухсоткилограммовая «девушка» успела придавить.

— Держите ее! — кричали сразу двое моряков, подбегая с мотками веревки. Один из них сопоставил размер толстушки с тонкостью веревки и побежал обратно за другой, поняв, что веревка точно не выдержит.

Оставив обмотанный веревками до состояния кокона, шевелящийся и о чем-то разочарованно мычащий сверток у левого борта, моряки, вооружившись баграми, веревками и небольшими сетями, пошли спасать остальных.