Рядом с прапорщиком вытягивался во фрунт последний новобранец батальона Его сделали знаменщиком, и над его головой вяло колыхался батальонный штандарт, столь давно не стиранный, что грязные разводы даже на расстоянии плевка не позволяли различить императорский вензель, рысь, вытянувшуюся в прыжке, и номер части. Знаменщик изумленно пялился: как можно при офицере, прямо в строю, громко трепаться о бабах?! Но комроты-2 вот уже несколько дней ни до чего не было дела. Он пребывал в угрюмой прострации от рассвета до заката.

– Козел, а если баба не стильная, не красивая и не привлекательная, выходит, нет у нее никаких достоинств? – вяло поинтересовался Рэм.

– Нет бабы без достоинств, просто одна баба о-го-го, а другая – ну, типа «все остальные».

– Ну и вот если она вся остальная, какой в ней толк?

– Тогда уж либо пусть будет очень богатая, либо очень здоровая. Такая здоровая, чтобы жопой орехи колоть можно было. Люблю, ребята, все крупное! Повозиться власть, потолкаться с такой вот шкафовитой…

Толстый заржал – ну, конь и конь. Жеребчина с крупом и копытами.

Фильш свирепо зашипел на обоих:

– Заткнитес-сь! О деле думайте, а не о ш-шашнях с-своих! Дело, товарищ-щи!

– Пошел ты, – примирительно ответил ему Толстый. – Морду бы тебе разбил, да тошнит от активных телодвижений…

Фильш молча плюнул ему на сапог.

– Готовься, дятел. Клюв оторву и в жопу засуну! – Толстый вышел из строя, поискал травешку, нарвал зелени и принялся обтирать сапог.

– А ну-ка в строй, солдат! – велел ему прим-лейтенант, командир первой роты.

Толстый не торопясь, демонстративно не торопясь, дерзко не торопясь, вернулся в шеренгу.

В другое время комроты-1 занялся бы им, но сейчас он нервно расхаживал перед солдатами, борясь с раздражением Его не назначили на место Чачу. Весь батальон читал огорчение на его лице. Весь батальон знал – почему. Весь батальон одобрял Чачу: нечего продвигать по службе пидоров, которые к тому же особенно и не скрываются…

Новый комбат приехал на легковой машине. Чачу отдал приказ на построение и повел новоприбывшего в офицерскую палатку – сдавать дела, а шофер в штабном автомобиле ждал, чтобы отвезти ротмистра на пересыльный пункт. Рядом с машиной стоял батальонный священник, которого переводили из батальонных в бригадные. Священник с голодухи грыз травинку, приветливо улыбаясь солдатам, и кое-кто отвечал ему. Хороший человек. Спокойный, добрый, труса никогда не праздновал. Всегда делился харчами, которые выдавали ему по офицерским нормам… пока не перестали выдавать всему батальону. У ног его лежал невеликий скарб в чемодане и узелке.

– Р-равняйсь! – скомандовал комроты-1.

Чачу и новый комбат наконец-то вышли из палатки.

– Смир-рно!

Батальон привычно выполнил строевую команду. Он все еще подчинялся своим офицерам…

– Господин ротмистр, 202-й истребительный батальон построен для…

– Вольно, прим-лейтенант.

– Батальо-он! Вольно! – переадресовал тот команду солдатам.

Чачу вынул папиросу изо рта, откашлялся, сбил пепел.

– Ну что, медведи, прощаюсь с вами. Вот вам новый командир. – Чачу назвал фамилию капитана, приехавшего ему на смену. – Опытный фронтовик. Не позорьте меня перед ним! А теперь мне осталось только…

Он выбросил папиросу и вскинул ладонь к фуражке, отдавая честь батальону, своим медведям, своим ребятам…

Батальон ответил ему: все как один приняли стойку «смирно».

– Хорошо… Теперь они ваши, капитан.

И Чачу побрел к машине. Забрался на переднее сиденье, сделал священнику знак, мол, ты тоже залезай. Тот принялся устраивать на заднем сиденье чемодан, но сей же час замочек открылся, и из чемоданьей утробы посыпалась одежда, богослужебные предметы, разная мелочь. Священник лихорадочно схватил одну вещь, другую, третью… ему пришлось наклониться и пошарить в траве.

Война – капризная дама. Порой она дарит жизнь и присуждает смерть, следуя логике мелочей… Впоследствии много раз вспоминал Рэм проклятый поповский чемодан. Если бы он не раскрылся столь нелепо, все кончилось бы куда красивее. Ох, насколько лучше все завершилось бы, наверное, если б не дурацкая неисправность дурацкого проржавелого замочка!

Но… война.

Новый командир батальона, усатый карлик, бритый под ноль, сообщил солдатам: позавчера моторизованные части южан глубоко вклинились в оборону императорских… м-м-м… то есть республиканских войск. И если не остановить его вовремя, может произойти катастрофа. Надежда только на них, овеянных боевой славой медведей…