— Я бы сову выбрала, — не отрываясь от экрана, ответила жена.

— Почему? — удивился Тарасов. — Почему не собаку?

Марья Филипповна повернула лицо к мужу и спросила:

— Тебе друг нужен или союзник?

— Союзник, — с запинкой подтвердил Валерыч.

— Тогда сову. Собаки бывают преданны до

глупости, — сказала Марьюшка и уставилась в экран, по которому бегали два темпераментных героя.

Капитан почесал, помассировал затылок и пошел на кухню пить чай и думать.

В полулитровую чашку, почти на треть, налил крепкой заварки, добавил кипятку и вспомнил, как во всех кабинетах его сегодня приглашали чаевничать. Где с сушками, где с печеньем, а где и с бутербродами с икрой.

Итак, сова. Главный бухгалтер фирмы «Гелиос» Ангелина Ивановна Троицкая. Дама глубоко пенсионного возраста.

Возраст и внешность главбуха, надо добавить, более чем сильно удивили Михаила Валерьевича. Попадая иногда по рабочим вопросам на предприятия размаха «Гелиоса», на подобных должностях Тарасов находил людей более молодых, более шустрых и самоуверенных до крайности. «Я вам тут не бумажки перебираю, — говорили манеры главбухов, — а обеспечиваю предприятию львиную долю прибыли».

Подобную заносчивость капитан находил хоть и оправданной, но раздражающей. «Скромнее надо быть, скромнее», — мысленно вздыхал Валерыч и сводил разговоры с подобными типами до минимума.

Ангелина Ивановна данному типажу не соответствовала категорически.

— Михаил Валерьевич, голубчик, я столько лет провела в бухгалтерии, что порой мне кажется — пеленки в моей колыбели были из бумаги, — басисто ухала Ангелина Ивановна, разливая в чашечки зеленый чай с запахом жасмина, и потчевала посетителя. — Кушайте печенье, голубчик капитан, кушайте, это домашнее.

Только что закусивший икрой капитан-голубчик пробовал рассыпчатое печенье с изюмом и орехами и находил его замечательным.

— Вкусно. Сами пекли?

— Что вы, дорогуша! Мне некогда. Это дочь мастерица…

Более словоохотливого собеседника в фирме «Гелиос» у капитана не было. Через десять минут и две чашки чаю Тарасов знал, что у главбуха было три мужа. Первого звали Аристарх, второго Ираклий, третьего Самуил — качественный набор покойных мужей дважды вдовы. Почему дважды, так это потому, что от первого мужа Ангелина ушла в возрасте первой свежести.

Рассказы вдовы о житье-бытье капитан слушал вполуха. Чертил в положенном на колено блокноте карикатуры и пересчитывал чужих мужей, стараясь не сбиться. Скоро рядом с головой совы появилась фигура толстой обезьяны в милицейской фуражке и кителе. Карманы кителя раздувались, из одного торчал рыбий хвост, из второго горлышко винной бутылки — первый муж Ангелины Ивановны разводил аквариумных рыбок, второй кутил шумно, как грузинский князь, — Троицкая распихивала по карманам Тарасова ненужную информацию и вспоминала свою молодость. «С таким багажом по щелям не проползти. Карманы застрянут», — решил капитан и оборвал монолог главбуха. Контакт налажен, пора переходить к делу.

— Ангелина Ивановна, что вы думаете о скандальном происшествии в пятницу?

Круглые совиные глазки за круглыми очочками налились слезками, главбух достала из сумочки тонкий дамский платочек и промокнула им острый клювик, — все, что касалось Ангелины Ивановны, стремилось получить уменьшительно-ласкательный суффикс.

— Ах, какая трагедия. Бедный Тяпа.

Тогда еще капитан не был уверен, что мертвая собака принадлежала Гольдману, и спросил:

— Почему вы думаете, что это именно Тяпа?

— А кто же еще? Других собак в офисе не бывало…

— И все же, Ангелина Ивановна, как вы думаете, кому и зачем понадобилось подбрасывать труп собаки в морозильный шкаф?

Бухгалтер сняла очки, протерла их кружевным платком и, слепо таращась на капитана, произнесла:

— Я думаю, это угроза или предупреждение.

— Кому?

— Всем.

— А конкретнее?

— Михаил Валерьевич, когда мой первый муж был ко мне невнимателен, я мечтала отравить его рыбок. — Увидев недоумение в глазах капитана, Троицкая махнула птичьей лапкой с розовыми коготками. — Что вы, что вы, голубчик! Я бы ни за что не тронула живые существа! Это так… пустые угрозы. Были.

— Но были? — отвлекся Тарасов на трудности семейной жизни главбуха.

Ангелина Ивановна грустно мотнула кудряшками.

— Так вы считаете, что демарш был направлен против Гольдмана? — спросил капитан. — Но его не было в тот день в офисе.

— Ну и что? Все, что касается собаки, так или иначе касается ее хозяина. Кстати, от чего умер Тяпа, уже известно?

— Да. Его отравили.

— Бог мой, как жестоко, — вздохнула Троицкая и вернула очочки на клювик.

«Все, что касается собаки, так или иначе касается ее хозяина», — занес Тарасов в блокнот.