– Признаки жизни! Квинан – эффективный препарат, мигом поставит на ноги, но ты лучше не двигайся, тебе противопоказано. Какие варвары…

«Квинан – это же почти допинг. Сердечный стимулятор, активизирует обменные процессы, ускоряет регенерацию тканей… – Поль знал это из курса медицины в полицейской школе. – Жалко, что не снимает боль. Разве у них нет анестезирующих капсул? Наверняка есть. Просто их не волнует, больно мне или нет».

Он хотел все-таки сбросить вонючее одеяло, но передумал. Пошевелился, словно устраивался поудобнее, согнул и слегка переместил правую руку. Осторожно, чтобы не заметил профессор и его подручные-санитары. Их трое, одного из них Поль точно видел раньше – чужими глазами, когда был здесь на разведке.

Его тоже положат в «кокон», как тех «сканеров», и будут экспериментировать, пока не замучают до потери рассудка. Это растянется надолго… Если только Зойг не доберется до него, чтобы милосердно прикончить.

«Согласился бы он помочь мне сбежать? Или это вразрез с его убеждениями? Убить проще…»

Да Поль и без посторонней помощи может отсюда сбежать. Всего-то и нужно телепортироваться домой, на яхту. Что ему мешает?

Стиснув зубы, он застонал – и от резанувшей боли в деснах, и от безнадежности. Он знал, куда попадет, если попробует телепортироваться. В миксер-море.

– Какие безмозглые идиоты, а? – опять прорвало профессора. – Так хорошо потрудились, что он больше не разговаривает, только стонет! Им ничего доверить нельзя, все испортят. Когда после облачной чумы из лаборатории трупы выносили, на полу мои флэш-кристаллы лежали. Раз лежит – значит, нужное, не трогай, так они прошлись по ним и все растоптали, хоть бы кто посмотрел под ноги… А там были записи экспериментов в единственном экземпляре! Давеча на перилах на лестничной площадке оставил чашку с фаченьей – прошли мимо, смахнули. Нового робота-уборщика поломали, увидели в коридоре табличку «Соблюдай тишину» – метательный нож в нее засадили по самую рукоятку, «сканера» увидели – котлету сделали. Бывший Маршал смотрел на эту вольницу сквозь пальцы, поощрял идиотизм, а новый Маршал наведет порядок, научит их по струнке ходить. Проявления идиотизма будут караться по всей строгости! А тебя мы будем изучать… Хорошо, в столовой кто-то сказал – там «сканера» поймали, и я сразу побежал, обед на столе бросил. С этим переворотом всю связь на корабле раскурочили, система слежения, видеокамеры, терминалы – ничего не работает. Одно слово, молодцы! А когда наладят? Долго будут налаживать… Но я успел, прибежал. Мештун, сходишь потом в столовую за моим обедом, если его какие-нибудь идиоты не съели.

«Я на корабле. И у них тут совсем недавно произошла катастрофа, которую вызвал Саймон Клисс. Это он взял мою „торпеду“. Зря он это сделал, ему будет хуже, чем мне. А меня ждет миксер-море… Нет. Я же не собираюсь телепортироваться!»

Поворот. Когда платформа разворачивалась, Поль снова дернулся, зажмурившись от боли, и еще на пядь передвинул ладонь. Есть. Узкий твердый предмет под тканью рубашки. Его так и не обыскали по-настоящему, сразу начали бить, и стилет остался у него. Предназначался он для вполне конкретной цели – защиты от Лиргисо, но сейчас это единственное оружие, которым Поль располагает.

Корабль был огромен – коридоры, палубы, лестницы, пандусы, лифты. Наверху проплывали то ребра ступенек, то серые казенные поля потолков с шеренгами режуще-белых плафонов. Попадавшиеся навстречу люди поглядывали на процессию с любопытством, а профессор злобно ворчал на них, обзывая «идиотами» и «бандитствующей вольницей». Не то чтобы Поль был не согласен с этими определениями, но непрерывное брюзжание провожатого, отвратительный запах, исходящий от одеяла, боль в избитом теле (она постепенно усиливалась, становилась все мучительней) – это мешало сосредоточиться на сканировании.

Лиргисо не угадал: то, что кто-то из верхушки оказался «магом», для «Конторы» было ударом, идеологическим шоком – они же помешаны на своей идеологии! В командовании произошел переворот, и сейчас на корабле царят разброд и сумятица. Подходящая обстановка для побега.

В запасе у Поля есть прием, который сработает не хуже ударной дозы допинга с обезболивающим эффектом. Он уже пользовался этим приемом на Манокаре, когда получил лучевой ожог, и на Незе, когда во время стычки с агентами «Конторы» в него выстрелили кислотным зарядом.

С этими людьми-насекомыми, которые тащат его в свой застенок для исследований, он справится, но что делать потом? Не телепортироваться же в миксер-море…

Двое в желтых рабочих комбинезонах и шлемах с затемненными щитками что-то сваривали, им пришлось приостановить работу, чтобы пропустить платформу.

– Чинят! – похвалил профессор. – Господи, хоть кто-то здесь что-то чинит, а не ломает! Все равно сделают наперекосяк, идиоты ведь, ничему их не научишь…

Перед платформой раздвинулись металлические двери; проехав через длинное помещение, похожее на разгромленный склад, она остановилась в обшарпанном зале с двумя рядами пустых «коконов спасения». Поль похолодел, узнав этот зал, он уже был здесь.

– Разденьте объект – и в «кокон», – распорядился профессор. – Живо, за работу! Не стойте, как идиоты.

Вероятно, Поль выглядел беспомощным, сломленным, напуганным. И раньше случалось, что на противников или на сторонних наблюдателей он производил впечатление законченной жертвы, в то время как способность думать и сопротивляться оставалась при нем. Вдобавок сейчас это впечатление усугублялось следами побоев.

Они не приняли никаких мер предосторожности, хотя «Контора» наверняка располагала досье Поля Лагайма, где содержалась информация о том, что он получил подготовку киллера. Правда, он был несостоявшимся киллером… Был.