– Спишь, зараза?! – зло прошипел лейтенант госбезопасности, как только Кудряшов подполз к нему. – Ладно, не до того сейчас! «Объект» появился. Смотри! Два грузовика, к кузову последнего велосипед прикручен. За ними – пехотная колонна, во главе которой телега тащится. Сразу за телегой он и идет. Я только что засек. На место возвращаться тебе некогда. Ложись вон за то дерево. – Люк показал на росшую метрах в пяти от его позиции большую ель. – Страхуешь меня. Я выстрелю – контроль твой! – И старший пары принялся прилаживать к «светке» 81трубу пламегасителя.

«Вспышечка из дульного тормоза токаревского творения такая, что для скрытности к таким вот ухищрениям прибегать приходится. Но бой – дай боже! И самозарядная…» – подумал Денис, после чего спросил:

– Товарищ лейтенант, а самолеты?

– Какие еще самолеты? – раздраженно переспросил Люк.

– Вдалеке над лесом я заметил две тройки.

– Они нас не… волнуют сейчас! К дереву давай!

– Так они прямо сейчас на дорогу заход делают! – Денис, в отличие от своего командира, сидел сейчас лицом к дороге.

Люк резко повернулся, пару секунд всматривался в открывшуюся ему картину и, не оборачиваясь, с непонятной Кудряшову злой радостью в голосе бросил:

– Сейчас огонь откроют. Вали всех, кто в прицел попадет! Только на рядовых патроны не трать! – После чего припал к прицелу СВТ.

Минская область, Борисовский район, озеро Палик. 18 августа 1941. 22:17

– Ну что, Вячеслав Сергеевич, все готово? – Новиков остановился рядом с развалившимся на лавке Трошиным.

– Костры еще до обеда сложили.

– Лодки? – Спрашивая это, он все время тряс кистями, делая знакомое каждому школьнику упражнение «мы писали, мы писали».

– Шесть штук есть, и мужики еще понтон доделывают.

– Отлично!

– Слушай, старшой, а почему гидросамолет все-таки?

– Ну, для того, наверное, чтобы мы по кустам и болотам не ползали, груз собирая, – улыбнулся Новиков. – Хотя, скорее всего, все-таки из-за твоей «волшебной тетради». Другого способа быстро передать это в Москву у нас нет. Сам понимаешь, пока мы найдем и подготовим площадку для приема обычного самолета, времени пройдет немало, а тут – все готово и все на виду.

– А откуда они морской самолет возьмут?

– Трошин, ты меня удивляешь, честное слово! До Ленинграда семь сотен километров по прямой, а там, если ты вдруг забыл, таких самолетов – вагон. Да и в Москве, у Речного вокзала, база полярной авиации есть, я сам видел, когда челюскинцев спасали.

– Верно, совсем забыл… Ты, стал быть, из Москвы у нас, да? А дальности у него хватит назад долететь?

– Из нее, родимой. А насчет дальности… Спроси чего полегче, командир, – мотнул головой чекист. – Просто сообщили, чтобы сегодня, точнее уже завтра, поскольку после полуночи, ждали груз. Дали опознавательные знаки и частоту для связи с экипажем – вот и все. Но, думаю, в Центре не дураки сидят – всякие варианты пересмотрели. – И Новиков снова затряс руками.

– Все скопировал? – участливо поинтересовался Слава. Когда он вчера показал «боевую тетрадь», то и не предполагал такой реакции «посланца Центра». Новиков со скучающим видом перелистнул тогда несколько страниц, потом подвинулся поближе к керосиновой лампе, стараясь разобрать текст, написанный разными почерками и разными чернилами, потом быстро принялся переворачивать листы, бормоча невнятно: «Вот это да!», «Подумать только!» и прочие восторженные невнятности. Еще несколько раз просмотрев заполненную примерно до половины тетрадь, он заявил, что этот документ должен быть немедленно передан в Москву! Пришлось твердо возразить, что тогда отряд останется ни с чем, поскольку очень многие хитрости и тактические приемы еще не отработаны, а вырывать страницы – это последнее дело, поскольку лично он, Трошин, отвечает за доверенный ему документ перед товарищем Куропаткиным. Так что придется товарищу старшему лейтенанту госбезопасности немного попотеть и переписать необходимую информацию. Потом, правда, резонно решили, что копировать будут именно то, что потребно для отряда, что должно было сэкономить кучу времени, поскольку солидная доля записей в тетради относилась к делам стратегическим. Ну и расписку Новиков, конечно, написал. Мол, я, такой-то такой-то, изъял документ у такого-то такого-то для нужд наркомата и несу за него теперь полную ответственность. Правда, Вячеслав, памятуя о кое-каких разговорах со «старшими товарищами», спросил, а не проще ли перефотографировать страницы, но был послан в столь далекие края, куда и не всякий самолет долетит, а если и долетит, то точно при посадке застрянет.

– Конечно, Вячеслав Сергеевич. Но вот тебе, как командиру, идейку хочу подкинуть.

– Валяй.

– А если все это богачество на гектографе 82размножить и с «соседями» поделиться, как ты на это смотришь?

– Неплохая идея, чего тут говорить… Вот только я, товарищ лейтенант госбезопасности, что-то пока никаких «соседей» в округе не наблюдаю.

– Ну, товарищ лейтенант госбезопасности, – ответно подколол Новиков, – лиха беда начало, как в народе говорят. Под Витебском пара отрядов есть – я точно знаю.

– Большие?

– Не очень. В одном четыре десятка, в другом – около сотни человек.

– Ну и то – хлеб. Кстати, о хлебе! – И Слава вскочил с лавки. – Скажи мне, Сергей Афанасьевич, как у тебя с контактами в Дзержинском районе?

– Извини, товарищ командир, чего нету – того нету.

– А если через верх зайти? – не унимался Трошин. – Через республиканский наркомат, к примеру? Не может быть, что, уходя, они никого не оставили!

– Да зачем тебе?

– А за хлебом сгонять, вот зачем! У Марининого дядьки мы там пару тонн спрятали. Опять же, урожай скоро собирать должны, немцы всяко на него лапу наложить попробуют, а тут мы – с горячим партизанским приветом.