Он не без труда настоял, чтобы Мадина и Сотимара поели. Потом попытался развеселить их, рассказывая анекдоты и забавные случаи из своей жизни, но они не реагировали. Смеялась только денорка. Фаяниец поднялся, отчужденно поглядел на всех, вяло сказал, что ему нужно отдохнуть, и ушел. Мартин глянул на часы: смеркается. Когда совсем стемнеет, надо бы натаскать воды из ручья. Эджен тоже вышла. Чуть погодя из коридора донесся стук.

– Сотимара, откройте.

Никакого отклика.

– Сотимара, откройте мне! – повторила денорка требовательным тоном.

Щелчок, звук отодвигаемой двери. Снова щелчок.

Мартин повернулся к Мадине:

– Психопат Юстан для вас настолько авторитетная фигура, что из-за его трепа стоит лить слезы?

– А вы разве не чувствуете, что жили раньше? – вибрирующим от сдержанных рыданий голосом спросила она.

– До сих пор меня в этом никто не убедил.

– Если это правда – значит, я была солдатом и стреляла в бегущих людей. Тогда я заслуживаю всего плохого. – Она всхлипнула. – Всего плохого…

Мартину удалось втянуть ее в философский диспут на тему: если допустить, что человек – неуничтожимая информационная структура, то является ли эта структура в разных материальных воплощениях одним и тем же существом либо разными существами? Мадина немного оживилась. По крайней мере, слезы высохли.

– Допустим, каждый из нас – нечто вроде компьютерного кристалла, – рассуждал Мартин. – Бессмертный носитель информации. На кристалл записаны некие файлы, потом их стирают и на их место пишут новые файлы, и так далее, до бесконечности. Вопрос, с чем мы себя отождествляем: с кристаллами или с определенным набором файлов? Интересный вопрос… Если предыдущие файлы по какой-то причине стерлись, они уже не являются частью меня. Я – это кристалл-носитель плюс текущие файлы…

Обычно он не лез в такие дебри, но сейчас, заметив, что Мадина воспрянула духом, старался вовсю. Протяжный стон заставил его умолкнуть. Мадина тоже вздрогнула, широко раскрыв глаза. Мартин пружинисто поднялся на ноги, но, сообразив, что происходит, расслабился и сел.

– Бесстыдница… – с отвращением прошептала Мадина. – Орет, как мартовская кошка…

Спохватившись, Мартин посоветовал ей выспаться, вытащил из кладовки канистры и отправился за водой. Вначале он выбрался наружу налегке, долго осматривался и прислушивался: темные скальные массивы, плеск ручья, искрящееся звездами небо, шуршание ночных ящериц, переливчатый вой какого-то животного – издали, из сельвы… И слух, и ощущения подсказывали, что чужих рядом нет. Он несколько раз сходил к ручью и обратно, мягко ступая по камням босыми ногами. Красноватую кадмийскую луну заслоняли горы. Мартин попытался представить себе серебряную арку в ночном небе, и вдруг в его сознании возникла довольно четкая картинка: многоэтажные дома с редкими светящимися окошками, вычурные фонари на оплетенных плющом столбах, он запирает дверцу автомобиля, оглядывается через плечо – и видит над крышами эту самую арку. Громадная, от горизонта до горизонта. На юге. Почему-то он знал, что на юге. В ее призрачном свете запаркованные машины отбрасывают черные тени на побитый булыжник мостовой…

Мартин потряс головой. К черту… А то получится, что Юстан и его тоже достал!

Спать он по давней привычке устроился в кабине. Немного раздражало то, что лобовое стекло занавешено, нет обзора… Но так надо. Хорошо, если тьессин за ночь придет в себя. Вход не обязательно находится в той горе, где Гефада. Он может быть где угодно в окрестностях, причем не один. Подземные либо пробитые в скалах туннели! Стоит поискать в районе лагеря борешанистов… или даже в самом лагере? Если вход там есть, он надежно замаскирован, иначе бы Эджен его заметила. Скорее всего, есть…

Аблес наутро чувствовал себя хорошо. Его черные губы кривились в загадочно-торжествующей, как показалось Мартину, усмешке. Сотимара выглядел обессилевшим, но просветленным и поглядывал на Эджен с неприкрытым обожанием. У Мадины настроение было кислое, однако не такое подавленное, как вчера. Наскоро позавтракав, приступили к совещанию. Для начала во всех подробностях пересказали тьессину разговор с Юстаном, фаяниец переводил.

– Юстан постиг магию Гефады не настолько, чтобы пользоваться всеми ее возможностями. Иначе он был бы непобедим. Вчера он… – Сотимара запнулся, что-то переспросил у Аблеса по-савашейски, кивнул и продолжил: – Он внезапно лишился части разума и силы, когда Эджен напомнила ему знакомое в прошлом существо. К тому существу его привязывает смертельный страх и непреодолимое притяжение. Очень-очень сильная эмоция. Тот, кто принимает похожее за одинаковое, уязвим. Аблес воспользовался этим, чтобы нанести Юстану удар и спасти нас.

– Одна поправка, – проворчал Мартин. – Юстан не может лишиться разума. Он уже сумасшедший.

Тьессин, а вслед за ним фаяниец возразили:

– К сожалению, не сумасшедший.

– Тогда как расценить весь этот бред насчет прошлых жизней?

– Это не бред. Гефада пробуждает у тех, кто с ней связан, память о прошлом. Видимо, когда-то раньше вы уже встречались с существом, которое в этой жизни носит имя Юстан.

Чертыхнувшись, Мартин с тоской спросил:

– И я должен принять эту заумь как рабочую версию?

– Это истина. Тот, кто отворачивается от истины, не добьется победы, – строго повторил вслед за тьессином Сотимара.

– Ладно, – вздохнул Мартин. – Будем считать, что я живу много раз и что когда-то, на планете с кольцом вместо спутников, я крепко приложил мордой об стенку парня, который теперь носит имя Юстан. А еще у меня есть нимб и крылышки с перьями. Но только на время текущей операции!

Возражать на это Аблес не стал, лишь покачал головой с явным неодобрением. И перешел к делу.