Девушка смерила его презрительным взглядом, повернулась и молча пошла дальше. Мартин пошел рядом. Немного выждав, сказал примирительно:

– У тебя сегодня изумительная прическа. Я никогда такой не видел. Тебе очень идет.

Корнела не сразу, но отозвалась:

– Это особенная прическа, символическая. Как и все прически, которые мы носим, – ее голос прозвучал печально.

– А что она символизирует?

У Корнелы были двуцветные волосы: светлые, как спелая пшеница, пряди чередовались с темно-каштановыми. Мартин так и не рискнул спросить, какой цвет естественный. Сейчас темные пряди были завиты в тугие локоны, светлые заплетены в косички и уложены в виде ажурной короны.

– Венец Исполнения Высшего Предназначения, – тихий шепот Корнелы почти утонул в рыночном гаме.

– Главное, что красиво, – одобрительно кивнул Мартин.

Он заметил, что Корнела отвечает неохотно. Наверное, все это как-то связано с традициями Букета Утонченных и Углубленных. А традиции там настолько запутанные, что разложить их по полочкам даже самый мощный компьютер не сможет.

Последний поворот – и они вышли из лабиринта лавок к павильонам с застекленными куполами. Слева, за темной полосой парапета, плескалось серо-зеленое море. Сирф накрывала плотная облачная крыша, нигде ни малейшего разрыва. Тем хуже для наблюдателей… Бриз, пахнущий йодом, картинно отбросил назад лиловую накидку Корнелы. Вид у нее был романтический и отрешенный, и Мартин невольно задался вопросом: почему златорожденная с ним связалась? Особенно если учесть, что многое в его поведении раздражает Корнелу? На любовь это совсем не похоже… Видимо, каприз скучающей аристократки.

– Пойдем? – Корнела выдавила непроницаемо-оживленную улыбку.

«Надоел я ей, – подвел итог Мартин. – Что ж, в самый раз: все равно бронекар послезавтра будет готов».

В павильонах располагались магазины. Корнела купила изящно вырезанные костяные четки, две сильно потрепанные книги по оккультизму, новый томик стихов в шелковистом переплете, от руки разрисованном тушью. Мартин покорно таскал за ней саквояж с покупками, который приобрели здесь же. Корнела с полчаса выбирала, хмурясь, а когда Мартин посоветовал взять любой, шепотом объяснила: вещь должна иметь стиль; нельзя, чтобы кто-нибудь увидал их с вещью дурного пошиба. Ну, нельзя так нельзя… Наконец один из саквояжей она сочла подходящим. Расплатившись, они двинулись дальше вдоль кольцевого прилавка. Под ногами сухо похрустывали циновки.

– Не всякое поручение можно дать прислуге, – задумчиво заметила Корнела. – Есть вещи, за которыми должны ходить мы сами, как бы мы ни были далеки от житейской суеты.

– Ну и что?

– Это своего рода бремя. Ты слишком суетен, чтобы понять.

Мартин ухмыльнулся: у него были кое-какие интересные соображения насчет суетности, но, щадя самолюбие Корнелы, он решил оставить их при себе.

Вдруг девушка резко остановилась. Ее взгляд уперся в застекленную витрину с бижутерией.

– Сударь! – она нервно щелкнула пальцами, подзывая продавца. – Покажите вот этот нагрудный символ! О, именно то самое…

Продавец бережно положил на исцарапанный деревянный прилавок разлапистую брошь, усыпанную мелким жемчугом коричневатого оттенка. Мартину украшение не понравилось: было в нем нечто угрожающее, паучье. Зато Корнела выглядела восхищенной. Едва дыша, она трогала брошь пальчиком, потом заплатила, не торгуясь. Продавец полез под прилавок за коробочкой, Мартин раскрыл саквояж.

– Нет-нет, не надо упаковывать. Позволь, я приколю ее тебе на лацкан. Это будет очень уместно в такой день, как сегодня.

Продавец внимательно посмотрел на Мартина, слегка поднял бровь, но ничего не сказал. Почтительно поклонившись, отошел.

– Послушай, зачем она мне? – запротестовал Мартин. – Я не фаяниец, я не ношу безделушек.

– Так надо, – твердо сказала Корнела. Ее бледное лицо стало еще бледнее. – Пожалуйста, надень это! Это знак судьбы. Приличия требуют, чтобы ты согласился, раз я прошу.

Пожав плечами, Мартин сдался. В Фаяно мужчины-аристократы причесывались и одевались очень изысканно, ничуть не уступая в этом искусстве женщинам. Корнела уже намекала, что Мартину стоило бы отпустить длинные волосы, чтобы делать символические прически, а пока волосы не отросли – носить парики. Так что брошкой на лацкане тут никого не удивишь. Хотя сам Мартин предпочел бы что-нибудь не столь отталкивающее… Ну да ладно, можно потерпеть, чтобы Корнела не скисла. У нее легко меняется настроение.

Когда вышли из павильона, Мартин с оттенком досады отметил, что народ на него все-таки глазеет. Не то чтобы весь народ без исключения, но представители фаянийской знати определенно проявляли любопытство. Двое перлорожденных (шею каждого охватывала нитка жемчуга) приостановились, один что-то шепнул другому, не сводя с Мартина пристального взгляда. Это при том, что сами разодеты в палево-кремово-сиреневое с драгоценными подвесками, а их замысловатым прическам позавидует любая лидонская топ-модель! Правда, смотрели они на Мартина без насмешки, скорее с печальным интересом и сочувствием.