Он приоткрыл глаза и, увидев величественные здания, залюбовался архитектурой: арками и высокими окнами, балконами и резными водостоками. Из бесчисленных печных труб в небо поднимались густые клубы дыма.

Прохожие косились на Тристама, шагавшего с запрокинутой головой: в обтрепанной одежде, под конвоем, он, видимо, походил на преступника.

Постепенно и Тристам стал обращать внимание на горожан, одетых в мягкую и теплую одежду, но не замечал их косых взглядов. Он вспомнил рассказы мамы и представил себе, что она идет рядом, разглядывая вместе с ним этот город, ничем не напоминавший его родной Миртильвиль. В душе у него забрезжила надежда: может, достаточно будет рассказать городским властям правду, и они ему помогут?

Тристам ускорил шаг: нужно было как можно скорее найти Зельду Хизер и отправиться на поиски Миртиль, мамы, родителей Тома…

«Люди, построившие такой прекрасный город, наверняка очень сильные и добрые», — сказал себе он.

Полицейские смотрели на него с удивлением: подозреваемый вел себя странно. Обычно преступники не спешили предстать перед городским Советом!

Они остановились перед мрачным, зловещим домом — единственным из городских зданий, не имевшим на фасаде ни одного окна. Его крыша ощетинилась десятками дымовых труб — ни дать ни взять пушки, нацеленные в небо. Оптимизм Тристама мигом улетучился. Он замедлил шаг… Но переживания арестанта никого не интересовали, и полицейские решительно втолкнули его в просторный шумный вестибюль.

Там, разбившись на небольшие группы, оживленно беседовали сотни людей. Мужчины были в шляпах и с тросточками, женщины — в строгих платьях. Тристам почувствовал себя совсем маленьким среди таких важных господ и дам, глядевших на него с явным неодобрением.

Внезапно публика в вестибюле притихла. Тристам обернулся: в дверях появилась кучка оборванцев, их глаза сверкали, а разбойные физиономии внушали страх; они галдели и оживленно жестикулировали. Конвой, сопровождавший Тристама, ускорил шаг.

— Да где же, в конце концов, полиция? Зачем мы платим налоги? — воскликнул какой-то мужчина, взбешенный тем, что грязные босяки проникли в здание суда.

— Уже третий раз на этой неделе!

— Кто-нибудь наведет здесь порядок?!

Непрошеные гости смешались с толпой; ситуация явно накалялась. Вдруг один оборванец выхватил из-за голенища нож и метнул его в дальнюю стену. Почтенные дамы и господа с криками попадали на пол. Нож пролетел над их головами и вонзился в портрет, висевший на другом конце зала. Торопливо привстав на цыпочки, Тристам увидел, что лезвие вошло в челюсть изображенного на портрете мужчины в короне.

— Смерть тирану! Да здравствует Земля! — прокричал человек, метнувший нож.

Тристаму не удалось разглядеть дальнейшее, потому что вестибюль охватила паника. Кто-то из его конвоиров пытался задержать нарушителей порядка; другие потащили было мальчика к боковой двери, но их смяла толпа, ринувшаяся к выходу. Тристама сбили с ног.

— Лежи и не поднимайся! — крикнул ему один из полицейских.

Тристам закрыл руками голову, но бегущие спотыкались о него, и он не мог защититься от ударов. Спустя несколько мгновений вестибюль опустел. Полицейский помог Тристаму подняться.

— Что это было?! — Тристам с трудом приходил в себя, одежда на нем была разодрана в клочья.

Какой-то солдат в черном мундире окинул его недобрым взглядом и сплюнул на пол.

— Со всеми вами надо разделаться раз и навсегда!

Тристам в испуге попятился. Полицейские, остававшиеся рядом с ним, встали перед солдатом, как бы оберегая своего подконвойного.

Солдат мрачно посмотрел на них и, ухмыльнувшись, пошел прочь:

— Ну ничего, скоро вы попляшете! После того, что произошло, вам недолго осталось!

Никак не отреагировав на выходку солдата, полицейские повели Тристама в дальний конец вестибюля, откуда веером расходились коридоры. Тем временем публика стала втекать обратно. Несколько горожан собрались перед поврежденным портретом.

— Они покусились на короля! — воскликнула какая-то женщина. — Это неслыханно!

— Ну, не стоит преувеличивать, — заметил кто-то, — это все-таки не его величество, а лишь портрет.

— Что вы, что вы! — возмутился другой горожанин, подходя ближе. — Как можно говорить такие вещи?

— Слава богу, солдаты схватили этих дикарей.

— Да здравствует король!

Полицейский отворил одну из дверей, и его напарник втолкнул Тристама внутрь. Он очутился в просторном помещении, стены которого были отделаны светлым деревом. Это был зал судебных заседаний. У дальней стены за большим столом сидели шесть человек, одетых в зеленые тоги, — по-видимому, члены городского Совета. Среди них Тристам увидел брюнетку, присвоившую его пакет, мэра города.

— Тристам Дрейк, займи свое место, — приказала она. На скамье подсудимых между двумя стражниками уже сидел съежившийся мальчик с бессильно поникшими плечами. Тристам подбежал к нему.