Дело в том, что однажды Гленн даже напугал меня глубиной своего отчаяния. Видимо, он увидел блуждающий огонек исчезающего вдохновения и испугался того, что когда я сяду перед глыбой белого алебастра, ожидающей нас в «Высоких башнях», и приму необходимую позу, а он возьмет в руки резец и молоток, то образ, живущий в его душе, вдруг станет недосягаемым. В такие моменты Гленн начинал сомневаться в себе, и моей задачей было поддержать его, заставить поверить в свои силы, а главное — сохранять этот образ ярким и осязаемым, чтобы в нужный момент он не покинул его.

В большинстве случаев мне это удавалось, так что когда мы ноябрьским днем отправились в Нью-Джерси, наше настроение было бодрым и веселым. Мне нравилась его машина. Это был скоростной «ягуар» — кремово-белый, с низкой посадкой, один из тех, что оставляют далеко позади все остальные автомобили на шоссе. Гленн заметил, что никогда не покупал темные машины. Он нашел, что «ягуар» мне к лицу, и мы весело расхохотались.

Почему интуиция не подсказала мне, что такое беззаботное, безоблачное счастье не может длиться долго?

Во время поездки я продолжала задавать мужу вопросы. Мне было невероятно интересно знакомиться с подробностями его жизни.

Гленн рассказал, что родился в «Высоких башнях» и все свое детство провел у озера Серых камней, но в его памяти почему-то сохранились главным образом зимние развлечения и забавы. Он много говорил о лыжах, коньках и санках, с особым чувством отзывался о Рождестве, и я поняла, что он предвкушает его празднование в этом году. И все же я чувствовала в его повествовании какие-то пробелы, как будто он пропускал что-то важное, о чем-то умалчивал. Но если эти купюры и были намеренными, я не считала себя вправе добиваться подробностей, поскольку сама поведала мужу о себе далеко не все. Мы оба давно уже распрощались с детством, и у каждого из нас было свое прошлое.

— «Высокие башни» действительно твое родовое гнездо? — поинтересовалась я. — Когда же Чандлеры поселились в нем?

Гленн улыбнулся.

— Старый друг Колтона, который жил на другой стороне озера — сейчас он уже умер — рассказал ему об этом поместье, когда оно было выставлено на продажу, и отец купил его еще до моего рождения. Но тебе все равно придется выслушать семейное предание о том, что Чандлеры построили этот дом восемьдесят лет назад. Кстати, ты должна называть моего отца Колтоном.

Неоновые джунгли цивилизации вскоре остались позади, и за стеклами автомобиля замелькали маленькие, но густонаселенные городки. Они тянулись вдоль дороги, вьющейся среди коричневых ноябрьских холмов, и я весело читала вслух их звучные названия.

Мы миновали Кинлеон и Смоук Райс и через несколько миль добрались до Стокгольма.

В городке под названием Франклин Гленн сделал остановку, чтобы заправиться бензином, и рассказал мне, что это место известно своими полезными ископаемыми. Потом мы пообедали в комфортабельном ресторане, который когда-то был особняком губернатора. Когда мы добрались до Гамбурга, уже стемнело.

Названия этих небольших американских городков говорили о своих первых поселенцах — немцах, шведах, англичанах и австрийцах, — которые, тоскуя о покинутой родине, называли свои новые места обитания знакомыми именами европейских городов.

Теперь уже было недалеко до Сассекса, вблизи которого находились озеро Серых камней и «Высокие башни».

— Мне придется ненадолго отлучиться по делам, — предупредил меня Гленн. — Но я найду какое-нибудь уютное местечко, где бы ты могла дождаться меня.

Как только мы въехали в городок, он свернул с дороги на площадку для парковки, расположенную перед продовольственным магазином. Выйдя из машины, я ступила в полузамерзшую слякоть и с грустью заметила, что испачкала свои белые ботинки. Холодный сухой воздух оказывал бодрящее действие, а звезды над головой были яркими и чистыми.

Гленн ввел меня в ярко освещенный магазин и кивнул головой человеку за прилавком.

— Привет, Сэм. Могу я оставить здесь на несколько минут свою жену?

При этих словах в магазине наступила мертвая тишина. Несколько человек, делающих покупки, молча уставились на меня, а хозяин вышел из-за прилавка, чтобы пожать мне руку.

— Значит, вы вышли замуж за Чандлера? — спросил он.

Я почувствовала, что Гленн раздосадован чем-то и торопится уйти.

— Не волнуйся, со мной все будет в порядке, — заверила я его. — Я подожду тебя здесь. — Меня не интересовало, чем он собирается заняться.

Сэм, как эхо, повторил мои слова:

— С ней будет все в порядке, — сказал он и галантно предложил мне стул. — Чувствуйте себя, как дома, миссис Чандлер, — вежливо проговорил он.

Я уселась, чувствуя себя в своей белой одежде, словно на обложке модного журнала — бросающейся в глаза, слишком хорошо одетой и чужой.