В этой книге вы встретитесь с двумя новыми именами: Ольдржих и Роберт.

Первое имя стоит перед фамилией Халупа. Это мастер одного из цехов копрживницкого завода «Татра». Он присутствовал при рождении наших машин, знал их назубок и в один прекрасный день, когда ему предложили принять участие во второй части нашего кругосветного путешествия, он попросил неделю, чтобы все обдумать. Через неделю он сказал «да».

Со вторым именем связана фамилия Вит. Это доктор медицины, невропатолог по специальности. Включение врача в состав экспедиции оправдывалось тем, что и Эмиль Голуб был врачом, что из всех профессий врач имеет больше прав участвовать в столь длительном путешествии, так как он может следить за здоровьем не только членов экспедиции, но и оказать помощь множеству людей, с которыми повстречается в пути. Когда решался вопрос о четвертом участнике, то на чашу весов легли и другие преимущества Роберта: он знал иностранные языки, хорошо водил машину, разбирался в административных вопросах, быстро освоил кинокамеру, не страдал отсутствием юмора и владел тайнами кулинарного искусства.

В течение нескольких недель в составе нашей экспедиции был и пятый член. Кинорежиссер Ярослав Новотный, известный по ряду фильмов. Ярослав был и нашим «киноотцом». Поэтому он должен был быть с нами при окончательной подготовке к съемкам — в Албании.

Вы еще, наверно, спросите, почему эта книга называется «Перевернутый полумесяц».

Он был с нами всюду.

Он был на небосводе в виде то серебристой, то золотой лодочки, глашатай только что заведенного нами лунного измерения времени. Особенно забавно выглядел он над Бейрутом: один тонюсенький, плывущий по небу осколок, на который погрузили целый лунный диск, как бы затянутый кисеей.

С чуть большим наклоном полумесяц глядел на нас с высоты стройных минаретов, встречавшихся нам почти на каждом шагу, начиная с Биелины в Югославии, в нескольких десятках километров от Белграда, и кончая крохотной мечетью на фоне величественного храма Юпитера в Баальбеке.

Он приветствовал нас с посольских флажков Туниса, Малайи и Пакистана. И целых четыре недели трепетал над нами на государственном флаге Турции.

В долине Бекаа, в самом начале земли обетованной, он осенил наш путь, смелым изгибом указывая на Сирию, а оттуда на древнюю Месопотамию, — полумесяц Плодородия, как его повсюду называют ныне на Ближнем Востоке.

А наш полумесяц, Перевернутый, опрокинулся, подобно радуге, над следами, оставленными колесами наших машин. Один конец его в Адриатике, другой — в восточной части Средиземного моря. У этого полумесяца общий знаменатель — ислам. Или лучше сказать, наследие ислама.

Так и был он у нас перед глазами каждый день, каждую ночь. Он проглядывал в мыслях людей, чьи пращуры принесли его с именем аллаха. Он прогуливался по улицам Сараева, Мостара, Дубровника. Робко родившись в новолуние, он перебрался на великолепные новостройки Болгарии — страны, которая некогда первой в Европе была ранена кривым мечом носителей магометанской веры. Потом, на земле Турции, мы проследили его путь от былой славы до трагического падения и попыток Ататюрка вернуть его в небесные выси. А позже мы увидели смятение, посеянное им в людях самой маленькой страны, Ливана. Конфликт между сектами суннитов, шиитов и друзов, с одной стороны, и более чем полудюжиной христианских верований — с другой, и это по соседству с библейской Иорданией.

Словно мощный магнит, притягивает к себе этот полумесяц мысли миллионов людей.

Давайте же перевернем его обратно, сделаем из его серебристо-золотого серпа лодочку и поплывем на ней к берегам Азии…

Высота гор, окружающих Бейрутский залив, немногим превышает тысячу метров. В летние ночи эти горы, точно жемчугом, усыпаны огоньками окон элегантных вилл. Здесь, на склонах хребта Ливан, «верхние десять тысяч» укрываются от зноя и морской сырости. Огни переливаются, как парчовые складки огромного занавеса, поднятого над барельефом города. С наступлением сумерек огни устремляются к берегу, словно тоскуя по соленому морю, волны которого бьются о пляжи Святого Симона и Михаила.

Эта живописная картина открылась нам в одну из лунных августовских ночей, и вдруг нам показалось, что горы, по подножию которых мы двигались с севера, вроде бы стали выше. Из-за них выкатилась луна и, лукаво соперничая с парчовым мерцанием городских огней, перекочевала на бескрайный морской простор.

— Ребята, знаете что? Давайте отсчитывать время нашего путешествия не месяцами, а лунами, это гораздо романтичнее. И тогда вместо шестидесяти месяцев за пять лет наберется шестьдесят две луны! Целых две луны сверх плана в виде премии!

— А трассу распланируем так, чтобы раз в луну на нашем пути обязательно оказалось бы море, озеро или река…

Продолжать планирование нам помешал голос муэдзина — назойливый, плаксивый, хрипло-дрожащий. Позади нас, рядом с пятиконечной звездой, вставленной в полукружие жестяного полумесяца, вспыхнул столб из электрических лампочек: знак того, что настал час ашара — шестой молитвы. Лунный свет заливает похожую на луковицу верхушку и стройный ствол минарета с балкончиком-венчиком. Но где же муэдзин? Смотрите, вот как, оказывается, устроились с аллахом в современном Бейруте! Грампластинка, четыре репродуктора, по одному на каждую сторону света, — и забот как не бывало! Ранним утром, в начале пятого, игла в первый раз касается пластинки. Спустя два часа, после того как стихнет пение петухов, игла опускается снова, давая возможность кучке правоверных, занятых подвозом щебня и песка для стройки, отложить на минуту лопаты и поклониться Мекке. Третий сеанс — в полдень, когда преимущества микрофона перед простым голосом наиболее ощутимы. А через два часа после захода солнца, когда золотистый диск луны плывет высоко в небе, куда приятнее опереться о каменные перила балкончика на минарете и спокойно любоваться далью, чем надрывать голосовые связки вечно однообразным пением.

Наша июльская луна взошла над Эгейским морем. Она появилась на восточных подступах к Измирскому заливу, едва мы, усталые от целого дня езды и фотосъемок в каменном пекле античного Пергама, заглушили, наконец, моторы машин перед двухэтажным домом на Митхат Паша Джадесси.

Лунный свет играл в веерах пальм, мирно склонившихся над водой, и их тихий шелест напоминал нам шуршание камыша на берегу Поградецкого озера: предыдущую луну, июньскую, мы встретили на границе Албании и Югославии.