Шрифт:
— «Новый русский» — что-то вроде деревенского парня, приехавшего в столицу.
— Думаю, что необходимое (не факт, правда, что достаточное) условие освобождения Ходорковского — из власти должен уйти тот, кто занимает должность премьер-министра, то есть Владимир Путин. В России чуть ли не каждый человек знает, что Ходорковский сидит по личной воле ВП.
— На вкус и цвет товарищей нет, но мне Ходорковский ко всему прочему и чисто эстетически не нравится. Лучше бы Василий Павлович Аксенов прототипом главного героя своего романа «Редкие земли» взял бы Рому Абрамовича, который первые деньги заработал, пригнав в Ухту вагон «Поморина», когда там даже зубного порошка в помине не было. И вообще он финансовый гений, в отличие от получивших свои миллиарды по комсомольским путевкам.
— Рома, видать, не дурак, раз не сидит рядом с Ходорковским.
— Советский Союз выиграл Финскую войну. Он занял несколько десятков километров, и правительство Финляндии формально это признало для сохранения своей независимости. Но меня тошнит, мне физически плохо при мысли об этой кошмарной войне, об этой чудовищной руссобойне, в которой безусловными моральными победителями вышли финны.
— Можно сколько угодно посмеиваться над наивностью толстовской философии. Но я вместе с ним не верю и не понимаю, почему люди не могут просто перестать убивать друг друга?
— Люди убивают друг друга, опасаясь, что другие люди убьют их раньше, чем они их.
— Вот вам «социалистический реализм»: поселок (ранее город) Епифань, в окрестностях которого сохранились остатки земляных работ Петровской эпохи, имеет уникальный в своем роде герб, на котором изображена марихуана, а по-нашему конопля. Там бывает медовая ярмарка, на которой рублей за десять можно хряпнуть стопку чистейшего первача и закусить жареным карасем. Душевно, хотя караси костистые. Там вообще широчайший ассортимент наливок домашнего приготовления, медовуха, соленые грибы, хрустящие огурцы и пирожки. Из минусов — долбаные опереточные городские казаки с угрюмыми рожами, «папахами», «шашками» и «нагайками». Они там фигурируют по причине близости истоков Тихого Дона — заиленного ручья, который в данном месте легко переходят коровы. Да, я забыл о главном — молодая картошка, горячая, посыпанная укропом или петрушкой. Травой, короче, епифанской.
— Странные все эти «великие люди России»! Лесков был из англичан, Тургенев из татар, Достоевский из поляков, Пушкин из ефиопов, Маяковский из бриков, Толстой-Тульский вообще неизвестно откуда.
— Название «новые русские» устарело, эти новые изрядно состарились, а некоторые успели посидеть семь-восемь лет в остроге. Не новые они уже. Сидение Ходорковского в известном месте для меня обозначает какую-то определенность существования. Это значит, что какие-нибудь новые Керенские еще не распахнули двери тюрем, оттуда еще не выбежали «совсем новые русские», не пошли еще записываться в ФСБ, в МВД, пожарную команду. А Ходорковский, если его выпустят, может стать председателем реввоенсовета г. Москвы или Подмосковья.
— Финны народ послушный, но свирепый. Любимову повезло остаться в живых на той войне, и это хорошо. — Любимову вообще повезло. Все его сверстники — давным-давно уже известно где. А он в свои мафусаиловы лета в разуме и спектакли ставит получше да поэнергичнее, чем всякие так называемые молодые.
— Глубоко не правы люди, считающие, что при Советах не было ничего хорошего, что жизнь в то время замерла, остановилась и даже трава не росла. Песен было много хороших, в отличие от нынешнего примитива. Люди семьями играли в карты, в лото, молодежь ходила в туристские походы.
— Для многих походы были осознанной необходимостью, потому что некуда было привести девушку по причине полной нерешенности квартирного вопроса и отсутствия нынешних гостиниц «на час».
Дым костра создает уют, Искры тают и гаснут сами, Пять парней о любви поют Чуть охрипшими голосами. Вот окончился школьный бал, И ты позвал меня манящим взглядом, Мы покинули школьный зал, И я шагала с тобою рядом. Твоих родителей дома нет, Они уехали в командировку, Погас свет в твоем окне, И я провел с тобою ночку. Ну что мне делать с тобой такой, Этот стол и эти книжки. Упал твой лифчик голубой И смешные твои трусишки. Вот уж утро, пора вставать, Но я не хочу, чтобы ты проснулась, Мне так приятно с тобой лежать, Я хочу, чтобы эта ночь вернулась.(Из альбома колониста Можайской воспитательно-трудовой колонии, 1996–1998. Ефимова Е.С. Современная тюрьма: Быт, традиции и фольклор. М.: ОГИ, 2004.)
— Туристы пусть поют что хотят на своих КСП, но в лес и тем более в горы не лезут. А то потом приходится останавливать работы, срываясь на их поиски и срывая свои планы, лишаясь премий и пр. Кстати, гриф от их гитар хорошо подходит в качестве шины на их же переломанные ноги.
— Что-то мы отвлеклись от обсуждения вопросов к главе XVI.
— Потому что — ШИРОКОЕ ПОЛОТНО.
— «Неплохо бы сузить» (Ф.Достоевский).
— Среди нефтяников я слышал весьма отрицательные мнения о Ходорковском: в принципе никто и не спорит, что юкосовцы либо покупали, либо убивали тех, кто стоял на пути. И Х. об этом прекрасно знал. Кстати, наше предприятие наполовину принадлежало ЮКОСу, а сейчас — Роснефти, соответственно. Как спрогнозировать его судьбу? Думаю так: если у нас будут покушения на первых лиц государства, Х. случайно умрет в тюрьме. Если все нормально будет — досидит срок и выйдет. На политической арене займет скромное место — примерно как красноярский сиделец-олигарх Анатолий Быков. А вероятнее всего, он после отсидки уедет за границу и будет там успешно заниматься каким-нибудь бизнесом.