— Так ведь и вообще нет никакой практической пользы от самого процесса жизни, а только один вред человеку. Это еще Гегель заметил, что индивидуй — ходячее диалектическое противоречие: чем больше живет, тем ближе к смерти.

— Практическая польза — это когда вор-чиновник, прочитав ваше сочинение, устыдился, возрыдал и раздал всё свое неправедно нажитое имущество инвалидам ВОВ? Или когда девушка быстро и благосклонно ответила на сексуальные притязания поэта, который прочитал ей взволнованные строки о чудном мгновенье? Или когда вы пишете исключительно для собственного удовольствия, а вам вдруг за это дают денег и окружают мелким почетом?

— Мне думается, что от науки тоже нет никакой практической пользы, как и от литературы.

— Неправда! Наука бывает хорошая, вот та, например, что изобрела теплый сортир, и плохая, которая шурует в космосе, в то время когда на земле такой бардак.

— Слава богу, что «настоящих буйных мало». Особенно среди интеллигенции. Хватит и тех, что есть или были, — Ленин, Троцкий, Муссолини, Ельцин, академик Сахаров. Либеральный капитализм — тоже блеф.

— И все же харизматической персоной сейчас часто становится какой-нибудь «факир на час». А потом другой занимает это место харизматической персоны.

— Я встречал таких «харизматических персон» при советской власти — сумасшедших с разрешения начальства. Всегда при деньгах, хорошо устроенных, вечно жалующихся на несовершенство мира.

— Точно. Многие ранее отверженные теперь при деле. Один мой знакомый демократ-правозащитник, ставший в новые времена важной шишкой, теперь посылает шофера с мочой в бывшую цековскую поликлинику, куда его тут же прикрепили, не дожидаясь окончательной победы демократии везде.

— Демократы при Александре Македонском кончились.

— Правозащитников, по-вашему, тоже Македонский вывел мазью от вшей, полетанью?

— Правозащитники тоже разные бывают. Одно дело Анатолий Марченко, погибший от сухой голодовки уже при Горбачеве, а другое — борцы за права человека у госкормушки.

— Холуи, они при всех властях холуи. Например, какие-нибудь перетряхивавшие обтруханные простыни царские постельничие, которыми так гордятся их нынешние высокородные потомки.

— Всё повторяется как фарс. Черти — они и есть черти! Чертенята выросли и стали полноценными чертями. Сродни вирусу или наркотику, отделаться от них очень трудно. Интересно, крест на них действует? Слава богу, что есть еще в нашей стране кроме жуликов и полоумных нормальные литераторы, художники, философы, просто нормальные люди.

— Вы уверены в этом?

— А вы?

1. Является ли исчерпывающим список вековых российских печалей, составленный Гдовым?

2. Что имеет автор в виду, употребляя термины «настоящий писатель», «чистое писательство»? Не слишком ли политизировано это чисто конкретное повествование?

3. Чем нынешняя колючая проволока «Егоза» отличается от прежней советской колючей проволоки?

4. Каковы, на ваш взгляд, основные подробности общей экономически-политической обстановки в преображенной кардинальными переменами стране?

5. И все-таки — ЧТО НАС ГУБИТ?

— Список неполный. Дураки и дороги остались без внимания Гдова.

— Проволока «Егоза» не так сильно ржавеет, как советская колючка, и способна существовать века.

— Слоган: НОВОМУ РУССКОМУ — НОВУЮ КОЛЮЧКУ.

— Основная подробность нашей современной жизни такая же, как при Карамзине и советской власти: воруют.

— Раз всегда воруют, то возникает шальная мысль: может, на воровстве все и держится? Может, воровство всё и скрепляет, как некий цемент или воск?

— ЧТО НАС ГУБИТ? В первую очередь размеры страны. Трудно управлять такой страной. Это как одному окна мыть в пятиэтажном особняке. Пока до пятого этажа домоешь, на первом все опять грязное.

— Зачем одному окошки мыть? Зачем одному такой страной управлять? Или даже этому, как он там, дуумвирату, тандему?

— Как-то очень сильно дураки укрепились последнее время, нахальные такие стали. Раньше дурак был поскромнее.

— Чем дальше от Кремля, тем меньше порядка.

— Вот это и удивляет. Ведь люди везде живут, и какая разница, далеко ль от тебя Кремль. Ты сам, своим умом живи! Или не дают?

— Не дают. Вышеупомянутые наглые дураки, местные властишки. Прошлым летом, когда мы ездили в Сибирь, у меня временами было стойкое ощущение, что я прибыла с экскурсией в начало девяностых. А по «московскую» сторону Урала всё вполне уже по-европейски устроено, я заметила.

— Удивительно, что местным князькам все сходит с рук. Где ж тогда эта самая «вертикаль власти»? Карающий меч государства? Или он карает только смердов и обывателей, а «властишки», головотяпы любого уровня — социально близкие, их не трожь?