— Вот, — она протянула ему бокал и села напротив в кресло. Ей очень хотелось верить, что в белоснежном халате она тоже выглядит неплохо.

— Красиво у тебя, — Иван обвел глазами комнату. — Сама все придумывала или дизайнер?

— Сама, — привычно соврала Лиза, которая появилась в своей новой квартире только тогда, когда все было готово, даже посуда и полотенца куплены. Все в заданной бело-коричневой гамме.

— Я бы только еще картины повесил какие-нибудь яркие, — предложил Иван. — У меня один друг рисует, очень смешно. Хочешь, он тебе подарит? Правда, там какие-то куклы, рыбы, черти нарисованы… Любишь чертей?

— Очень, — серьезно кивнула Лиза и села рядом с ним. — Особенно тех, которые в кино снимаются.

Он наклонился к ней и начал целовать. Лиза поймала себя на мысли, что сейчас от него пахнет настоящим мужчиной. А потом поняла, что это всего лишь запах коньяка.

— Ты зачем все бросил и приехал ко мне? — прошептала Лиза.

— Хотел увидеть, что у тебя под платьем, — улыбнулся Иван.

Все оказалось гораздо проще.

Потом они вернулись в спальню, потому что на рассвете им стало совсем холодно. Иван закутался в пышное пуховое одеяло, но спать не хотел абсолютно. Не помог даже коньяк.

— Слушай, а ты вот о чем мечтаешь? — спросил он и начал щекотать ее ногу под одеялом.

Будь Лиза до конца откровенна, то ответила бы: «Пусть эта ночь никогда бы не кончалась». Но это невозможно — ведь рассвет уже наступил, да и время нельзя повернуть назад. А может, сказала бы, что мечтает о повторении этой истории, — она возвращается домой, а он ждет ее на ступеньках. Но Лизе было отлично известно — ничего повторить нельзя. Копия всегда бледнее оригинала. Если, конечно, это жизнь, а не театральное представление.

— О чем мечтаю? — переспросила она. — Мечтаю не ходить завтра, то есть сегодня, на работу.

— Так не ходи — в чем дело, ты же главный редактор, — удивился Иван.

— Не могу, мы сдаем номер в печать. Еще я мечтаю, чтобы обо мне перестали писать гадости… А вдруг теперь перестанут? — с надеждой спросила Лиза. — И самая большая мечта — поспать хотя бы часа четыре. А ты о чем, Ваня, мечтаешь? Наверное, стать самым высокооплачиваемым артистом или поехать в Голливуд?

— Я похож на идиота? — обиделся он. — Я был в Голливуде. По обмену студенческому ездили. Ну да, суперзавод, прикольно. Но и в России сейчас можно кино делать. Нет, это не мечта, а работа. Я мечтаю в августе поехать на карнавал. Поедешь со мной?

— В Бразилию, что ли? — рассмеялась Лиза. — Пригласишь — поеду. Только лететь далеко.

— При чем здесь Бразилия? Я уже давно хочу поехать в Лондон на карнавал, который проходит в последние выходные августа. Слышала о таком?

— Да, что-то слышала… — неопределенно махнула рукой Лиза. — А чем он отличается от остальных — например, от тех, что проходят в Рио или на Канарах?

— Вообще-то они все разные, — со знанием дела ответил Иван. — На Канарах, например, сжигают огромную рыбину. И жены этой рыбы, роскошно одетые вдовушки, рыдают, как сумасшедшие — падают на землю, вопят, дрыгают ногами…

— А ты был там?

— Нет, — вздохнул он. — Пока только читал. Однако начать хочу именно с лондонского. Я в прошлом году собирался поехать, так было озвучание «Космоса» — не успел. Но вот в этом году, что бы ни произошло, я поеду. Прикинь, как здорово: толпа огромная — более двух миллионов человек — разряженные в пух и прах чернокожие красотки…

— А, так ты на красоток хочешь полюбоваться? Ну конечно, вдовы, даже шикарные, тебе не особенно интересны! — засмеялась Лиза, накрыла его голову одеялом и начала душить.

— Отпусти! — промычал он. — Я же сейчас умру. — С фырканьем освободив голову, он воскликнул подчеркнуто театрально: — Свободу Ивану Бекетову!

— Не бойся, на твою свободу никто не покушается, — улыбнулась Лиза. — Но давай, продолжай рассказывать, что делают эти твои чернокожие красавицы.

— Они пристают к полицейским, заигрывают с ними и даже могут стукнуть! Наверное, по голове, но вот в этом я, честно говоря, не уверен. Самое же главное, что все они — иммигранты из бывших карибских колоний Англии, то есть чужие, изгои. Именно в эти последние выходные августа они могут позволить себе то, что в остальные дни для них под запретом. Такой праздник непослушания, понимаешь? Правда, однажды двух человек убили какие-то хулиганы…

— Это называется весельем? — спросила Лиза, которая органически не выносила толпу.