О подобных случаях Дмитрий был наслышан, но промолчал: зачем напрасно сотрясать воздух взрывом эмоций? Лучше действовать, жестко и справедливо.

— Ну, а с девчонкой что получилось?

Григорий вспыхнул.

— Представилась корреспонденткой, сука. Дала адресок во Владикавказе. Короче, намекнула, что живет одна и прямо- таки мечтает встретиться со мной в другой обстановке. Я и клюнул, как дурак.

Григорий замолчал, нервно растирая в пальцах сорванный молодой отросток с пихтовой ветки.

— Приехал, значит, к ней, встретились, выпили. А там тебе подсыпали в бокал какой- то снотворной дряни, — продолжал вместо него Дмитрий, искоса поглядывая на товарища.

— Откуда тебе известно, майор?.. Поймали кого- то, кто этим занимается? — в голосе Григория забрезжила надежда: хотелось, видать, отомстить обидчикам.

— Моделирую типичную ситуацию, — признался Дмитрий.

Некоторое время они шли молча по ухоженной асфальтированной дорожке, потом углубились по тропинке в таежные дебри, почти не пострадавшие от благ цивилизации. Высоченные темные ели делали пейзаж мрачным и таинственным. Под ногами похрустывали прошлогодние шишки, многолетние слои опавшей хвои были скользкими и могли легко воспламениться — не зря в некоторых местах на территории тайги белели таблички с предупреждающими надписями: «Не курить!».

Тропинка то резко брала вверх, то круто сбегала вниз, к оврагу или ручью. Над головой Дмитрия качнулась ветка. Он увидел распростертое в стремительном прыжке ловкое тельце белки. Скакнув, куда хотелось, зверек исчез, зарывшись в спасительной колючей броне.

— Ну, а сюда кто тебя направил? — допытывался Одинов, хотя нетрудно было догадаться: помощнику станичного атамана запросто могли предложить учебу друзья из вышестоящих казачьих кругов.

— Короче, был у нас казачий круг. Ну, пригласили мы на него, кого следует, гостей из столицы позвали. И вот гости- то эти нам и сказали, что есть, мол, место, где знают про систему выживания, которой владели казаки- разведчики, пластуны, — не сразу ответил Шаталов. — Ну а в казачьих кругах об удали этих молодцев ходят легенды! Они умели подниматься по отвесным скалам и зависать в прыжке, чтобы подготовиться к неожиданному удару, не горели в воде и знали тайну живой воды. Впрочем, возможно, больше половины здесь вымысла, а чего- то, возможно, самого главного, не хватает. На моей родине сейчас никто толком не знает, какой была истинная система. Помнят только название — Великий Спас. И больше ничего. Утеряны корни, нет учителей. Короче, подумали- подумали станичники и решили, что я должен овладеть утерянным знанием. Оно нам в нашей борьбе пригодится, чтобы уцелеть и стать сильнее. Поговорили наши старики с гостями уважаемыми — и вот я здесь. Ну, а ты как сюда попал? И главное, с какой целью? — в свою очередь спросил Григорий.

— Надеюсь стать профессионалом самого высокого, элитного уровня. Военные роботы, с минимумом извилин в мозгу и шварценеггерскими мускулами уходят в прошлое. Сила и отвага должны действовать в одной связке с разумом и подкрепляться чем- то более крепким и надежным, чем слепое исполнение приказа.

Дмитрий помедлил: углубляться в тему не следовало, поскольку перед ним был человек не подготовленный, хотя и жаждущий новых знаний. Поэтому ненавязчиво увел разговор в сторону. Вспомнили освобождение Григория и его напарника из плена, а точнее, из рабства. Григория чеченцы еще не успели покалечить- он провел в их лагере слишком мало времени и послал о себе первую весточку станичникам, пообещав бандитам, что казаки соберут для него выкуп. А вот напарника порезать успели: откромсали палец на ноге прямо на глазах у Григория.

— А он откуда родом? — спросил Дмитрий.

— С Пятигорска. Короче, его родственники написали, что у них нет денег для выкупа, вот чеченцы и оттяпали ему палец, чтобы послать им на память. Грозились, что каждый раз будут присылать по следующему пальцу.

— С чего они взяли, что у них есть деньги?

— Ни с чего. Ни у него самого, ни у его родни и в помине никаких денег не водилось. А эта нелюдь в завершение просто убила бы человека и выслала бы его родне видеозапись его мучений. Они это могут.

Повисла тягостная пауза. Григорий заметно разнервничался.

— Слушай, майор, — вдруг перешел на полушепот. — Я привез с собой немного горючего. Нашей, станичной самогонки. Короче, давай пропустим по чарочке? Раны души требуют.

— Удержись, друг, — строго отрезал Одинов. — Легче тебе не станет, а беду себе точно наживешь. Как бы внутри ни жгло, как бы ни кровоточило — терпи. Другим тоже не сладко. Не за тем мы сюда приехали, парень.

Шаталов сконфуженно потупился.

И, чтобы помочь ему выйти из неприятной ситуации, Дмитрий спросил помягчевшим голосом:

— Девчонка- то у тебя есть? Красавица- станичница с косой по пояс?

Григорий усмехнулся.

— А то как же! Да что толку, коли так далеко? — И продолжал, уже совсем оттаивая: — Короче, видел я здесь одну красотку. — Он принялся описывать аппетитные выпуклости, которые успел угадать- разглядеть у нее через обтягивающую одежду.

— Постой. Ты имеешь в виду помощницу Левитана? — словно невзначай поинтересовался Дмитрий, впрочем, уже зная ответ.

— Кого? Левитана?! — Шаталов зашелся хохотом. — А что? Хорошая кликуха! Но ты молоток, угадал: по ней, окаянной, сохну. Зазнобушке сердца моего. Молвила, что зовут Глашей.

Потом застеснялся собственной неестественности, произнес обыкновенным голосом:

— Это я так. Шуткую, короче. После чеченского плена все никак в себя не приду. Как с того света вернулся. Вот и веду себя невпопад. Порой всякую чушь порю — от радости, что оттуда вырвался. А почему вы тогда вдруг свернули операцию? Надо полагать, не из- за меня же вы полезли в горы под пули чеченские?

Одинов нехотя кивнул. Отряд действительно отходил в самый неблагоприятный момент, когда группа уже успела себя обнаружить.