— Туалет закрыт, — тут же остановила меня проводница, — санитарная зона.

— Я просто прогуляться, а то укачивает, — ответил я.

Я прошел еще один вагон. В следующем я четко ощутил, что за мной кто-то неотступно идет по пятам. Подойдя к тамбуру, я резко обернулся. Метрах в шести от меня стоял крепыш, он даже не пытался скрыться. На его губах промелькнула улыбка. Я зашел в тамбур. Он оставался в вагоне. В эту минуту зазвонил телефон. Номер был незнакомым.

— Здравствуйте, — послышался голос. — Я разговариваю с Антоном Непомнящим?

— Да.

— Мы не знакомы. Ваш номер мне дал Станислав Львович Варский. Меня зовут Иннокентий Витальевич Маркарян.

— Маркарян? — переспросил я и лихорадочно полез во внутренний карман.

— Станислав Львович вам разве ничего обо мне не говорил?

Наконец-то я достал нужный мне листок. Номер, написанный рукой Варского, совпадал с номером на дисплее телефона.

— Все-все, я вспомнил. Слушаю вас внимательно.

— Я только хотел уточнить. Вы уже выехали к нам?

— Еду.

— Просто мне нужно срочно отлучиться из города. Но раз вы уже выехали, то я вас дождусь.

— Где мы с вами встретимся?

— Я знаю одно местечко в нашем городе. Там готовят прекрасную уху из семги, — я услышал, как Маркарян сглотнул. — Вы непременно должны ее отведать.

— И где же я найду это местечко в вашем городе? — съязвил я.

— Как приедете, сразу позвоните мне. Потом возьмите на вокзале такси и попросите, чтобы вас отвезли к кафе “Чальмны Варэ”.

— Куда? — вскрикнул я. Меня обдало мелкой колючей дрожью.

— “Чальмны Варэ”. В переводе с саамского — “Глаза леса”. Не правда ли — одновременно и красивое название, и какое-то жутковатое, — Маркарян громко рассмеялся.

Мне стало не по себе.

Елена Сафронова (1973) — живет в Рязани. Историк-архивист, прозаик, журналист, литературный критик. Печаталась в журналах “Знамя”, “Октябрь”, “Вестник Европы”, “Родомысл”, “Урал”, “День и ночь”, “Литературная учеба”, “Дети Ра”, “Кольцо “А”, “Новый Ренессанс”, “Бельские просторы”, “Утро”, “Первоцвет”, газете “НГ-Ex libris”, в сборниках “Пролог”-2007, “Новые писатели”-2006, “Первовестник” Астафьевского фонда 2007 г., “Аэлита”-2008. Повесть “Жители ноосферы” вошла в лонг-лист премии “Ясная Поляна” за 2009 г.

Много о чем я бы хотел спросить собеседника с такой экзотичной для Кольского полуострова фамилией… но Маркарян, дав мне установку, сразу повесил трубку. Первым моим побуждением было — набрать его номер еще раз и кое-что уточнить. Вторым — от которого замерли и разжались пальцы, стиснувшие тушку аппарата, — разобраться на месте. Не то чтобы я постеснялся… все-таки в журналистах не первый год… но, чтобы получить умный ответ, надо сформулировать умный вопрос… а я представил себе, как лепечу в трубку: “Иннокентий Витальевич!” — и дальше выдвигаю череду вопросов, каждый из которых выглядит как серьезный повод для вмешательства психиатров в мою текущую жизнь… Если этот человек с непроизносимым именем ни при чем, то каким я предстану в его глазах? Если же он “при чем”, то неужели он скажет мне хоть частицу правды? Да еще поймет, что я насторожился, и примет меры, чтобы я никуда не делся, — я собственными руками могу ограничить себе свободу! Допустим, Маркарян пришлет “почетный эскорт” еще в поезд, чтобы доставить меня в кафе “Чальмны Варэ” любой ценой… живого или… ну ладно, одернул я сам себя. Из стольких передряг уже выходил, будто сухим из воды, и ведь жив, здоров (как авторитетно утверждает профессор из НИИ скорой помощи), в весе не потерял… документы вернули… Нет никаких предпосылок думать, будто меня собираются того… Не лучше ли придерживаться благодатной версии, что я в безопасности, просто приключение уж больно завлекательное выпало мне на долю помимо воли моей?

А что чердак шуршит от изобилия загадок, которые внезапно зароились вокруг меня стаей злых кусачих ос, — так это может случиться с любым, самым безобидным и трусливым обывателем. Зато потом — уверил я себя с помощью дешевого аутотренинга — мне будет что вспомнить и что дочке рассказывать… а также внукам, вместо замшелых сказок про Ивана-царевича и комиксов про всяких человеков-пауков.

И вот, убаюкав, как мог, нутряную тревогу и так и не перезвонив Маркаряну, я вернулся в свой плацкартный отсек. Ничего тут не изменилось — парочка лизалась, мужик отхлебывал из чекушки, казавшейся бездонной. То и другое внезапно показалось мне подозрительным: словно не очень умелые статисты усиленно исполняли дурацкие роли, дабы усыпить мою бдительность, и боялись переменить занятие — на то, чтобы прекратить целоваться или пить, команды от старшего по званию не было…

Парочка заставила меня напрячься больше, чем алкаш. У меня аж загривок ощетинился тревожным ожиданием беды — молниеносно, как у дикого чащобного зверя. Слишком много детективов я, как и все мои сограждане, читал и тем более смотрел. И полагал, что хорошо наслышан о приемчиках “компетентных органов” — ставить на пост для слежки или для задержания пару, ибо влюбленные сосунки не привлекут внимания, да и лиц их, якобы слитых в поцелуе, не видно со стороны. Помнится, в одной книге пара из двух мужчин, — один, невысокий и хрупкий, был одет женщиной — даже отрабатывала “тренировочные” убийства в подъездах, брал я эту книгу у жены лет… сколько же лет назад все повально увлекались романами Марининой?.. Погодите… кажется, еще дочка у нас не родилась…

— Парень, — хрипло и вкрадчиво сказали над самым моим ухом. Я неприлично вздрогнул и подскочил на месте. Оглянулся в панике. Лирический дуэт занимался своим сладким делом, завалившись в угол полки напротив, уже на грани фола, зато прямо ко мне придвинулся нечистым лицом и грязной курткой бомжик. Ну и запах, прости, Господи… Вообще, по этическим соображениям журналистам не положено употреблять слово “бомж” в адрес граждан без жилья и работы, но в тот момент мне было не до церемоний и выражения выбирать, к тому же говоря сам с собой, я не собирался.