Шрифт:
Но тленье чуждо им,
И взгляд, каким они глядят,
Навек неотвратим.
Сирот проклятье с высоты
Свергает духа в ад;
Но, ах! Проклятье мертвых глаз
Ужасней во сто крат!
Семь дней и семь ночей пред ним
Я умереть был рад.
Подвижный месяц поднялся
И поплыл в синеве:
Он тихо плыл, а рядом с ним
Одна звезда, иль две.
Была в лучах его бела,
Как иней, глубина;
Но там, где тень от корабля
Легла, там искрилась струя
Убийственно-красна.
При свете месяца он в полной тишине видит божьих тварей.
Где тени не бросал корабль,
Я видел змей морских:
Они неслись лучам во след,
Вставали на дыбы, и свет
Был в клочьях снеговых.
Где тени не бросал корабль,
Наряд их видел я, —
Зеленый, красный, голубой.
Они скользили над водой,
Там искрилась струя.
Их красота и их счастье. Он благословляет их в сердце своем.
Они живыми были! Как
Их прелесть описать!
Весна любви вошла в меня,
Я стал благословлять:
Святой мой пожалел меня,
Я стал благословлять.
Чары начинают спадать.
Я в этот миг молиться мог:
И с шеи, наконец,
Сорвавшись, канул Альбатрос
В пучину, как свинец".
Часть пятая
"О, милый сон, по всей земле
И всем отраден он!
Марии вечная хвала!
Она душе моей дала
Небесный милый сон.
По милости богоматери Старый Моряк освежен дождем.
На деле чан один пустой
Случайно уцелел;
Мне снилось, полон он водой:
Проснулся —дождь шумел.
Мой рот холодным был и ткань
На мне сырой была;
О, да! Пока я пил во сне,
И плоть моя пила.
Но я ее не замечал,
Так легок стал я вдруг,
Как будто умер я во сне,
И был небесный дух.
Он слышит звуки и замечает странные небесные знаменья.
И я услышал громкий ветр;
Он веял вдалеке,
Но все ж надулись паруса,
Висевшие в тоске.
И разорвались небеса,
И тысяча огней
То вспыхнет там, то здесь мелькнет;
То там, то здесь, назад, вперед,
И звезды пляшут с ней.
Идущий ветер так могуч, —
Сломать бы мачту мог;
Струится дождь из черных туч,
И месяц в них залег.
Залег он в трещине меж туч,
Что были так черны:
Как воды падают со скал,
Так пламень молнии упал
С отвесной крутизны.
Трупы корабельных матросов заколдованы, а корабль плывет.
Ветров не чувствует корабль,
Но все же мчится он.
При свете молний и Луны.
Мне слышен мертвых стон.
Они стенают и дрожат,
Они встают без слов,
И видеть странно, как во сне,
Встающих мертвецов.
Встал рулевой, корабль плывет,
Хоть также нет волны;
И моряки идут туда,
Где быть они должны,
Берясь безжизненно за труд,
Невиданно-страшны.
Племянник мертвый мой со мной
Нога к ноге стоял:
Тянули мы один канат,
Но только он молчал".
Но не души умерших матросов и не демоны земли или воздуха, но благословенный рой ангелов ниспослан по молитве его святого.
—Ты страшен мне, седой Моряк!
"Не бойся, Гость, постой!