К фотоаппарату дядя Слава относился одновременно и нежно, и пренебрежительно. Технику свою лелеял, но считал фотографию низким жанром.

– Это не живопись и не скульптура. Там, чтобы выделиться, талант нужен. А фотографии каждый дурак научиться может.

Тем не менее на фотовыставках, где они бывали вдвоем с Анечкой, очень мало что удостаивалось его одобрительного хмыканья.

Мы пытались подшучивать над Анечкой, спрашивая, не заменил ли дядя Слава романтичного блондина Мишу? Та в ответ только отмахивалась:

– Да вы что? Он же мне почти как отец! Флирт с ним – развлечение почти на грани инцеста!

Так что Анечкина жизнь стремительно укладывалась в рамки придуманной мечты. В отличие от моей.

То ли волшебная сила Золотой тетради не была рассчитана на одновременное исполнение всех желаний, то ли мои просьбы оказались наиболее заковыристыми, но для меня ничего не менялось. Я продолжала ютиться в щели между двумя минутами – прошедшей и следующей, стараясь не заглядывать дальше. Тим по-прежнему дважды в неделю уезжал к Настасье, и я чувствовала, что мы отдаляемся. Трещина в наших отношениях становилась все более очевидной, хотя каждый из нас делал вид, что ее нет. Я – боясь усугубить ситуацию, он – желая сохранить статус-кво.

Я перестала чувствовать Тима.

У случайных Ангелов вроде меня свои знаки любви, которые мы читаем в воздухе как огненные надписи. Я могу не видеть любимого человека неделями, не получать от него ни подарков, ни помощи, но все равно ощущать себя нужной и любимой. Это как общий фон отношений, тепло, разлитое в воздухе: я чувствую его всей кожей, и мне не нужны другие свидетельства. Но когда оно исчезает, я испытываю панику и начинаю, как любая другая женщина, требовать подтверждений любви. Тех, которыми уже нечего подтверждать.

В феврале я почти перестала ощущать фон любви в наших отношениях с Тимом.

И это не могли изменить ни ужины при свечах, ни воскресные прогулки в парке, ни просмотры нашего любимого Куросавы в обнимку на диване. Формы оставались, но суть исчезала: кувшин в мгновение ока становился пустым.

Чтобы оставалось поменьше времени на мысли и чувства, я отравляла себя работой в увеличенных дозах. Тем более что ситуация этому благоприятствовала.

Золотая тетрадь исправно исполнила мое второе желание. В начале февраля я получила письмо из крупного издательства деловой литературы, в котором мне предложили не очень выгодный, но лестный заказ – написать пару книг об инвестициях в недвижимость.

– «Пусть вас не пугает слово “книга”», – процитировала я фразу из письма Анечке, рассказывая о новостях.

– Ха, они разве не знают, что ты – писательница?

– Полагаю, нет.

Слово «книга» меня, разумеется, не пугало, а прельщало. Правда, записывая желание в Золотую тетрадь, я забыла уточнить, что хотела бы получить заказ на художественную книгу. Написание литературы об инвестициях на практике мало отличалось от моей журналистской работы. С другой стороны, как заметила мудрая Киверьянова, писать романы на заказ – та же работа, а не свободное творчество.

– По-моему, Золотая тетрадь отнеслась к твоей глупости милосердно, – заметила моя юридически подкованная подруга. – Представь, заказали бы тебе сейчас писать какую-нибудь мыльную оперу про страдания юной секретарши, влюбленной в босса! Ты действительно хочешь такой писательской карьеры?

– Нет, – уныло сказала я. – Мне просто нужен ощутимый пинок, чтобы снова заняться писательством и не погрязнуть окончательно в аналитике.

– Мать, ты городишь чушь! – безапелляционно заявила Анечка. – Сама же все прекрасно понимаешь.

Конечно, я знала этот азбучный набор творческих истин: нельзя творить из-под палки – даже из-под собственной, невозможно вытащить идею из пустого кармана, не имеет смысла портить творческую карму чужими концепциями. Но история знает примеры романов, написанных на спор и ставших шедеврами. А без элемента принуждения иногда невозможно написать ни строчки. На это я и уповала, желая получить мотивацию в виде заказа. Творческий тупик, в который я уткнулась носом несколько месяцев назад, никак не выпускал меня на волю. Я как слепой котенок тыкалась в стены, пытаясь найти хоть одну щель, откуда потянет свежим воздухом. Но без толку, – только пыль оседала на усах.

Впервые в жизни у меня не было ни одной новой идеи. Раньше образы и концепции новых книжек лежали россыпями вокруг: не успеваешь закончить один сюжет, как в двери стучится следующий, требуя внимания. Теперь же все старые идеи казались тухлыми, как залежавшиеся овощи, и не вызывали у меня ни малейшего аппетита. А новых не было. Мне хотелось писать, однако любые строчки очень быстро превращались лишь в очередной сумбурный выплеск боли.

Поэтому я сочла, что Вселенная сделала мне хороший намек: заниматься делом, а не муками творчества. Я взялась за предложенный заказ и таким образом заполнила до отказа все свои выходные на ближайшие два-три месяца.