– Скажу прямо, обстановка ни хрена непонятная. – Бутов скрипнул паркетом, резко развернувшись на каблуках. – Который день прем на запад. Это хорошо. Да только части перемешались. Где и кто соседи – бо-о-ольшой вопрос!

Комдив сделал паузу, чтобы собравшиеся оценили значение и масштаб вопроса. Затем продолжил:

– Соприкосновение с противником потеряно. Справа наши. Связь, слава Богу, с ними кое-как установлена. А вот слева – полный кавардак. По одним данным, там болгары, по другим – югославы. Или все вместе. Куда они продвинулись – черт их знает. Вроде стоят по реке Драве. Есть сведения, что югославы разные, не все за нас. Нас интересует НОАЮ…

– Народная освободительная армия Югославии, – пояснил из-за стола начальник политотдела дивизии подполковник Ратников.

– Понятно, – коротко кивнул Марков.

– Да если бы! – подойдя к столу, звонко шлепнул по нему ладонью Бутов. – По тылам всякие фрицы недобитые шляются. Кто сдается, а кто и не хочет. Это ладно, не привыкать, разберемся. А что перед нами? Какие силы? Чьи? Тут тебе окромя болгар с югославами еще и венгры в союзнички записались. Но, опять-таки, не все…

– Армия народного венгерского правительства, – снова заговорил Ратников ровным голосом, – является нашим новым союзником. Нас об этом информировали из штаба фронта. А вы с ними, Федор Емельянович…

Ратников выразительно посмотрел на Бутова. О произошедшем на днях в расположении дивизии инциденте знали все. Новоиспеченные венгерские союзники, только-только отложившись от немцев, были обстреляны нашим передовым дозором. Среди венгров оказались убитые и раненые. Их командир уехал жаловаться на советское командование. Дело дошло до высоких штабов. Бутову пригрозили международными осложнениями.

– Ох уж мне эта политика, – проворчал комдив. – Они на переправе решили в последний момент коней поменять, а мне вникай во все эти тонкости. Вчера в нас стреляли, теперь за нас. Союзники е…ые! Плохо дозор повоевал – надо было как с румынами…

Случившуюся в прошлом году аналогичную историю с румынами в дивизии удалось замять. Марков был ее непосредственным участником. Тогда, в 1944-м Румыния перестала быть союзником Германии. Дело было уже после отъезда из страны румынского короля Михая, которого Маркову с разведчиками довелось случайно встретить по дороге к Бухаресту. Молодой король, растерянный и удрученный, в сопровождении советских офицеров проезжал мимо в открытом автомобиле. Румынские солдаты – вчерашние противники – неожиданно перестали быть таковыми. Но то румынское подразделение то ли не оповестили об изменившейся внешнеполитической обстановке, то ли у них самих имелись веские основания не вступать в контакт с советскими частями. Одним словом, когда разведрота Маркова подходила к занятой румынами деревне, те открыли по ней огонь. Румынов привычно выбили из деревни в считаные минуты. Но бой вышел ожесточенный. Озлобленные собственными потерями, разведчики Маркова пленных не взяли.

– Так получилось, – развел руками перед Марковым старшина и поспешил отвернуться.

Вскоре из дивизии приехал сам Бутов.

– Никаких румын не было. Вел бой с немцами, – глядя на капитана, с напором произнес комдив. – Понял?

Марков не возражал. На околице деревни лежали его убитые солдаты…

Когда штурмовали Будапешт, дивизии попытались придать подразделения 7-го румынского армейского корпуса, ставшего к тому времени союзническим. Издерганный тяжелейшими уличными боями, Бутов, уже никого не стесняясь, кричал по телефону прямо в штаб армии открытым текстом:

– На х… мне эти румыны! Слышать ничего не желаю! Что? Добровольческий венгерский полк? Сражается на нашей стороне? Убирайте его от меня к е. ой матери! Не понятно почему?! Да против меня венгры фронтом стоят, бардак выйдет, ба-р-дак!!! Нет, не ручаюсь. И не могу ручаться!.. Да… Сами справимся…

По окончании Будапештской операции Бутова вызывали в военный совет фронта – песочили на тему интернационального долга советского офицера. Полковник вернулся разъяренный. Выпрыгнув из «Виллиса», бросил, не обращаясь ни к кому:

– На передовую их всех, козлов!..

Теперь, в апреле 1945-го, по мере продвижения вперед надо было принимать во внимание еще и хитросплетения балканской политики. Но самое главное – выяснить обстановку на левом фланге дивизии и установить надежную связь с соседями. Эта задача и возлагалась на разведроту Маркова.

– В дивизии осталось не более трех тысяч штыков, – обведя взглядом собравшихся офицеров, говорил сейчас на совещании Бутов. – Тылы отстали, боеприпасов на передовой линии в обрез. Если по нам сейчас вдарят…

Все прекрасно понимали, что если вдарят – ничего хорошего не жди. А возможность такая отнюдь не исключалась.

– Георгий Владимирыч, сколько у тебя людей? – поинтересовался Бутов.

– Тринадцать человек, – поднявшись, доложил Марков.

– Н-да… – пожевал губами комдив. – Маловато для роты.

Марков поднял глаза на Бутова. Последнее пополнение разведрота получала относительно недавно – в конце февраля 1945 года. Тогда они после завершения боев в окрестностях Будапешта занимали позиции у озера Балатон. Надеялись хоть немного перевести дух в обороне и привести себя в порядок. Как выяснилось очень скоро – напрасно надеялись. Маркову прислали сразу пятьдесят новобранцев – мальчишек 1926 и даже 1927 годов рождения. И сразу же капитан отправился напрямую к комдиву, в непосредственном подчинении которого находилась разведка. Любого другого пришедшего к нему с подобным разговором Бутов послал бы ко всем чертям. Да никто другой, пожалуй, и не осмелился бы явиться. Маркова же комдив выслушал. Слушал долго и… соглашался. Марков, вопреки обыкновению, разгорячился и доказывал комдиву, что мальчишки совершенно непригодны для службы в разведке, что их еще надо абсолютно всему учить и учить, что в роту всегда отбирали обстрелянных и наиболее опытных бойцов из стрелковых частей, нередко добровольцев.