Со стороны сада через низенький плетень за ними наблюдала старуха в домотканом платке, застиранном платье до пят, украшенном полинялой вышивкой. Какое-то время она приглядывалась к выстроившимся на дворе военным настороженно, затем с неподдельным удивлением. Дослушав молитву до конца, старушка всплеснула руками, истово перекрестилась и, прижав руки к груди, устремилась к Лукину и Милову, безошибочно распознав в них старших. Озираясь в сторону запертых уличных ворот, быстро-быстро заговорила вполголоса, мешая сербские и русские слова. Лукин ее даже поначалу не понял. А когда понял, только переглянулся с Миловым.

– Вот так дела, – озадаченно протянул подполковник Милов, качая головой.

Местная жительница сообщила, что группу ее односельчан усташи согнали в большой сарай за центральной площадью. Под замок заперли в основном женщин, детей и стариков. Якобы они сочувствовали и помогали красным партизанам. Возможно, попали к хорватам и таковые. Но в большинстве своем людей хватали без разбору, в основном сербов, но и не только. Под замок посадили несколько десятков человек. Территорию вокруг сарая с заложниками оцепили. Сегодня вечером на центральную площадь демонстративно завезли вязанки с хворостом. О намерениях усташей двух мнений быть не могло. Пьяные хорватские националисты, шатавшиеся по деревне, хвалились, что сожгут ненавистных сербов. Большинство оставшихся мирных жителей, бросив свои дома и имущество, подались в горы.

– Мы не можем это оставить просто так, – решительно заявил Лукин. Несколько секунд он подкручивал ус в раздумии, как лучше поступить. Потом распорядился:

– Два отделения со мной. Павел Ефремович, проводите меня к хорватскому командиру. Попробуем сначала поговорить по-хорошему…

К дому, где расположился штаб хорватского батальона, чины корпуса явились во всеоружии. Расположились вдоль улицы, перекрыв выходы из боковых переулков. Хорватский часовой засвистел в свисток. Минуту спустя явился разводящий.

– Доложи обо мне своему капитану, – по-немецки распорядился Лукин.

Своим солдатам Лукин с Миловым вполголоса приказали – в случае заварухи открывать по усташам огонь на поражение и с боем уходить из деревни через окраину, где располагалось третье отделение взвода. Для связи с оставшимися в месте их квартирования чинами был послан юнкер Юра Милов. Спустя пять минут Лукин с подполковником Миловым стояли в просторной деревенской горнице. В наполовину занавешенное окно Лукин увидел, что его первое отделение рассредоточилось по периметру двора между хорватских солдат. Навстречу им из-за стола поднялся средних лет черноволосый усташский капитан с прямым пробором и тонкой полоской усов на бледном лице. Офицер представился Лукину, слегка кивнув головой. С Миловым они уже имели разговор днем.

– Чем обязан, господа? – на хорошем русском языке задал вопрос хорват.

Лукин и Милов переглянулись.

– Слушаю вас, господин лейтенант, – указывая подбородком на погоны лейтенанта вермахта, что были на плечах у Лукина, произнес офицер. В его тоне просквозила едва заметная ирония. Уловив ее, Лукин отрекомендовался, специально четко выговаривая каждое слово:

– Штабс-капитан русской службы Лукин!

Хорват покивал и переспросил вежливо, но в то же время с нетерпеливыми нотками:

– Так что у вас за дело, господа?

– Дело касается взятых вами заложников, – сообщил Лукин.

– И?.. – с нарочитым удивлением вскинул бровь усташский капитан.

– Это мирные жители. К ведению боевых действий они отношения не имеют. Вы должны их немедленно освободить.

Капитан скривил губы, заложил руки за спину. Прошелся вдоль Лукина с Миловым, поскрипывая половицами. Как бы невзначай выглянул в окно. Поморщился. Видимо, что-то обдумывал в уме. Потом повернулся, сделал резкий шаг вперед и, глядя прямо в глаза этим двум русским, заговорил быстро и горячо:

– Вы не понимаете обстановки, господа! У нас только что был бой с красными. Жители деревни оказывали им поддержку.

– Факты проверенные? – вставил реплику Милов.

Хорват поморщился:

– Есть, есть сведения.

– В таком случае, – продолжил разговор Лукин, – виновных должен установить суд. Данная территория пока что подконтрольна германскому командованию. Его законными представителями являемся мы. Вы передадите всех задержанных в наше распоряжение.

– То есть как это?…

Хорват явно опешил. Даже рот приоткрыл от неожиданности, так что усы из полоски под носом превратились в половинку окружности.

Лукин буравил собеседника взглядом. Тот перевел дух и, набрав воздуху в легкие, разразился тирадой:

– Это красная сволочь! У нас нет времени и возможности устраивать судебные процессы. По законам военного времени они должны быть казнены прямо на месте! Они враги нашего государства! И они будут казнены!

Стало понятно – перед ними фанатик. Трудный случай. Разговор об офицерской чести, на который уповал по дороге сюда Милов, можно и не начинать.