— Опять перекупался, чудо гороховое, — вздохнула Варя. — Будет теперь плохо спать.

— А вы чая с медом попейте. Мед, говорят, усыпляет.

— Попробуем. Если дядя Паша даст.

— Это здешний пасечник?

— Ага… — Варя покосилась на Генку. — Я не сказала тебе «спасибо».

— За что?

— За часы. Мне еще никто не дарил часов.

— А цветы? Цветы тебе дарили?

Варя посмотрела на него странным взглядом и промолчала. Пауза затягивалась, и на этот раз не выручил даже Юрашка. Действовать и выкручиваться пришлось самому.

— Я что, плохо выгляжу? — Генка выпучил глаза и старательно пошевелил носом. С носом пришли в движение уши, и Варя немедленно прыснула смехом. Дрожащий Юрашка обернулся к ним, устало и снисходительно улыбнулся. Совсем как наблюдающий за шуточками детей взрослый.

— Чего мастрячишь-то?

— Телевидение. Малышам хочу мультфильмы показать.

— А-а… — дед Жора по-гусиному вытянул голову. — Моя-то вроде далече?

Генка посмотрел в окно.

— Грядки поливает.

— Это хорошо, пусть огородничает… — дед с кряхтением сполз с печки, шагом вышедшего на пенсию ниндзя приблизился к дальней стене. — Ты это, посматривай за ней, что ли…

Генка оставил свои провода с батарейками, заинтересованно обернулся.

— А что за секреты?

— Секреты такие, что и знать не всякому положено, — дед откинул крышку лампового радиоприемника, и на свет явилась пузатая бутыль. — Видал? Вот он мой штофчик секретный!

— Самогон? — ахнул Генка.

— Сам ты самогон! Домашняя настоечка. На чистой смородине.

— Смородина вроде черная.

— Это у других черная да красная, а у нас еще и белая есть. — Дед Жора зубами выдернул пробку, полюбовался бутылью на просвет. — Смотри, как играет! Прям слеза ангельская.

— А почему — штофчик?

— Да потому что в России живем, не где-нибудь. И штоф, промежду прочим, наша исконная мерка. А то придумали, понимаешь, литры…

— По-твоему, лучше ведрами мерить?

— Чем же ишо? Конечно, ведрами. Имя всегда и мерили. Пиво, водку или что другое, — голос деда наполнился учительскими интонациями. — Скажем, ведро — это ведро, тут все понятно, а четверть — это уже четверть от ведра…

Генка хмыкнул.

— Вот… А далее будет штоф — как раз одна десятая ведра или две бутылки. Потом, ясное дело, чарка. Это навроде моего стаканчика, — то есть, одна десятая штофа. И шкалик…

— Шкалик?

— Ага, считай, один глоточек. Меньше — только наперсток. Ну, а два шкалика — это в аккурат одна чарка. По старому, значит, косушка. Такая вот, понимаешь, арифметика.

— Так ты что, предлагаешь мерить все штофами, чарками да косушками? — Гена улыбнулся.

— А чем хуже твоих литров? — держа штоф двумя руками, дед Жора аккуратно отлил себе в стаканчик желтоватой настойки, усмешливо подмигнул внуку. — Ту же бутылку я, к примеру, давно бы опростал, а штофа мне надолго хватает. Потому как емкая посудина! Главное только — чтоб Феня не прознала. Так что смотри, помалкивай. Мне ить только для здоровья.

Гена заговорщицки кивнул.

Дед Жора управился с настойкой и бережно спрятал бутыль обратно. Чуть погодя он уже похрапывал на печке, и Гене ничего не оставалось, как вернуться к своим делам.

Впрочем, информация о дедовском штофе оказалась неожиданно полезной. В самом деле, трех соединенных последовательно батарей хватило бы ненадолго, и Генка стыковал в параллель еще две цепочки по три батареи. Получился своего рода аккумуляторный штоф… То есть — блок из двух энергоцепей на тринадцать с половиной вольт — как раз то, что нужно. А вот пойманный на усики-антенны телевизионный сигнал оказался слабым и неустойчивым. Маленький экран полосовали помехи, а рябящее изображение никак не желало становиться цветным. Конечно, Варю с Юрашкой могло бы впечатлить и черно-белое кино, но Генку уже понесло. Хотелось новых охов и ахов, хотелось, чтобы его малолетние друзья увидели настоящее чудо. Именно таким чудом самому Генке представилось когда-то море. Он и сейчас видел его иногда во снах, и именно эти сны запоминались крепче всего. Увы, явить детишкам живое море он не мог, а потому воспользовался купленными в супермаркете дисками, выбрав что-то пиратское — с картинками, изображавшими многопушечные фрегаты, гигантские волны и неведомых чудовищ.

Этим же днем состоялась премьера. На просмотр пригласили малолетних соседей — Костика и Машу. Привели, конечно, и Шурика, который первым делом попытался отломить прутик-антенну, а потом лизнул эмблему с аппетитным голографическим яблоком.

Причесавшийся дед Жора ради такого случая тоже спустился с печки, а Федосья Ивановна напекла горячих коржей и выставила туесок с черничным вареньем. Генка позвал и Валеру, но тот увлеченно гремел железками в своем сараюшке и от приглашения отказался. Рассаживались детишки прямо на полу, на вязанных бабушкой Феней половичках, — раскрытый же чемоданчик-телевизор Генка установил на табурете.