Уже поднимаясь на крышу особняка, я мысленно прикидывала, сколько еще смогу пройти. Из-за большой потери крови голова стала ватной, а ноги напрочь отказывались повиноваться хозяйке. Все проблемы этого дня как-то разом отошли на второй план, сменившись апатией. Сейчас хотелось только лечь где-нибудь в стороночке и отдохнуть. Очертания предметов и людей были какими-то призрачными, размытыми, не давая сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь.

– Идите, проверьте, что там за шум!
– голос Андрея на некоторое время прогнал пелену, окутывающую сознание.

Сопровождающие нас амбалы переглянулись, но послушно пошли к вертолету, у которого была какая-то возня. Как только охранники отошли на несколько метров, я услышала тихий щелчок наручников, а потом и вовсе увидела, как они перелетают через перила и исчезают в темноте ночи. Андрей аккуратно прикоснулся к моим запястьям и стал их растирать.

– Как ты, милая?
– очень тихо спросил мужчина.
– Потерпи еще чуток, скоро все закончится.

Наверное, я потеряла сознание и у меня начались галлюцинации. Или нет? Было очень сложно отличить реальность от мира грез. Появилось позорное желание расплакаться, но я не могла себе этого позволить. Только не сейчас.

Услышав, как Андрей чертыхнулся, я внимательно пригляделась к вертолету, вокруг которого шла борьба. Потом раздались выстрелы, и вертолет стал отрываться от крыши, постепенно набирая высоту. Переместившись вперед, мужчина закрыл меня своим телом, одной рукой продолжая удерживать за запястье, а во второй сжимая пистолет.

– Твою мать!
– ругнулся Андрей, а потом затащил меня за какую-то трубу, заставляя опуститься на землю.

В следующую секунду раздался мощный взрыв, практически оглушивший нас. Взрывная волна лишь слегка всколыхнула волосы, теплым потоком проносясь над головой. Где-то поблизости раздался знакомый голос, отдававший приказы и требующий ему что-то показать. Через пару мгновений до меня дошло, что ищут меня.

– Как она?

– Большая потеря крови. Федор, надо срочно доставить её в госпиталь!

– Вертолет уже на подлете, - мужчина опустился рядом со мной на колени и заглянул в глаза.
– Дочька, ты главное держись, хорошо?

– Да, папочка.

На губах появилась слабая улыбка. Это все точно мне снится! Отец не называл меня дочкой с того самого момента, как узнал, что мой биологический отец - Грегори. Странные у меня все-таки фантазии. Да, это определенно сон, потому что и тело уже не болело, и раны на спине не беспокоили. Разве что немного раздражали горячие струйки, стекающие по коже.

Андрей попытался поднять меня на ноги, но ему это не удалось. Тело окончательно взбунтовалось и отказалось подчиняться, превращая меня в тряпичную куклу.

– Девочка моя, милая, сможешь обхватить меня руками и ногами? Я знаю, что сможешь! У меня в кабинете ты и не такое вытворяла!
– от нежного шепота любимого мужчины захотелось улыбаться.

Андрей осторожно завел мои руки себе за шею, сцепляя их в замок, а потом подхватил меня под попу, заставляя обвить его талию. К спине он старался вообще не прикасаться. Положив голову ему на плечо, я прикрыла глаза, предвкушая сладкую дрему, но и тут вмешался мой любовник.

– Сладкая, не засыпай. Поговори со мной, пожалуйста.

Поговорить? Хм... А о чем? Мысли отказывались собираться в кучечку, поэтому выбрать тему для разговора было проблематично. Заплетающимся языком я пробурчала:

– Я ду-думала, ч-что т-ты пред-дал мен-ня.

– Прости, милая. Мне пришлось играть на публику, чтобы Дмитрий ничего не заподозрил.

– Т-ты хо-ро-шо сыг-рал. Я т-тебе тоже по-верила.

– Прости... прости, что не рассказал тебе все сразу...

Уткнувшись носом в шею мужчины, я поняла, что больше не в силах держать глаза открытыми. Андрей рассказывал мне что-то еще, но слов я разобрать так и не смогла. Темнота тяжелым грузом навалилась на хрупкие женские плечи, сминая под собой любое сопротивление и унося сознание в далекие дали...

***

Последующие три недели стали для меня персональным адом. Я то проваливалась в спасительное беспамятство, хоть на некоторое время уносящее с собой все проблемы, то снова приходила в себя, и эти минуты бодрствования отнимали все силы. Врачи, как могли, боролись за мою жизнь, но... этого было недостаточно. Раны, оставленные "на память" плетью, никак не хотели заживать. Как я поняла, кончики металлических крючков были пропитаны специальным раствором, не дающим крови сворачиваться, а потому... мне приходилось терпеть постоянные переливания. Помню, как-то один из молодых врачей, от отчаянья, предложил прижечь раны раскаленным железом. Кажется, Грегори сломал ему челюсть прежде, чем он успел договорить. В общем, эти проклятые дни надолго отпечатаются в моей памяти...