Вновь и вновь мы возвращались к критическим моментам, возникавшим во время нашей совместной работы в Англии. И именно от Филби я узнал страшные подробности дела Волкова, о котором уже рассказывал в этой книге.

Он спросил меня, почему мы приложили так много усилий, чтобы спасти его и других агентов от ожидавшей их участи на Западе. На это я ответил, что мы всегда считали своим долгом сделать все возможное, чтобы спасти агентов, изъявлявших желание найти убежище в нашей стране. В некоторых случаях нам это не удавалось либо из-за нехватки времени, либо потому, что агенты, о которых шла речь, поспешили сделать признание и попали под замок. Так случилось с Аланом Нан Мэем и Клаусом Фуксом, а затем, в 1961 году, с Джорджем Блейком. Он, правда, сумел бежать и перебраться в СССР в 1966 году. Мы всегда считали, что непорядочно оставлять друзей.

Мыс Филби старались разрешить загадку: не препятствовали ли англичане (а, может, даже способствовали) побегам наших агентов? Однако пришли к заключению, что такого не могло быть, хотя бы в отношении Маклина, которого

М И-5 намеревалась вызвать на допрос. Эта идея могла прийти в голову руководителям английской контрразведки, но причастность к делу американцев исключает подобное предположение. Американцы никогда не позволили бы англичанам сделать попятный ход. Впрочем, Филби согласился с тем, что английская контрразведка чуть ли не под руки проводила его до дверей. Ведь, если бы его привлекли к суду, он камня на камне не оставил бы на обвинениях.

С годами Ким все глубже погружался в воспоминания. Ему хотелось встретиться со всеми без исключения людьми, с которыми ему приходилось работать. Но, к сожалению, все его прежние связные уже умерли — остался один я. Ведь когда я начал работать с кембриджской пятеркой в Лондоне, мне исполнилось всего двадцать пять лет, а мои предшественники были значительно старше.

Всякий раз, когда Ким приходил на какие-либо конференции или официальные торжества, он оглядывался в надежде увидеть знакомые лица. А их, увы, оказывалось до грусти мало.

В основном, он воспринимал повседневную жизнь в Советском Союзе вполне нормально. Сам он не испытывал никаких житейских трудностей (Сергей выполнял все его желания), но страшно огорчался, видя как быстро исчезают с прилавков продукты первой необходимости. Бесконечные очереди за мясом и хлебом приводили его в ужас.

Мне думается, Филби только делал вид, что всем доволен. Слишком гордый, чтобы сожалеть о чем бы то ни было, он, конечно, понимал, что условия его жизни в Англии, Соединенных Штатах и даже в Турции сильно отличались от советских. Мы могли предложить ему в Москве всего лишь удобную квартиру да постарались избавить его от нужды. Я думаю, он смирился со своей судьбой. В отличие от Бёрджесса, Ким никогда не говорил, что хочет вернуться в Англию. Может быть, у него и мелькала такая мысль, но Филби об этом даже не заикался, так как прекрасно понимал, что его желание никогда не осуществится.

В 1966 году, когда от него ушла Мелинда, Филби оказался совсем один, так как с Дональдом они больше не разговаривали. Ким начал пить, и, к сожалению, наши люди, окружавшие его, этого не замечали, пока дело не зашло слишком далеко. В течение нескольких лет пустоту его жизни скрашивали лишь поездки в санатории для номенклатурщиков на Черном море и в различные страны восточного блока. Он топил свою тоску в вине или виски, если мог его достать. Единственной радостью за все это время стал в 1967 году приезд сына Томми. Вернувшись в Англию, Томми заявил:

— Мой отец — герой.

Ким совсем впал в депрессию, когда Ида, жена Джорджа Блейка, такого же изгнанника, как и он, познакомила его со своей лучшей подругой, симпатичной рыжеволосой Руфиной, полурусской, полуполькой. Они встретились несколько раз на даче у Блейков. Сам Джордж только что стал отцом: у него родился сын [41] .

Филби стал провожать Руфину домой и вскоре сделал ей предложение. Она колебалась — Ким был намного старше ее, — но в конце концов согласилась, и 19 декабря 1971 года они поженились. По этому случаю КГБ подарил новобрачным великолепный сервиз из английского фарфора. Руфина стала четвертой женой Кима Филби.

Время от времени я продолжал заходить к Киму и Руфине и очень удивился, обнаружив, что она почти ничего не знает о жизни мужа. В противоположность Маклину Ким никогда не поверял секретов своим женщинам: ни Айлин, ни Элеоноре, ни Мелинде, ни Руфине. За семнадцать лет его активной работы с КГБ у нас не возникало ни единой проблемы, к которой имела бы отношение женщина. Может быть это звучит цинично, но держа от них свою деятельность в тайне, он избежал возможного шантажа или каких-либо других неприятностей, когда разводился официально или расходился со своей очередной спутницей жизни. Возможно, Филби просто не доверял женщинам.

После свадьбы Филби с женой стали жить совсем иной жизнью. Руфина, жившая прежде с матерью, поселилась в новой квартире мужа в центре Москвы рядом с Москва-рекой на пятом этаже здания, отведенного для членов правительства. Комнаты были огромные, солнечные, удобно обставленные, с множеством книг на полках. Руфина имела личный автомобиль с шофером. Блейки и Филби часто встречались. Для маленького Миши Блейка, родившегося в том же году, когда поженились Ким с Руфиной, он был «дядей Кимом». Мальчик от него не отходил.